– Да неужели? А по мне – характера! Вы всегда таким были?

– Каким?

– Бесчувственным сухарем! – выпалила я. – Люди не любят Вас, потому что ничего хорошего при общении с Вами не чувствуют!

– О, – некромант открыл глаза и неуловимым движением оказался стоящим на полу на коленях, облокотившись на бортик ванной. – Вам удалось меня удивить, Эванжелина, даже задеть. Теперь мне невероятно хочется доказать Вам обратное – как я умею чувствовать. И заставить чувствовать Вас. Преимущественно хорошее.

Темные глаза смотрят прямо мне в лицо, и мне кажется, что я физически ощущаю его взгляд. Чувствую, как он проходится вдоль моей щеки, касается губ, неспешно обводит их, слегка задержавшись у моего рта. Опускается вниз, скользит по шее, плечам и ключицам, устремляется к груди…

– Прекратите! – не выдержала я. Если б у меня была какая – то одежда, я бы сейчас судорожно прикрывалась ей, но в моем распоряжении была лишь мыльная пена.

– Прекратить что? Я даже и не начинал.

– Прекратите смотреть так!

– По-другому не получается, – хрипло сказал Ник. Равнодушие и усмешка ушли из его лица и голоса. Глаза будто стали еще чернее. Я вжалась в ванну, понимая, что ситуация как-то резко выходит из-под контроля. Ник заметил мое судорожное движение и сжал челюсти так, что на щеках заходили желваки. Резко поднялся, отвернулся. Я видела, как неровно движутся мышцы на спине, подчеркивая прерывистое дыхание. С минуту мы молчали. Потом некромант рванул мое полотенце так, что крючок, на котором оно висело, вылетел из стены и с жалобным звоном упал на пол. Ник, не поворачиваясь, метко швырнул полотенце через плечо прямо мне в руки. Ну и в воду, конечно, тоже, но мне было на это плевать.

– Выметайся! – рявкнул некромант. – Живо!

Дважды повторять мне было не нужно.

[Ник]

После ухода, вернее сказать, бегства, Эванжелины, Ник глухо застонал и со всей силы ударил в стену. Та была хорошо зачарована, в том числе и от истеричных некромантов, так что хоть и отозвалась недовольным гулом, но устояла. Дейл вновь опустился на пол и прислонился спиной к ванне. Расслабился, нечего сказать. Обделенный вниманием и горячей ванной шрам обиженно заныл, напоминая о своем существовании.

Тьма злилась. Свивалась внутри в плотные темные жгуты, обжигала яростью и жаждой. Требовала пойти за Эванжелиной и подтвердить то, что он и так чувствовал с первой секунды их встречи и во что отчаянно не хотел верить. Что никогда не возникало к Виржини или любой другой девушке, и чего он в течение всей своей жизни искренне надеялся избежать.

«Мое!» – глухо подтвердила тьма. – «Забери и подари мне!».

Странно, что она не чувствует притяжения к нему – обычно это работает в обе стороны, и жертва с радостью кидается в объятия своего убийцы. Ник же помнил ее взгляд, скользящий по его шрамам – удивление, жалость, и ни капли вожделения. Чушь все это, что они украшают мужчину – на памяти Дейла ни одна с женщин, которые делили с ним в постель, не приходила в восторг от отметин на его теле, даже когда их было значительно меньше. Виржини вообще ненавидела к нему прикасаться. Впрочем, в последнее время он платил ей тем же, особенно после истории с той несчастной деревенской девушкой. «Насквозь лживая эгоистичная тварь!» – мрачно подумал Ник, прикрывая глаза. Он ведь предлагал ей развод, на любых условиях. Но нет, она будто одумалась, каялась в содеянном, умоляла дать ей шанс искупить содеянное и стать хорошей женой. Попыталась притвориться, что соскучилась по нему, но врать в постели у нее получалось гораздо хуже, так что Ник лишь посмеялся, выставил ее вон и больше не вспоминал о супружеских обязанностях. Они переехали в этот небольшой, уютный, но погрязший в суевериях городок из столицы, где некромант не считался таким уж дивом, тем более – чудовищем, а вел вполне себе нормальный образ жизни. Там он воспринимался скорее как пикантная изюминка какого-либо вечера, с ним здоровались, приглашали на обеды, даже флиртовать пытались; никто не скручивал фиги и не плевал ему вслед (не то чтобы Ника сильно это задевало, но все же). Да и экспериментировать было легче – к услугам Ника была лаборатория в целых два этажа, не сравнимая со здешним жалким промерзшим подвалом. Виржини, лишившись одного из своих главных развлечений и не сумевшая создать светский салон на новом месте (Ник, признаться, наблюдал за ее попытками с тихим злорадством) на какое-то время притихла, а потом Дейл вновь почувствовал то, чего не должно было быть даже в его доме. Виржини клялась, что непричастна ни к чему такому, но Ник всегда верил своему чутью, и в итоге пригрозил-таки все рассказать ее отцу, если она не разорвет брак сама. Разошлись они на том, что у нее две недели на организацию краха своего брака с наименьшими потерями, с чем она и отбыла – подготавливать почву. Ник было выдохнул, но тут заявилось Эванжелина. Непонятно, как эта дрянь, по недоразумению ставшая его женой, смогла ее найти в такой короткий срок, но на этот раз созданная ею проблема выходила за все возможные рамки. Если все пойдет по плану Виржини, разводиться ей и не придется, зато он будет вынужден выбирать между лечебницей для умалишенных и кладбищем.

Воистину хорошее дело браком не назовут.

[Эванжелина]

Мне подумалось, что еще пару таких дней, и никаких денег мне будет уже не нужно – я убегу отсюда со всех ног, даже к Виржини не пойду за второй частью обещанной мне суммы. На небольшой дом хватит, дальше разберусь. В конце концов, пойду помогать в лавку – со счетом у меня неплохо. Здесь я возилась с цветами – составляла букеты, выходило, кстати, недурно. Мама еще ругалась с цветочницей, чтобы я сидела в соседней с магазином комнате – мастерской и не выходила из нее к покупателям. Подозреваю, боялась, чтобы мне не заморочил голову какой-нибудь господин, покупающий цветы обманутой жене или идущий на свидание к любовнице (положа руку на сердце, основными покупателями такие и были). Интересно, а какие цветы покупал Ник, когда ухаживал за Виржини?

«Черные орхидеи», – фыркнул мой внутренний голос. – «Похоронные цветы – самое то, чтобы подготовиться к семейной жизни с некромантом».

Интересно, в какой момент у них все пошло наперекосяк?

Пусть с обеих сторон это брак по расчету, но они же прожили несколько лет, значит, как-то договаривались. Неужели до развода спокойно договориться не могли?

Мне бы, наконец, уснуть, но день выдался настолько богатым на впечатление, что сон ко мне не шел.

Следовало признать, что по плану я пока терплю полное фиаско: Ник не испытывает ко мне симпатии, он вообще явно не слишком симпатизирует людям. Если залезу к нему в постель – думаю, с удовольствием воспользуется, но явно не станет переживать, если мы распрощаемся на следующий же день. Для развода нужно, чтобы он либо сам захотел жениться на мне (ха-ха, идея безнадежна изначально), либо оставить вариант громкого скандала, для которого нужно подождать кузину Виржини, дабы она нас застукала, а это несколько дней. Но отчего-то мне кажется, что наш с Виржини план слишком прост для Ника: кто ему мешает сделать что-то с той же кузиной, если развод в его планы не входит? Я не имею в виду что-то глобальное типа убить и превратить в того же лича, но разве мало некроманты знают заклинаний и снадобий? А этот еще и экспериментатор. Надо же, некромант, который создает лекарство… В голове не укладывается.

Интересно, почему они переехали сюда? Виржини обмолвилась, что им надоела суетливая столица, я тогда была поглощена мыслями о деньгах и не обратила внимание на эту явную несостыковку: если ей хотелось покоя, к чему так активно участвовать в светской жизни нашего города?

Мои мысли вновь вернулись к некроманту. Он всегда такой язвительный и холодный?

Нет, тут же ответила сама себе, вспомнив его тяжелый взгляд в купальне, горячие прикосновения губ на моей коже в саду и краснея. Той, которую он полюбит, должно быть очень повезет. Или он хорош только в том, чтобы притворяться? Интересно, каковы его губы на вкус? Болят ли шрамы, когда к ним прикасаются?