– Какого же роста должны быть эти существа, чтобы можно было пользоваться такой мебелью? – удивился немец, которого звали Отто.
– Они должны быть очень высокие, буквально исполины.
Прикинули: высота лавки была метра три, стол возвышался ещё на полтора-два метра.
– Если дверь у нас почти пять метров, то эти гиганты должны наклонять головы, когда входят в дом. Скорей всего, это сделали специально, чтобы входящий был уязвим в поклоне. На порог обычно не наступают, эта примета есть у многих народностей. Высота порога – это очередная мера предосторожности, я не думаю, что они спокойно его перешагивают, не запинаясь. Скорей всего, это обычная преграда.
Вокруг было много разных бытовых предметов, но именно их размер внушал тихий ужас. Так, медная сковорода, висевшая под потолком, напоминала остатки летающей тарелки. Будто бы кто-то вскрыл её небрежно, а разделанную часть подвесил, тщательно выскоблив. Глиняные продолговатые и просто пузатые сосуды! Их был целый ряд на полу, и несколько стояло на резной полке. Один сосуд был вообще огромен, его зарыли наполовину в землю. Закрыт он был сверху только деревянной крышкой. Люди подошли, чтобы заглянуть внутрь. Там очевидно хранили воду, которой сосуд наполняли, пока непонятным образом. Тут же имелось несколько котелков. Они отличались не только размером, но и материалом, из чего их изготавливали. В основном это была керамика, но имелись и металлические котлы. Другая посуда напоминала плошки, грубо изготовленные и отожженные или разукрашенные. Черпаки были деревянные, разделочные топоры – металлические и медные, двухконцевые вилки тоже медные. Остальное всё кухонное снаряжение почему-то лежало большой неразобранной кучей. Было непривычно тихо, даже ветер на улице не был слышен, или его свист гас в потолочном проёме.
– Странно, тут нет никакого оружия!
Если эта часть здания представляла собой зал и столовую, то дальше всё упиралось в скальную стену, на которой висела тяжелая занавеска. Остальная часть была увешана щитами. Решили посмотреть, что скрывала за собой занавеска. Но что-то сделать с ней решительно не получалось. Она была огромная, сшитая из кусков шкур непонятных животных. Такая плотная растительность могла принадлежать кому угодно, очевидно, мамонту. Наконец-то удалось оттянуть часть полога куском веревки, заведенной за ножку лавки. Закрепили, теперь можно было обследовать остальную часть этой полупещеры. Люди подбросили дров в костер, приготовили факелы, фонари и пошли. Тут тоже был невысокий порог. Та часть помещения, куда они попали, имела несколько топчанов, но это не был тупик, где-то дальше имелся алтарь в виде ниши. Именно он привлек внимание следопытов, все устремились туда. И в это время с топчана на них бросился огромный чёрный зверь. Это была невероятных размеров кошка, она зашипела и сбила лапой с ног Отто. Тот кубарем улетел в сторону. Штольц успел выхватить маузер и несколько раз выстрелить в животное. Та недоуменно получила порцию свинца, которая, вероятно, застряла у неё в толстой шкуре, ощутила резкую неприятную боль и решила не связываться с непонятными посетителями, бросилась в тёмный угол.
Генрих огляделся и потянул факел к высокому станку, на котором была закреплена длинная лучина. Под станком стояла пустая крупная плошка, там должны были гаснуть остатки лучины. Факел задымился, лучина вспыхнула, стало значительно светлей. Теперь можно было все осмотреть более подробно. Кошка никуда не делась, её глаза следили за пришельцами, видимо, она зализывала свои раны и пока не торопилась к нападению. Штольц одобрительно крякнул, мол, хорошая кошка, на немецком языке это у него вышло очень грубо. Все трое пошли к алтарю. Это был высокий столб, увешанный диковинными предметами. Снизу вверх смотреть было непривычно, поэтому стали изучать то, что оказалось внизу. Тут же торчали засохшие пучки травы, на полу лежали пласты белого вещества, внешне напоминающие парафин. Остальное покрытие напоминало мусор, но, приглядевшись, люди узнали в предметах на полу золотые и серебряные монеты большой величины. А так как всё это было покрыто слоем пыли, то определить что-то издалека было проблематично. Вместе с монетами лежали небольшие серебряные слитки, такими пользовались ещё на территории Китая, но денежная реформа давно уже вытеснила их из оборота. Очевидно, китайские слитки попали сюда давно, слой мусора указывал, что их тут никто не трогал. Штольц и Отто нагнулись к груде сокровищ, стали с интересом их разгребать. На первый взгляд тут было несколько центнеров драгоценных изделий. Штольц приказал взять по несколько слитков и гигантских монет для образца. Генрих смотрел вверх, там, на столбе висела огромная кольчуга из белого сплава. Кольчуга была прикрыта пятнистой светлой шкурой, поэтому не привлекала внимания. Только размер этого доспеха внушал удивление, а если учесть, что такое одеяние должно носить существо, то размер его был поистине велик. Это было жилище ётунов. Доспехи принадлежали одному из них. Тут же было прислонено к стене огромное копьё с острым прозрачным наконечником. Очевидно, что это был абсидант, вулканическое стекло, а может быть, ётуны пошли по другому пути развития и имели другие неизвестные людям материалы? Такая мысль пронеслась в голове у Ника. Дело в том, что все участники экспедиции только и говорили о новых, пока неизвестных людям технологиях, на которые возлагал большие надежды нацисткой вождь. Копьё и кольчуга – это неплохой улов, но, судя по размеру, тут нужен настоящий тягач с лебедкой, чтобы просто снять их, и, самое главное, транспортировать все к выходу. Штольц потребовал, чтобы его подняли вверх, нужно было изучить состав металла, понять, из чего он состоит.
– Очевидно, что этот сплав будет прорывом в оборонной промышленности. Броня из нового металла сделает танки вермахта непобедимыми. Хальт, Гитлер!
Это было принято произносить негромко, но, очевидно, Штольцу доставляло особое удовольствие ломать спектакль. Генрих и Отто закинули вверх кусок троса, продели его как через блок. Штольца поднимали вдвоём. Он нацепил на нос специальные очки, долго смотрел на белёсый материал кольчуги.
– Да, это нечто. Спектр показывает, что масса неоднородная, и не платина, а, скорей всего, никель с какой-то примесью. Совершенно не намагнитится. Я так и думал! Командир будет рад, если мы возьмем сейчас хотя бы образец этого сплава. Но каким образом нам это сделать? Пластины крепко сшиты металлическими прутами. У нас даже нет такого инструмента, чтобы отрубить или отрезать такой толстый прут. Что скажете, Генрих? Вам удастся заполучить кусочек для пробы или нет?
Следующим полез Генрих, на этот раз его подняли значительно выше, потом он долго карабкался по неровным широким бляшкам, искал, какую можно было бы снять. Пока у него ничего не получалось, но вот он обнаружил, что капюшон этого одеяния можно снять. Всё дело было в пластине, которую неизвестный мастер закрепил металлическими скобами. Да, так и есть, эти скобы выполняли роль настоящего разъёма. Они имели соответствующий зазор. Генрих замахал рукой, чтобы все отошли в сторону. Немного потрудился, выворачивая скобы как элементы хитрых головоломок. И капюшон с грохотом упал вниз. Это была тяжелая конструкция, и для транспортировки не годилась, но её можно было постараться разделить или хотя бы попытаться. Отто уже достал фотоаппарат и делал нужные для отчета снимки. В кадр попала и кошка, которая уже не была такой агрессивной, видимо, потому, что пули нанесли ей ранение, теперь она почти всё время спала. Даже падение капюшона не привлекло её внимания. Генрих спустился. Они немного перекусили, на костре можно было подогреть консервы, но решили воспользоваться только вяленым мясом. Генрих резал его на самые мелкие куски, он, как и прежде, не мог толком жевать. Штольц прилег на лавке, следовало набраться сил. Потом Генрих подошёл к животному, оно тревожно спало. А три отметины на шкуре уже не кровоточили, но всё выглядело скверно. Подойдя ближе, Генрих всё внимательно рассмотрел. Можно было бы прооперировать кошку, но как её связать? Он позвал напарника Отто, и они стянули лапы гиганта тросом. Затем он обработал свой клинок на огне, из фляги смочил намеченные места и спокойно вытащил свинец. В какой-то миг он понял, что животное не спит, открыло глаза. Генрих ободрительно замычал, места ран присыпал золой. Животное зашевелилось, очевидно, почувствовало боль. Путы не дали быстро отреагировать, впрочем, для него это оказалось не проблемой. Парни успели отбежать, когда животное с жалобным мяуканьем бросилось в другую комнату. Штольц поинтересовался.
