— Невыносимо… Как это все терпеть теперь… С каждым разом все сложнее и сложнее… — вздохнула, отправившись на утренние процедуры.

— Если его не удастся прооперировать достаточно хорошо, чтоб он прожил до 5 лет, то будет очень-очень печально, ведь существуют другие риски, из-за которых пациент не сможет прожить достаточно счастливую жизнь…

— Ах! Что за чертовщина творится в мире?! Из всего миллиарда выбрать сердцем того, кто на краю обрыва, да еще и с каждой секундой этот край становится ближе! — возмутилась я на весь дом. — Надо успокоиться, мои-то родные еще спят, меньше шуметь, больше думать… Но как много следует продумать? Как мне жить, если его не станет раньше, чем я могла рассчитать? Что делать в этом случае? Ах! Как же много вопросов!!

— Не смогу я без него, не будет у меня такого светлого будущего, если этого человека не будет рядом… Просто не смогу жить счастливо без него…. Мое сердце было поглощено им, теперь другого такого же нет…

Спускаясь на кухню, я достала телефон, чтобы просмотреть все мессенджеры, из-за которых мой индикатор мигал.

— Как долго придется сражаться с этим безумным состоянием внутри?

Сообщений было море: Артур и Миша отправили радостные лица, новую палату Сергея, маршрут до палаты показали, новое оборудование, новое окно и конечно же самого Сергея: когда он спит, как он выглядит, когда очень сильно погружается в сон, как выглядит, если его заставляют делать то, что он не хочет…

Также были сообщения с группы класса, они меня хвалили за отстаивание прав младших и все-таки уважение к старшим.

Хоть все было и радостно, только вот моему сердцу неспокойно. Как бы я себя не подбадривала, все равно шанс «тьмы» есть всегда…

Придя к столу, я застала наимилейшую картину от родителей: папа стоял позади мамы, пока та готовила, держа ее за талию, опустил подбородок ей на плечо и что-то говорил; мама же ругалась на него и пыталась отодвинуть от себя, но все же была невероятно счастлива, что сейчас он рядом.

Мое сердце защемило, ведь в глубине души я понимала, что такого у меня не будет рядом с ним, ведь… Он… Точнее его может и не стать…?

— Что за глупость! Он же сказал, что идет на операцию, значит, такое может быть! Значит… все еще возможно… — почти плача, утверждала, — Ведь каждый человек сам строит свою судьбу и жизнь, что даровали ему…

Но все же мои слезы уже падали, все же они текли и обжигали. Телефон, который снимал родителей, перестал фокусироваться на них, медленно уходя в пол, продолжая снимать только капли, которые падали с контура лица, образую маленькие лужицы.

Опомнившись, я перестала снимать, вытерла лицо от воды и «засияла» как прежде…

— О, милая, привет, как давно ты тут стоишь? — вывела из моего мирка мама, которая совсем немного покраснела.

— Привет, — подойдя к ней, я поцеловала ее, — совсем недавно спустилась. А что? Вы еще не устали нежности дарить? — покосившись на папу, спросила в ответ.

— Ха-ха, какая же ты милая, Оксана, — ответил папа, лучезарно засияв. — Ты просто чудо! Конечно же нет! Наша любовь и нежность не имеет возраста, они всегда были желанными.

— Ого, романтика в ход пошла. Па, нельзя же так, мама сейчас такая красная стоит, как будто бы ты ей снова предложение сделал, ва-ха-ха, — звонко засмеялась я, а следом и мой родитель. Однако мами никак не отреагировала, лишь фыркнула, поставила на стол блюдо и ушла за чайником.

— Сядьте за стол! — крикнула она с кухни.

— Ты ее разозлил, пап, как тебе не стыдно? Совесть не мучает при ребенке флиртовать?!

— Да ладно тебе. Даже не собирался… Так выходит само, ты же понимаешь, какая ее реакция бывает милой на все эти насмешки и мелкие шалости.

— Да-а-а, но следовало бы хотя б… еще сильнее ее смущать, чтобы потом она еще и мило злилась!

— Ах, чертовка ты моя! — подошел папа ближе, захватив в объятия, начав теребить голову.

— Пап! Прекрати! Ты ж мне все испортишь! — начав вырываться с этих «объятий», кричала я.

— Вы! Оба! Прекращайте этот цирк! — разозлившись, мама крикнула, стукнув тарелкой о стол. — Надоели! Поедите и выметайтесь отсюда! Работать вам больше нужно, раз утром есть силы меня доводить до белого коленья! Хм, — опять фыркнув, развернулась и ушла на кухню, отложить поварскую одежду.

— Ой-ой, пап, ты ее разозлил, — ухмыльнувшись, сказала ему.

— Ага, как погляжу, она будет до обеда такой, зато потом мне сама наберет и захочет поговорить, хех, — ответил он, расплываясь в любящей улыбке.

Я поняла, что папа ее неизмеримо любит и дорожит сей дамой. Но почему-то мне захотелось увидеть еще раз, как они обнимались, нежно-нежно и так тепло… Теперь мне хочется даже плакать…

Позже мама пришла и села с надутыми щеками завтракать.

После завтрака.

— Мы ушли! — крикнули ей.

— Валите уже, надоедливые! — огрызнулась она.

— Ха-ха-ха, милая, пока-пока, — подойдя к маме, поцеловал ее в щеку и приобнял за талию. В этот миг ее лицо изменилось на нежно и такое грустное, но стоило папе немного отойти, как она тут же вернула свое недовольное личико. — Ха-ха-ха, милая, ты такая забавная, — звонко смеялся он.

— Что?! Пошли вон! И не надейся, что я тебе позвоню! — крикнула ему в след мама.

— Как же так? Дорогая, я буду ждать! — в ответ произнес папа.

— Можешь не ждать! — хлопнув дверью, сказала она.

Подойдя к машине, папа решил начать разговор, ведь, когда он отходит от мамы, то становится совершенно другим:

— Доча, как думаешь, она мне позвонит? Я так переживаю… А если нет? — начав петь печаль, он спрашивал, как бы меня, но в то же время и нет.

— Пап, все будет хорошо, ты всегда такой слабохарактерный, когда не с ней, ха-ха, — начав смеяться, я подошла к папе, чтобы успокоить его. — Ты же ее сам знаешь, она без тебя и трех часов прожить не может.

— Да, но…

— Все будет хорошо, ты же такой сильный и «независимый», — почти сдерживая смех, успокаивала его.

— Милая, хотя бы ты меня поддерживаешь, уа-а, — бросившись в объятия, начал театрально плакать. — Но я верю в ее любовь.

— Веришь?

— Да, она меня безмерно любит, постоянно бегает за мной, хоть и не признает, — отстранившись, начал объяснять. — Но все равно ждет каждый раз именно мое тепло, сердце, душу, глаза и голос… Точно так же, как и я… — смущаясь сказанных слов, он отвел взгляд.

— Пап! Из-за тебя и мне неловко! Все, я ушла, — подойдя к нему, я поцеловала его. — Пока, папа.

— Может тебя подвести?

— Нет, не стоит. Сегодня последний день, поэтому хочу прогуляться. Удачно поработать.

— Хорошо, спасибо, тебе тоже, — отправив воздушный поцелуй, папа сел в машину и уехал.

Оказавшись совершенно одна, я пошла в школу полностью опустошенной…

По дороге в школу увидела ту бабушку, которая ходить с Тефтелькой на прогулку, она сегодня вновь проходила мимо меня, но остановилась и подождала, пока я к ней дойду, чтобы дать конфетку…

Моя бабушка уехала в другой город, чтобы позаботиться о своей квартире. В принципе, бабуля приезжала просто в гости, чтобы маме не было скучно. Но вчера вечером она уехала… Мне стало одиноко, ведь без ее теплых объятий бывает невыносимо тяжело.

— Так вот, возьмем себя в руки! Не будем хандрить! — подбадривала я себя, взяв конфеты, и с высоко поднятой головой шла в школу, вспомнив про последний ведь в школе. Еще и самое прекрасное — это любимые уроки, которых и не много сегодня!

По пути в школу.

Я наслаждалась воздухом и конфетками, которые были невероятно вкусными, поднимая настроение.

— Эй! Оксана! — вдруг послушались крики откуда-то из улицы. — Подожди! — обернувшись, я заметила Кира, который махал мне из окна, а рядом с ним был Джо.

Подъехав, они выглядели оба неописуемо счастливыми, это у меня вызвало смех, ведь их лица были такими смешными