— Это бесполезно уже, их ничего не остановит.

— Остановит только наш любимый «Цербер».

— Вы имеете в виду ее?

— Ага, она как раз сегодня там, ведь ее смена начинается в это время…

— А обычно в такой час она бывает невероятно крикливой и злой.

— Да, а еще и звонки задерживает, потом начнет на них жаловаться, и мне попадет.

— Не переживайте, я им дала мини-инструкцию, — подмигнув, ответила ему, а затем попрощалась.

— Звонок и правда на 4 минуты отстает…

Стоило мне спуститься вниз, как на первом этаже послушались крики на младшеклассника, которого раньше отпустили, из-за кое-каких проблем в семье. Но та лишь кричала, не давая ни малейшего шанса высказаться мальчишке.

— Как ты смеешь врать мне, нахал! — кричала громко женщина, пытаясь обратить всеобщее внимание других учеников, показывая, что так делать не надо, как бы власть в ее руках. — Ты мне лжешь и смеешь еще что-то предъявлять?

— Но… — хотел сказать мальчишка, но та его снова перебила, повысив тон.

— Никаких «но»! Не смей! — слишком громко ответила та, дабы обратить внимание учителей, которые так или иначе связаны с директором, кабинет которого находится неподалеку от двери, услышать эти вопли не сможет только глухой, ведь по всей школе была тишина, только ее дикие крики раздавались и эхом разносились по всему зданию. — Только и смеете всегда увиливать от вопросов, находя отговорки! Ужасно, куда же катится мир.

Я, не выдержав сего напора, подошла к ним, расталкивая людей, которые преграждали путь, боясь выйти. Идя прямиком между ними, хватая парнишку, что трясся из-за такого гнева, который эта женщина ему передала.

— Стоять! — хватает меня за руку дама, которая кричала на мальчонку. — Как ты смеешь так хватать его? Уводя от разговора?!

— Хах, ну, простите, вы хоть понимаете, что его телефон зазвонил 10 раз, пока вы тут кричали на него? А вдруг его близкий сейчас в критическом состоянии и эти последние минуты решающие не только для него, но и для того человека, что ждет его? — с омерзением посмотрела на нее. — Или же вы не теряли близких? Никогда не испытывали этого? А вдруг у самого мальчонки какая-то болезнь, а данные процедуры, из-за которых он и уходит, могут спасти или продлить его жизнь… Вы никогда не думали о благополучии других, заботитесь только о себе? Эгоистично…

— Да как ты! — начала та, но я ее сразу же остановила.

— Вы не сможете завоевать доверие других, если продолжите так «ругать» их, это вам не школа, где нужно так «разговаривать» с детьми, здесь учатся говорить спокойно, чтобы не передавать плохую энергетику другим. А если вы о записки от учителя, то она у него в руках с самого начала была, но вы не соизволили его даже просто выслушать, а подняли шум на 10 минут. Вся школа слышала только ваш «голос». 10 минут, и он мог бы оказаться там, 10 минут, решили бы все, но вы решили сыграть с ним в карты? Так вот, вы провалили эту игру с самого начала…

— Чт…

— Потому что карты в его руках являются картами победителя, а у вас находится Джокер. Сейчас пройдет ваш суд, в котором все будет против вас…

— Нет, ты не имеешь права так говорить!

— А вы имели? — вздохну, сглотнула слюну, чтобы немного успокоиться, не сказав лишнего. — Подождите.

Я развернулась к ней спиной, отпуская руку мальчишки, которую все это время держала, чтобы успокоить его.

— Эй, оставь эту записку мне и беги, ты и так тут время потерял, — нежно ответила ему я.

— Х-хорошо, с тобой все будет нормально? — волнуясь, задал вопрос парнишка.

— Да, не беспокойся, беги.

— Нет, у нее не будет все «нормально». Я буду протесто…

— Остановись сейчас же! Не позорься!

Послышались слова женщины со стороны толпы. Через некоторое время ученики начали расходиться, звук каблуков становился четким, окутывая всю школу только этими звуками, женщина показала лицо, спустя некоторое количество минут звук, что это отражался от стен, перестал звучать.

— Д-директор… — сказала «Цербер».

— Именно, я услышала твой голос в своем кабинете, который находится в конце коридора. Представляю, как было детям, которые стояли рядом, — вздохнув, продолжила. — Я только одно не могу понять, зачем повышать тон в данном заведении, если прекрасно знаете, что о подвигах людей узнаю иным путем. А то, как поступаете вы, не дает мне никаких оправданий вашему поведению. Не потрудитесь ли объяснить, что на сей раз произошло? — развернувшись, сказала она. — А еще, мисс Смирнова, вы пройдете со мной, чтобы рассказать сложившуюся ситуацию, а также ответить за грубость и защиту, которые были проявлены.

— Хорошо, только, Анна Ивановна, не могли бы вы меня выслушать первую?

— Конечно, что-то случилось?

— Да, можно сказать и так, я просто очень хочу увидеть одного человека.

— Хорошо, — сказала Анна Ивановна, улыбнувшись, и развернулась спиной к нам, говоря, чтобы мы следовали за ней.

— Ах, да, — помедлил директор. — Дети, расходитесь по домам, завтра вам предстоит еще один день в школе, но после вы можете тут не появляться без надобности. Удачных каникул, — сказала она, широко улыбнувшись всем ученикам, заставив других впасть в ступор.

Я предполагала, что наш директор превосходна, но больше всего не ожидала, что так спокойно и дружелюбно можно решить данные проблемы, при этом, не напрягая голосовые связки.

— Ну вот и все, пришли. Оксана, заходите, — мягко ответила она. — А вас прошу подождать тут, — обратившись к «Церберу», сказала та.

— Х-хорошо, — неуверенно отвечало это создание.

Я пошла следом за директором, а Ирина осталась ждать напротив двери, глубоко повесив нос, ее настроение явно сильно испортилось, да и это был первый раз, когда услышала, как тихо может говорить эта женщина. Поняв, что нужно сгладить ситуацию, я решила поговорить с директором в другом ладу, было бы плохо лишаться такого замечательного сотрудника.

Ее кабинет отличатся только светлыми обоями и темно-коричневым столом, вокруг которого были такие же темные кожаные стулья с металлическим каркасом, позади нее был шкаф с выдающимися наградами школы за все время, также у нее есть и другой кабинет, в котором хранятся абсолютно все достижения ребят. Старшеклассники говорили, что после выпуска, она приводит туда выпускников и показывает все это, такое ощущение у них возникало, как будто бы находились в музее с прекрасным переливом драгоценных камней.

— Оксана? — посмотрев на меня, спросила она. — Все в порядке?

— А? Да, простите, задумалась.

— Присаживайтесь, — указав рукой на стул, сказала она. — Теперь начинайте рассказывать, что произошло до того, как ты заступилась и отпустила ребенка?

— Спускаясь с кабинета на 3 этаже, я услышала, как она ругает кого-то, подумала, что может мой одноклассник попался ей. Но каково было мое удивление, когда там стоял мальчишка, сжимая листок, который отдала ему классная, дрожа и боясь вымолвить хоть слово. Позже прозвенел звонок, уже остальные ученики начали выходить из аудиторий, торопясь домой, но в этот момент стояла тишина, как будто бы звонка вовсе не было, а они затихли от страха и неизвестности происходящего. Она продолжала кричать на него, но это было из-за того, что Ирина выполняла свое поручение, как положено охраннику, хотя и перегнула палку.

— Простите, прерву. То есть, хотите сказать, что вы абсолютно не против ее такого поведения и прощаете данный инцидент?

— Я против! Только жалко мне ее, говорят, за пределами школы, она довольно-таки милая и симпатичная женщина, многие ее не узнают. Но еще дело в том, что мальчик мне сказал: «Я не могу злиться на нее, но хотелось бы, чтобы она выслушала в следующий раз. А-то страшно было, когда кричат и не дают пять копеек вставить». Поэтому не увольняйте ее, старшеклассники обычно с ней говорят довольно приветливо и нежно, она отвечает также, просто строга к соблюдению школьных правил. Думаю, вы поняли, что я имею в виду, — замолчав, ответила ей.