Дворники сметали пыль с улицы. Между камнями мостовой суетились воробьи и, должно быть, ругались между тобой из-за зерен: громко и сердито они кричали, собираясь толпами, толкаясь и махая крыльями.

Лилия пошла прямо по улице.

Глаза у нее были широко открыты; она шла тихо, невольно задерживая шаги.

Ведь она в первый раз видела город.

Правда, улица была застроена маленькими одноэтажными домами, и в них ничего не было такого, что остановило бы на себе внимание городского жителя.

Но ведь Лилия родилась далеко отсюда, рядом с камышами.

До тихи пор она только и видела эти камыши да ракиты.

А когда к ней подошел дворник, с черной всклоченной бородой, с узким потным лбом, приплюснутым носом и жесткими топорщившимися кверху бровями и попросил ее сойти на тротуар, чтобы не мешать ему мести улицу, она остановилась, как вкопанная, и молча смотрела на него, вытаращив глаза и полуоткрыв рот.

— Пожалуйте-с на тротуар! — сказал дворник и показал, где тротуар.

Лилия перешла на тротуар, а дворник, на минуту оставив метлу, плюнул на одну ладонь, потом сейчас же на другую, опять взял метлу и, сделав ею, как огромной кистью, полукруг по земле перед собой, сразу очутился по колено в облаке пыли.

Лилии показалось странным, зачем этот человек с всклоченной бородой решил непременно дышать пылью.

Но она побоялась спросить его об этом и, ускорив шаги, поспешно пошла прочь.

Когда она шла и слышала за собой шмурыганье метлы по мостовой, она вздрагивала каждый раз, как раздавалось это шмурыганье.

Ей хотелось поскорей уйти отсюда, и невольно вспомнились луг, река, камыши и лозняк…

— Спать пора! — раздался вдруг недалеко от нее хриплый голос.

Лилия остановилась.

Голос шел сверху и это обстоятельство поразило ее не меньше, чем самое восклицание.

Будь тут где-нибудь по близости луг или поле, тогда бы другое дело; но она стояла у ворот большего каменного дома.

— Спать пора! — опять прохрипел невидимый незнакомец и опять сверху.

Еще можно было предположить, что перепел как-нибудь случайно залетел в город; но тогда зачем он вверху, а не внизу?

Не мог же он, в самом деле, сесть на крышу и кричать оттуда так, по-видимому, беззаботно.

И для кого он тут кричит? Кто его понимает?

— Спать пора, спать пора! — снова отчетливо донеслось сверху.

Но кто же теперь спить?

Лилия подняла голову и увидела под самой крышей, рядом с маленьким темным окошком, клетку, обтянутую темной материей.

У Лилии был тонкий слух, и она, кроме этих двух слов «спать пора», сейчас же уловила топот маленьких птичьих ножек по дну клетки.

Значить, перепел сидел в клетке.

А клетка была сплошь обита темным коленкором… Стало-быть, там было темно… Темно, как ночью…

— Спать пора! Спать пора!

Бедный перепел!

Вот почему он кричит «спать пора».

И Лилии сейчас же вспомнился дядя того перепела, который дал ей записку.

И тот, небось, тоже теперь, сидя в темной клетке, кричит изо всех сил:

— Спать пора, спать пора!..

И думает, что солнце уже давно зашло. А солнце давно встало…

— Что вы там кричите? — крикнула Лилия по направленно к клетке.

Хриплый голос умолк.

Слышалось только постукивание ноготков о пол клетки. Потом скрипнула жердочка. Лилия услыхала глухое покракивание, и вслед затем из клетки громко на всю улицу прозвучало:

— Помилуйте, что ж это такое, ночь давно, а тут стук, грохот! Спать, спать пора! Ложитесь спать! Господин сыч, если вы тут где-нибудь есть, объясните же им наконец… Спад пора! Спать…

— Погодите, — перебила Лилия, — скажите, пожалуйста, нет ли у вас в поле племянника.

— И даже два племянника, — ответил перепел.

— А нет ли у вас здесь в городе знакомого скворца-приятеля?

— И такой есть. А что?

— У меня к вам письмо.

— От кого?

— От вашего племянника.

— Гм… — сказал перепел, — тогда передайте его скворцу, он мне прочтет его, я-то я неграмотный…

Он помолчал минуту и спросил:

— А вы кто?

— Там все узнаете, в письме, — ответила Лилия.

— Гм… — опять сказал перепел. — Я-то неграмотный…

И вдруг он закричал еще громче, чем раньше:

— Скворец! Скворец!

Умолк и опять крикнул:

— Эй, проснись братец!

Потом обратился к Лилии:

— Вы не слышите, не летит ли он? Любить поспать, каналья!

Но скворец уже сидел на крыше клетки.

Он приподнял крылышко и, глядя в упор на Лилию, произнес почти беззвучным голосом:

— Тсс… молчите… Я все знаю… Только сейчас с луга…

Потом он стал громко зевать и зашуршал крыльями по клетке.

— Спишь, все спишь, — сказал перепел, — проснись, сделай милость: тут письмо от племянника.

Скворец зевая проговорил:

— О Господи, и поспать-то не даст!.. Тут ночь, а он с письмами!

И он опять подмигнул Лилии.

Потом он продолжал:

— От племянника, говоришь. Кто принес?

— От него. А кто принес, — разве в этакую темень увидишь? Поищи.

Скворец живо порхнул на плечо Лилии и заговорил шепотом:

— Вы не разубеждайте его, что сейчас день… Ведь он думает, что ночь. Как посадили в клетку — так с тех пор для него все ночь… В рассудке должно быть, немного помешался с горя… Скажи ему, что день и что он в темной клетке, — он и совсем рехнется… Решетки то он в клетке не видит, ну и думает, что на свободе, ночью, в поле…

А перепел, пока скворец так говорил Лилии, громко, отчетливо кричал на всю улицу из своей темницы:

— Спать пора! Спать пора! Экий неугомонный народ! говорят же вам: спать, спать ложитесь!

— Так вы смотрите же, не проговоритесь, шепнул скворец Лилии и порхнул опять на клетку.

— Ну что? — немного недовольным голосом спросил его перепел.

— Нашел, — откликнулся скворец, — тут брат такая штука: все один колдун постарался.

— Колдун?

— Колдун, рак-колдун. Да вот, слушай!

И он стал читать письмо.

Мы не станем передавать полностью содержание этого письма.

Читатель, конечно, и без нас может сказать, о чем писал перепел племянник дяде.

Мы приведем здесь только несколько строчек постскриптума (приписки).

«Смотрите же, милый дядюшка: к вам из города иногда залетает скворец, — так попросите его устроить мамзель Лилию хоть в ученицы в какую-нибудь мастерскую. А то у ней никого нет на свете, ни родных, ни знакомых, и она все равно, как сирота».

Когда скворец прочитал эти строки, перепел сейчас же захлопал крыльями и заговорил:

— Конечно, конечно!.. Ты это сделаешь, братец!

Видно было, что он был очень доволен, что может помочь Лилии.

— Ну до свиданья! — сказал скворец. — Я сейчас и поведу тебя к своей хозяйке.

— Ночью? — удивился перепел.

Сказав так, скворец сделал, конечно, большую ошибку…

Впрочем, он сейчас же поправился.

— Да ведь далеко, — произнес он, — пока дойдем, рассветет… Ну, счастливо оставаться!..

И скворец порхнул к Лилии на плечо.

— Пойдемте, — шепнул он ей, — больше с ним не нужно говорить… Идите, я вам буду говорить, куда идти.

Прощайте! — крикнула Лилия перепелу и пошла по тротуару.

— Прощайте! — откликнулся перепел и умолк.

— Теперь он прислушивается к нашим шагам, — прошептал скворец на ухо Лилии, — ведь он все один, все один… А вас ему жалко.

Когда Лилия и скворец были уже далеко от темницы перепела, Лилия опять услыхала хриплый голос:

— Спать пора! Спать пора!