Квартал за кварталом Алла шла как зачарованная, огни большого города ее манили; она шла наугад, без цели, без маршрута, находилась как будто в состоянии опьянения, или же душа ее парила во сне. Беспричинная радость, необычная обстановка, люди вокруг – ей казалось, что все это происходит не с ней, а с кем-то другим. Рядом не было того, кто бы мог ее ущипнуть и доказать, что все происходящее с ней не сон, не кадр из фильма о красивой жизни, а явь, дни, отпущенные ее страдающей душе на исцеление.

Где-то впереди мелькнул знакомый силуэт, прозвучал знакомый смех… И туристку мигом низвергло из рая в ад! Сердце забилось, Алла участила шаг. «Вот так встреча, имел бы совесть! Расстались, а он уже с другой!» – тяжелый вздох, и снова мокрые глаза… Нагнала парочку, сама не зная зачем. Заявить сопернице, что все еще считает его своим? Или раствориться в бездонной неге его глаз?

Не колеблясь ни секунды, она дернула парня за руку, и тут ее прошибло током: то был не Пашка. Обернулся красивый кореец, со спины похожий на бывшего; его подружка аж вскрикнула от неожиданности. Ошарашенная парочка в немом волнении уставилась на Аллу, а она, готовая провалиться от стыда сквозь землю, принялась рассыпаться в извинениях, насколько позволял ее английский. Корейцы посмотрели на нее как на умалишенную и, сказав что-то на своем, поспешили прочь.

Алла поплелась по улице, чувствуя себя полной идиоткой. Ей казалось, что все стали свидетелями ее позора и теперь смотрят вслед; и хотя в действительности это было не так, она натянула по самые глаза панаму, которую прихватила с собой, чтобы не привлекать внимание к блондинистой голове и слиться с толпой.

Зачем она приехала в Корею, где еще сильнее ощущала присутствие бывшего парня и в случайных прохожих видела его лицо, зачем? Как сложно признаться в том, что ее все еще тянет к нему. Любовь стала болезнью, хронически протекавшей формой с периодическими обострениями в виде приступов истерик, слез, а путь до полного исцеления мучителен и долог. Алла ошибалась, решив, что преодолела этот путь наполовину: приезд в Сеул вернул ее на сто шагов назад, сковырнул плохо затянувшуюся рану, и даже на отдыхе ей не было покоя. На смену радости в душе поселилась печаль; кто бы знал, какая тончайшая параллель проходила между приездом в Сеул и резко оборвавшимся романом с Пашкой, полукорейцем. Он был здесь много раз. Прогуливался по тем же улицам, заходил в те же кафе…

Спасение Алла нашла в ресторанчике, где по привычке заказала любимое пулькоги, которое распробовала во Владивостоке. В настоящих корейских ресторанах посреди стола встроен гриль, и процесс приготовления контролирует клиент. Официант лишь приносит маринованное мясо, а готовит посетитель сам. И сейчас вымоченная в смеси соевого соуса, сахара и кунжутного масла говядина жарилась на огне вместе с нарезанным луком и перцем, источая невероятный запах; Алла только и успевала переворачивать кусочки. Готовое мясо заворачивалось в пекинскую капусту и отправлялось в рот, к гарниру шел рис.

Заморив червячка, Алла продолжила прогулку по вечернему Сеулу и вскоре вышла к торговому центру. Бюджет ее поездки был крайне ограничен, и шопинг не входил ни в какие планы, она просто остановилась поглазеть на рекламные плакаты Louis Vuitton, Dior, Cartier. Ей такие вещи были не по карману, и с какой же грустью во взгляде она провожала солидных корейцев и расфуфыренных кореянок, выплывавших из бутиков как павы, пока не переключилась на женщину европейской внешности, завладевшую ее вниманием вмиг. Особа едва передвигалась под грузом фирменных пакетов с логотипами вышеназванных брендов; это была стройная длинноволосая шатенка, с ногами от ушей, но с лицом не первой свежести, потрепанным, при всем достатке выдававшим возраст, на вид за тридцать пять, а то и больше. Платье обтягивало фигуру, туфли на низком каблуке смотрелись стильно и стоили немалых денег: по красной подошве угадывался «лабутен».

«Американка? Европейка? Только с их уровнем жизни можно расхаживать по бутикам, не волнуясь о том, что бы завтра пожрать. Везет же ей, не то, что я», – не без зависти подумала Алла.

«Иностранка» сделала три шага и, поравнявшись с Аллой, в спешке не заметила, как шелковый платок слетел с головы и с мягким шелестом упал на землю.

– Excuse me, – окликнула та дамочку и, подняв платок, протянула ей. – It’s yours…

Та резко остановилась; развернувшись, выругалась: «О, черт, растяпа!» – и, посмотрев на Аллу, расплылась в улыбке:

– Thank you! Thank you so much!

– Вы из России? – заинтересованно спросила Алла, услышав родное крепкое словцо.

– Да, – не меньше той удивилась дама, – и вы из России? А откуда?

– Из Владивостока.

– Надо же, землячка! И давно вы здесь? Как вас зовут?

– Алла. Вот сегодня прилетела…

– Аллочка, спасибо вам огромное! Какой-то ветерок нехороший поднимается. Если бы не вы, то я бы сразу не заметила. А когда кинулась искать, улетел бы мой платок в другие ручки. А жаль, очень качественная вещица: как-никак Hermes, – женщина провела рукой по роскошному шелку кремового цвета. О стоимости можно было только догадываться.

– Да не за что, – Аллу засмущало внимание такой персоны, – в следующий раз будьте внимательнее. А то была бы кому-нибудь находка…

– Ой, не говори, не могу даже представить! И где же ты остановилась? – перешла она быстро на «ты».

– В New Hilltop Hotel.

– О, почти что рядом! Твой отель находится на холме, потому и Hilltop… Извини, подожди-ка минутку, – у женщины зазвонил телефон, и она прервалась на звонок, – hi, sweetie! Where are you? I’m here, near shopping mall and waiting for you. Ok, I kiss you, – проворковала в трубку и вернулась к Алле, – сейчас подъедет мой друг. Если хочешь, можем подбросить тебя до отеля.

Алле льстило, что дама обращалась к ней как к хорошей знакомой. Что это, проявление благодарности или же простота и радушие обеспеченной землячки, девушка тогда не задумалась. Она лишь поразмыслила, что за вечер намотала приличный километраж и устала, а чем тратиться на такси, лучше принять предложение: какая-никакая, а экономия. И не скрывая, сказала как есть:

– Я устала и буду очень вам благодарна, если подвезете меня до отеля.

Сказано – сделано. Не прошло и трех минут, как рядом припарковался черный джип представительского класса. На передних сиденьях восседали маленький, весь сморщенный, точно засушенный стручок, кореец и его водитель, по-лакейски заискивающий перед господином. Алла села у окна и всю дорогу любовалась ночным Сеулом. Лишь краем глаза видела, как ее землячка достала из сумочки пакет и продемонстрировала на тонком запястье исключительной красоты браслет, как бы отчитавшись в покупке. Старик одобрительно кивнул.

Автомобиль остановился у отеля, и женщина протянула Алле визитку.

«Ирина», – прочла та.

– Утром, как проснешься, набери меня, – сказала Ирина и скрылась за тонированными стеклами.

Ночь зажгла огни роскошного Гангнама.

Алла встала рано, чтобы не пропустить положенный завтрак, включенный в стоимость номера, и, вернувшись к себе, проспала до обеда. Ее разбудило СМС от Яны с предложением поговорить в Skype.

– Здесь так круто! Ультрасовременный мегаполис, как в фильмах про Нью-Йорк, только это Сеул! Все для людей, чистенько, ухоженно, общественные туалеты на улицах Гангнама, как в наших лучших ресторанах. Не представляю, с каким сердцем буду покидать Сеул… Шикарный город, я бы здесь осталась жить, – призналась Алла.

– Хорошо, отдохни, развейся… А мне под утро приснился странный сон.

– Что за сон?

– Будто я оказалась в какой-то тропической стране и шла по дороге, кишащей змеями. Они были разными: синими, черными и бурыми, короткими и длинными, прямыми, как линия, и заворачивающимися в спираль, но все, как одна, скользкие и мерзкие. Как ни странно, во сне я их не боялась, а просто перешагивала этих ползучих тварей и шла себе дальше. На каком-то отрезке пути мне встретилась собака, обессиленная, измученная зноем, жаждой, с несчастными щенячьими глазами. Я не могла пройти мимо, взяла ее на руки и понесла с собой. Мне казалось, что в моих руках ее спасение: я могла вовремя увидеть и перешагнуть змею, в то время как она, низенькая собачонка на коротких ножках, непременно наткнулась бы на смертельный укус. Я долго шла с ней по пустынной тропинке, с ощущением одиночества, какой-то обреченности, согреваемая близостью дрожащего тельца, в твердой решимости его спасти. Мы добрели до лужи, и я опустилась на колени, чтобы собака утолила жажду. Она стала жадно лакать и в благодарность лизнула мне руку. А после мы продолжили свой путь… Странно, в этом сне не было ни счастливого исхода, ни трагической развязки, но почему-то он опустошил меня, врезался в память и оставил смутные образы… Как думаешь, что это может означать?