– Как зовут?
– Петром. Петр Иннокентьевич.
– Будете, Петр Иннокентьевич стрелять из миномета. Еще, пожалуйста, четыре добровольца.
– Зачем же еще четверо, если всего берем четыре миномета? Один лишний, – высказал Сенин.
– Не лишний, а запасной. Давайте, мужики, поактивней. В обратный путь пора, а мне вас еще учить стрелять из орудий. Тренироваться будем прямо тут, чтобы не расходовать ценные мины, которые увезем с собой.
Шаг вперед сделали двое. Еще двоих командир назначил в приказном прядке. Минометы на складе были пятидесяти миллиметрового калибра, усовершенствованные (модель оружейника Шамарина). Они имели довольно кучные результаты стрельбы, но дальность выстрела была всего на восемьсот метров. На тот период времени эти системы являлись передовыми и широко применялись в РККА8. Сам Ковригин когда-то стрелял из этих орудий превосходно. После теории, новые минометчики клали мины в радиусе менее десяти метров от заданной цели, что было вполне прилично для первого раза. Но в целях безопасности из-за шума разрывов уже следовало покидать место склада. Тренировки прервались, партизаны, побросав в машину сверху еще несколько легковесных коробок с шапками-ушанками из цигейки и связки валенок на предстоящую зиму, отправились назад. Поликарп велел всем быть в форме фашистов:
– Отечественные теплые вещи убрать. Лучше перетерпеть холод и остаться живыми, чем наоборот, – и оказался прав.
Проехав, порядка, сорока километров отряд увидел около дороги пленных русских солдат, которые валили лес, тут же обрубали сучки, готовые бревна складывали на сдвоенные подводы. Бывших красноармейцев было человек двадцать. Охраняли военнопленных пятеро румынских солдат, вооруженных винтовками. Румыны поприветствовали проезжавших союзников. Ковригин так же помахал им рукой и прошептал своим:
– Сюда скоро вернемся и освободим товарищей. А пока надо довезти груз.
Больше встреч с неприятелем не было, бойцы успешно вернулись в лагерь. Полуторку с грузом припрятали поодаль, намереваясь разгрузить ее этим же днем. После разгрузки и двойной порции щей весь личный состав во главе с Поликарпом усилено стал помогать Иллариону копать землянки, кои было решено строить вместо срубов. Вечером знаменитый в округе плотник подошел к командиру:
– Слушай, Поликарп Данилыч, вы давеча ходили в Поповку. Что ж не взяли меня. В моем доме имеется все для работы. Рубанки, разные ножовки, топоры, молотки, гвозди. Да чего говорить, тут одним топориком много не наработаешь.
– Ты прав дед, мне вот тоже кое-какой слесарный инструмент понадобится.
– А я о чем говорю.
Утром на построении Ковригин давал задания:
– Великанов завтра рано утром выдвигаетесь освобождать наших пленных. Идете вдесятером, румын в плен не брать.… Ни к чему они нам. Оттащите трупы поглубже в лес, и под видом полицаев конвоируете наших товарищей сюда. Да не всех, а только тех, кто добровольно согласен с нами, скажем, в не совсем комфортабельных условиях, бить врага. Думаю, что уже завтра наш отряд прибавит в численности. А сегодня вечерком вновь поедем навестить оберлейтенанта по прежнему сценарию. Идем все, берем с собой минометы. И ты дед собирайся, – обратился командир к Ларику, – нам в твоем хозяйстве не разобраться.
– Мне собраться, только подпоясаться. Одна подвода, как минимум нужна. Там три ящика гвоздей, лопаты заберем, пилы двуручные. Весь инструмент справный, – забубнил довольный Илларион.
Стало рассветать. На этот раз без треска мотоцикла Поликарп с Ремпелем пешим порядком вошли в дом немецкого лейтенанта.
– Тебя как звать-то? – спросил Ковригин, – а то давно дружим и не познакомились.
– Йозеф Кляйн, – зло ответил офицер.
– Ты не сердись. На этот раз мы за своим заехали. Проводи нас в соседний со складом дом, нам кое-какой инструмент забрать надо.
– Там сейчас наш продовольственный склад.
– Во как. И чего храним?
– Консервы, овощи и фрукты.
– Угостимся. А шнапс есть?
– Есть.
– И какие фрукты?
– Яблоки из Болгарии. Вы все еще верите в свою победу? – усмехнулся офицер. – Пять минут назад в эфире передавали выступление фюрера. Ваше дело «швах». Да неужели сами не видите, наше кратное превосходство в технике и в оптимальной подготовке к войне? На нас работает вся Европа.
От слов Йозефа командир разозлился. Он почему-то вспомнил армейского старшину, который пророчил своему подопечному великое будущее военачальника и уговаривал поступить в военное училище. Как уже ему курсанту третьего курса военно-пехотного училища начальник курса говорил о превосходных данных командира. В самом деле, на всех КШУ9 и особенно выездных, максимально приближенных к боевым условиям, условные подразделения, в комсостав которых входил Ковригин, одерживали верх. Из-за какого-то крючкотвора карьера не состоялась. Когда Крап шел к линии фронта, был уверен, что обязательно найдет кого-нибудь из бывших однокашников, с их помощью возглавит пусть небольшое подразделение и принесет пользу Родине. Только вот уже война длится не один месяц, враг наступает на столицу, а он, отличник военного ВУЗа, расходует свой талант и навыки на руководство двумя десятками лихих людей. Поликарп так же, как и Макар в приступах бессильной злобы закуривал, так как выпить было нечего. Но ему по должности не полагалось показывать подчиненным свои слабинки.
– Главное в войне не количество боевой техники, а качество людей. Ваши по всем показателям уступают нашему брату.
– Я отказываюсь вам помогать. Расстреливайте меня.
Поликарп с силой взял Кляйна за шиворот, вынул из его кобуры пистолет и вытолкал немца на крыльцо. Часовой, увидев происходящее, растерялся, медленно снял с плеча винтовку и был застрелен из пистолета оберлейтената Ковригиным.
– Давай, Леха, – сказал он переводчику.
Тот встал под свет фонаря и замахал своей каской. Тут же четыре мины опустились в район клуба, служившей казармой для немцев. Две попали точно в цель. Здание загорелось, из него стали выбегать и выпрыгивать в окна солдаты. Их встречал плотный огонь партизан из пулеметов. Закончилось все быстро – гитлеровцев было немного. Карп связал офицера и сказал ему:
– Своих солдат, командир сраный, ты погубил и мне свой гнилой характер не показывай. Вы много доброго в кавычках сотворили на нашей земле, и я с превеликой радостью подвешу тебя на площади за яйца. Но позднее. Значит так, клуб отремонтировать. Если будешь наших людей из-за жилья притеснять, повиснешь за указанное место на следующий же день. Забыл что ли, кто тут хозяин? – он со всей силы ударил немца в челюсть. Раздался хруст перелома, фашист распластался под крыльцом в нокауте.
Поликарп, заприметив завхоза, поманил его к себе, тот пулей оказался рядом. Командир прошептал Игнату:
– Меня вражеские трупы не волнуют. Но, чтобы все мои бойцы были в зиму должным образом обуты. Понял?
– Обижаете, у меня давно запасец имеется. Вот, к примеру, ваши ботиночки, скоро уже из фасона выйдут, так сказать. А яловые сапожки с войлоком уже для вас имеются.
Карп усмехнулся:
– Да, хохол, ты на своем месте.
– Хозяйской жилки у меня не отнять, и комсостав уважаем.
Часовой со склада исчез. Мужики грузили из сараев инструментарий Ларика. Про консервированные немецкие колбаски, сигареты и шнапс с немецкой аккуратностью сложенные в доме тоже не забыли. Тем более что хозяин дома не возражал. Так же погрузили четыре мешка картошки и фанерные короба с яблоками. Накануне прошел сильный дождь, почва размякла. Проехав по лесу километров двадцать увидели, что перегруженная телега за собой оставляет заметный след на земле. Перед сходом с грунтовки бульбу, а так же часть консервов разложили по торбам и мешкам, понесли провизию в руках. Облегченные подводы перестали оставлять колею. Сами бойцы, как обычно, для маскировки своих следов обмотали обувь тряпьем.
Карп шел вместе с Одиноковым, одной рукой он держал на половину заполненный картофелем мешок через плечо, в другой была заграничная сигарета, которую тот со смаком потягивал.
