Однако смирению в той самой школе меня научить не успели, поэтому моя реакция была вполне предсказуема:
– Отче, я просто два дня ждал своих друзей. Завтра поутру мы покинем вашу обитель…
Но архондаричий был неумолим. Видимо все мои деяния за двое суток на благо Святого Пантелеимона он счёл крайне недостаточными во искупление моей грешной сущности.
Что ж, ему виднее. Рыпаться было бесполезно.
Мысль о том, что можно поискать счастье в другом монастыре, мне как-то сразу на ум не пришла. Да и не хотелось, едва встретившись со своими закадычными друзьями, отправляться неведомо куда. На Афоне я был дебютант, путей-дорог ещё не изучил, понеже у меня не оставалось иного выхода, как попытаться умилостивить Пресвятую Богородицу.
Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт – так, кажется, пословица гласит. Но это в том случае, если на горе нет храма. Иначе, какой же он тогда умный? Когда Бог хочет сделать тебя счастливым, то ведёт тебя самой трудной дорогой, потому что лёгких путей к счастью, как правило, не бывает.
Вот и мой путь к счастью оказался не совсем простым. Афон никогда не прощает шапкозакидательства и своеволия.
«Запомни: здесь только один распорядок – всем управляет Богородица! Просите Её о чём хотите, и дано будет вам», – рефреном всплыли в памяти слова брата Владимiра. По большому счёту первое, что мне довелось услышать на Святой Горе.
Пока о. И – й регистрировал в книгу гиганта Х-ва, мне ничего не осталось, как обратиться с мольбой к Игуменье Горы Афонской. Выйдя за порог кабинета, я окинул тусклым взором насыщающих чрево, скользнул взглядом по усам незалэжного паломника, и вдруг со щемящей тоской ощутил присутствие рядом с собой Пречистой Девы. Будто она возвышалась над моим челом и нашёптывала мне строки Евангелия от Матфея: «Просите, и дано будет вам; ищите, и обрящете; стучите, и отворят вам» [Мф.7;7].
Так что же я стою, как памятник последнему динозавру? И в то же мгновение мне вспомнилась молитва из недочитанного канона ко Пресвятой Богородице:
Царице моя Преблагая, надеждо моя Богородице,
Приятилище сирых, и странных предстательнице.
Скорбящих радосте, обидимых покровительнице.
Зриши мою беду, зриши мою скорбь…
Вольдемар, закончив оформление, уступил свято место Никите. Какое-то несоответствие в его документах немного напрягло о. И – я, тот задал пару наводящих вопросов, и проблема разрешилась довольно скоро. Наш брат в очереди был последним, поэтому моя участь либо определится в течение последующей минуты, либо смазывать лыжи и ковылять потихонечку.
…Помози мне, яко немощну, окорми мя яко странна.
Обиду мою веси, разреши ту, яко волиши:
Яко не имам иные помощи разве Тебе, ни иныя предстательницы,
Ни благия утешительницы, токмо Тебе, о Богомати…
Краем глаза я успел заметить, что порог архондарика переступил седовласый, немного согбенный монах и бодрым шагом направился к кабинету о. И – я. Поначалу я не придал этому значения, продолжая разглядывать публику и кивком отвечая на вопросы Вольдемара.
Но вот отче вошёл в кабинет, но не стал встревать в беседу архондаричьего с Никитой. Однако беседа подошла к концу и мой собрат, уже довольный и счастливый направился к двери.
…Яко да сохраниши мя и покрыеши во веки веков. Аминь.
Пресвятая Богородице, просвети нас светом Сына Твоего.
Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя… – и как только азъ оптимистичный закончил глаголить молитву Пречистой Деве, вошедший монах обратился к архондаричьему:
– Слушай, о. И – й, у тебя нет кого свободного, мне бы газон прополоть перед входом.
– А кого я тебе дам? Все на послушании, остальные отдыхают после службы.
– Ну, подумай, может, кого со стройки возьмёшь, а то мне в Карею нужно срочно ехать…
Мыслящий человек усваивает с пелёнок, что там, где собираются два монаха, как правило, возникает сразу три мнения. Правило без исключений, за исключением нынешней ситуации.
После кратковременного молчания, взгляд о. И – я остановился на моей скучающей физиономии. Глаза его резко засветились, как лампады над Кувуклией после схождения Благодатного Огня. Было впечатление, что ему хотелось закричать «Эврика!», но он не стал копировать Архимеда, лишь широчайше, по-американски, улыбнулся и обратился ко мне:
– О! Поможешь отцу А-ю? – произнёс он тоном, будто напоминал о невыученных уроках.
– Разумеется, о чём речь? – в подобных случаях мои ответы разнообразием не отличаются.
Авва И – й моментально «забыл» адрес, по которому послал меня пятью минутами ранее, без тени смущения, взял мой диамонитирион и записал данные в заветный фолиант.
После этого наградил нашу троицу постельными принадлежностями и благословил на послушание.
Володя с Никитой на сегодня считались дебютантами, поэтому их сия участь миновала. Мне же отец А-й отвёл краткие минуты для устилания прокрустова ложа, но не отказал в любезности позволить вместе с друзьями заморить червочка в монастырском буфете. Он и сам не счёл нужным прикидываться фарисеем и с радостью отведал чайку с монастырскими дарами.
Ассортимент угощений на сегодня немного поменялся, но вчерашнему нисколько не уступал разнообразием.
Место квашенной капусты заняли причудливые слойки с маком и корицей, а в пластиковых баночках имело место быть разнообразное варенье и мёд. О. Ф-ф всё так же шустро и улыбчиво обслуживал клиентуру, успевая между делом убирать со столов и приносить свежую выпечку.
Меня он встретил как старого знакомого, но от благодарности за вчерашнюю «неоценимую» помощь предпочёл уклониться. Более того, обрушился на меня с гневной тирадой на предмет допуска в «святая святых его добротоделания» в неурочный час братьев-мавританцев.
С пользой для дела, ВПС включил дурака и на всякий пожарный обеими руками ухватился за спинку стульца в надежде хоть за что-то удержаться перед подобным натиском.
Получив вчера полуфунтовый пистон от о. И-я с намёком на несоответствие исполняемому послушанию, о. Ф-ф не был расположен к притворному лицемерию. ВПС и так, и сяк пытался донести до его барабанных перепонок, что родители приучили меня откликаться на стук с малого детства.
Но, как выяснилось, грех самооправдания на Святой Горе признан одним из тяжких, поэтому допустивший прокол виноват всегда, независимо от обстоятельств.
Я смиренно втянул голову в плечи, изобразив на челе мину Ваньки-встаньки. Ежели кто-то ждёт от меня чего-то большего, чем я могу предложить, то это его ошибка, а не моя вина. Если в Святогорье азъ есмъ пробыл столько же часов, сколько в мiру прожил годов, то о чём здесь можно благовествовать?
Чтобы хоть как-то загладить свой грех, I’m молча принялся помогать моему молодому наставнику наводить на столах чистоту и порядок. Попутно азъ востроглазый узрел боковым оком потомка древних укров, который, видимо, выговорился сполна и с конкретным наслаждением поглощал аппетитный лукум. Видимое удовольствие отразилось даже на его атаманских усах, выбелив их сахарной пудрой, словно ранний первый снег не успевшую ещё озябнуть осеннюю траву.
Даже осьмой, судя по времени, стакан чая «Lipton» не в силах был растопить как лёд в глазах незалэжного брата, так и побелку на его национальной гордости.
Трапеза на этот раз не ознаменовалась ничем примечательным, поэтому задерживаться на ней подробно нет никакой необходимости. Если следовать терминологии автора известного бестселлера, то «маленькую и не крепкого» мы с удовольствием предварили «маленькой и крепкого», that is бузы, при этом посетовав, что квашеная капуска была бы сейчас как никогда кстати.
Но, как поётся в одном широко известном шлягере, «надо благодарно принимать» всё, дарованное Всемилостивым Творцом. Даже в отсутствие подходящей закуски.
