***

- Ну, ты сегодня в ударе, Джонни!

Бодрый голос того мускулистого ведущего доносился из-за неплотно прикрытой двери, ведшей в его комнату. Шерлок, еще в начале коридора, услышал эти басистые нотки. Джонни, очевидно, было местным прозвищем Джоан, к тому же зеленые искорки вели именно туда, и Шерлок прибавил шагу, намереваясь узнать, зачем его соседка по квартире содержит себя таким вот образом. Он узнал об этом как-то раз у Молли Хупер, работавшей патологоанатомом в Бартсе. Ее отец, будучи Волком, тоже принимал участие в таких состязаниях, и это было небезопасно потому, что иногда оппоненты были махровыми бойцами, матерыми и отнюдь не такими хрупкими и неотесанными, как юные Волки, и даже поднаторевшей на драках Джоан там бы не поздоровилось.

Узы обладали свойством вселять беспокойство за свою «половинку», и Шерлок был не в самом лучшем расположении духа из-за этой тревоги. Так что он планировал попросту ворваться в помещение и наговорить Джоан все, что он о ней думал. Остановило его то, что в ответ на реплику шатена раздался неожиданно не мысленный, а вполне обычный голос:

- Со мной иногда случается, ты же знаешь меня, Майлз.

- Плечо не сильно болит?

- Так себе. В последнее время почти не чувствую. Эта чертова травма мне еще здорово аукнется в старости…

- Так тебе до того еще как до Луны пешком на бегемоте!

- Ну да, это верно…

Шерлок резко затормозил, затем медленно, не издавая ни одного шороха, который мог его выдать, приблизился к двери и заглянул в щелку.

Возле тяжелого дубового комода, держа запотевшую бутылку охлажденного пива, стояла женщина. Светлые, отросшие, непричесанные волосы спускались до середины шеи, в них была заметна седина, особенно в прядях около висков. Черты лица выдавали волевого человека с железной волей, прошедшего войну. Оголенные до локтей руки были сильными, совсем не дрожали, и немного загоревшая кожа выделялась на фоне белой рубашки, частично расстегнутой и выбившейся из-за пояса. Черная кожаная куртка с укороченным рукавом была небрежно накинута на плечи. Голубые джинсы подчеркивали прямые накачанные ноги – она ведь много времени проводила не в сидячем положении – а еще на ней были того же цвета кеды. Синеватые глаза, слегка прикрытые, игриво посматривали на собеседника, в них прямо-таки светилась доброта и дружелюбность.

- Слышал, ты снимаешь квартиру с Чистокровным Нейтральным. Ну и каково это? Ад, я полагаю?

- Скучать мне точно не приходится, у него как будто шило в одном месте застряло, – отозвалась Джоан и сделала несколько больших глотков, но потом по-звериному дернула ушами и метнула пристальный взгляд моментально ставших серебряными глаз на дверной косяк. Там уже никого не было, но отчетливый запах сигар и химических экспериментов, заставший в воздухе, обо всем ей сообщил.

***

Шерлок лежал, вытянувшись во весь рост, на тафте, когда на пороге гостиной возникла Джоан – все еще в человеческом обличии – и раздраженно скрестила руки на груди. Ее поза выражала крайнюю степень недовольства.

- Ты что, следил за мной? – сердито спросила она, нервно постукивая ногой по полу. – Развлечься больше нечем было?

Шерлок, все еще держа ладони в молитвенном жесте, перевел на женщину свое внимание, отмечая то, что она, несмотря на холодную погоду на улице, совсем не выглядела замерзшей.

- Зачем ты этим занимаешься? – наконец протянул он. Джоан фыркнула.

- Скажем так, я подобным образом избавляюсь от ненужной злости.

- А есть на что злиться?

- Есть, – почти зарычала Джоан, но тут же оборвала себя и глубоко вздохнула. – То есть, нет. Мне нужно делать это, чтобы не сорваться на тебя или на кого-то другого на оживленной улице. У меня некоторые проблемы с самоконтролем, я над этим работаю. А еще с доверием, но это уже другая песня. Иногда мне необходимо натаскивать этих волчат, потому что, во-первых, новое поколение слабое, а во-вторых, это помогает мне успокоиться.

- А зачем пишешь какую-то историю на компьютере?

- Ты и туда свой нос сунул? Я же…

- Пароль «Я Волк» не слишком оригинален и не слишком сложен, – Шерлок поправил под головой подушку, – так что неудивительно, что я сумел его расшифровать. Тебе следует придумать что-то более замысловатое, чем такой примитив.

Джоан закатила глаза и, стащив лэптоп со стола, открыла его и защелкала пальцами по клавиатуре. То, что она строчила по ночам в Ворде, возможно, когда-нибудь увидело бы свет, возможно, даже было бы напечатано. Джозеф Джонс, ее знакомый Целитель, еще и заведовал издательством. Возможно, что-то из этого выйдет. А название-то забавное… «Волк и Человек».

- Еще раз узнаю, что ты влез в мои личные файлы, твоя скрипка отправится в окно и полетит на асфальт как фанера над Парижем.

- У тебя несносный характер для Волка, который соединен Узами с Человеком, – подытожил Шерлок, наблюдая за тем, как Уотсон меняет пароль.

- Сказал мне парень, у которого по квартире рассованы банки с законсервированными кусками тел.

- Почему ты ходишь на эти бои? Ты же доктор, хирург, притом хороший, могла бы снова обратиться к медицине.

- Я не… – начала было Джоан, но осеклась и уставилась на сыщика. – Откуда ты?..

- Это дедукция, и я тебе про нее объяснял. Твоя память лучше, чем память многих, кого я знаю, так что не заставляй меня изменить свое мнение.

- Это типа был комплимент?

- Я их делаю редко, а женщинам - тем более.

- О, так я счастливица! – сыронизировал Волк. – Овации в мою честь!

- Так что с врачебной практикой?

- Не знаю.

- Есть она больница на примете… – Шерлок перерывал в мыслях папки в поисках названия клиники, но его бесцеремонно перебили:

- Не интересуюсь.

- Но все-таки…

- Не привлекает.

- Почему?

- Не ведаю, – продолжала издеваться Джоан с масляной улыбкой на лице.

- Может, хватит, а?

- Даже не надейся! – засмеялась женщина, утыкаясь лбом в клавиатуру и безудержно хохоча параллельно с Шерлоком.

Иногда они умели заставить друг друга расслабиться, и это были хорошие мгновения.

========== Глава 3. Иногда случается невозможное… ==========

«Слепая вера ведет к нетерпимости. Прекрасная надежда может быть разбита. Только любовь способна принять крах надежды и превратить веру в доверие».

Прохор Озорнин

Раньше Джоан была одинокой, суровой женщиной, мало кому верившей и мало кому доверявшей. Она вечно старалась жить сама по себе, не полагаясь ни на семью, ни на друзей. Ее отец учил их с сестрой быть сильными и независимыми как все Волки, но у нее это получалось лучше, чем у Гарриет. Джоан рассчитывала всегда на себя, не беря в расчет исключения из этого правила, была самостоятельной и своевольной, но все же доброй и помогала близким и защищала их.

Чума отняла у нее эту доброту, ожесточила ее, заморозила чувства и эмоции, а двухлетняя война закалила и приучила к борьбе. Отказаться от этой привычки было нелегко, и когда Джоан очнулась в Лондоне и осознала, что с ней произошло, она только чудом не вышла из себя и не начала рвать и метать. Оседлый и спокойный образ жизни был не по ее части, собственно как и у большинства Волков, и перестраиваться на новый режим было тяжело и трудно. Но из-за появления Шерлока, этого невыносимого, несносного, сумасшедшего, невероятного Нейтрального, процесс прошел более гладко, чем она ожидала.

Адреналиновая эйфория после раскрытия зачастую опасных дел будоражила кровь, расшевеливала сознание, заставляя глаза сиять, а сердце – биться быстрее в ожидании продолжения. После того, как более-менее зажила рана на плече, Джоан все равно хромала – раздражающая боль в правой ноге, неправильная боль, психосоматическая, ненастоящая, фальшивая, действующая на нервы. По этой причине она и начала писать о том, что с ней происходит. Выходило не шибко здорово, поскольку происходило мало чего, но после знакомства с Шерлоком этот аспект ее жизни круто переменился.

Первый месяц совместной жизни под одной крышей с кудрявым детективом Джоан старалась не показываться ему на глаза в человеческом обличии, тайком уходила и тайком возвращалась, неслышно ступая подошвами кед по ступенькам, разжигала камин, а затем превращалась обратно в Волка и засыпала. Ей нравилось, что у нее была какая-то тайна от всевидящего гения, и угроза об обращении к старшему Холмсу ее не напугала.