– Свидетель, что вы можете сказать по поводу убийства крысы Зюзи? – обратился к посланнику Спикер.

– Я могу утверждать, Ваша Уважаемость, что руководитель Сладонии лично отдал приказ убить крысу Зюзю и, вообще всех крыс Сладонии, перебежавших в Индолию или Квабахар.

– Откуда у вас такая информация, мистер Форин? – спросил Спикер.

– Из закрытых источников, – потупив глаза, ответил Внешний посланник. Не краснеть, когда приходилось врать, Джастер научился давно, а вот смотреть при этом в глаза у него не получалось.

– У адвоката есть что возразить? – спросил защитника Спикер.

Адвокату было что сказать, но он вспомнил «сворованных» им кур, которых никогда в глаза не видел, и «счастливое» время, проведённое на каторге, после чего посмотрел на пса и спросил:

– Ты зачем крысу съел, дурик? Она же отравленная!

Фантик в ответ тоскливо заскулил.

– У адвоката вопросов нет, – резюмировал Спикер. – Суд удаляется на совещание.

Попив чаю с печеньем, члены судебной комиссии взяли заготовленное заранее решение и заняли свои места.

– Внимание, суд вершится! – громко крикнул старший писец, а Спикер постучал молотком по дощечке.

Все стихли.

– Именем Великой правительницы Земли Индолия и всего народа Индолии судебная комиссия решила:

Первое – признать пса Фантика убийцей крысы Зюзи.

Второе – приговорить пса Фантика к смерти через утопление в колодце.

Третье – дать право псу Фантику просить помилование у Великой правительницы земли Индолия госпожи Драуд-ши.

Положив бумагу на стол, Спикер обратился к Фантику:

– Вы будете просить помилование у Великой правительницы земли Индолия госпожи Драуд-ши?

Фантик зарычал, затем пару раз громко тявкнул в сторону Великой правительницы.

Миссис Драуд-ша не переносила собак, а особенно собачьего лая.

– К чёрту помилование! – закричала она. – Зовите Герасима!

Герасимом звали палача Индолии. Худой писец выбежал за ним из зала.

Судебное заседание и так затянулось, а народ жаждал быстрее получить зрелище.

В это время к Фантику подкрался полный писец. Ему нужно было взять у осуждённого подпись, что он ознакомлен с приговором. Но Фантик оказался безграмотным псом, поэтому вместо подписи ему намазали лапу чернилами и приложили её к протоколу.

Фантик не сопротивлялся. Он даже не скулил. Пёс ободрял себя той мыслью, что утонуть – лучше, чем быть съеденным слоном.

Формальности были выполнены, и можно было приступать к самому ожидаемому действию: смертной казни.

В зал вошёл палач и, поклонившись Великой правительнице, судебной комиссии и народу Индолии, направился к клетке с приговорённым.

ГЛАВА 18

СЕМЬ ШЛЯПОК

Не оставляй работу на субботу, тормоза – на конец полосы, а спасение себя, любимой – на завтра.

1908г. 28 июня, воскресенье; Индолия.

Мисс Дайсон, нагруженная чемоданом, с большим трудом пробилась сквозь толпу к центру зала.

– Стойте, тётушка! – крикнула она. – Я принесла то, что вам нужно.

В помещении воцарилась тишина.

Великая правительница, собиравшаяся уже уходить, замерла, затем медленно повернулась на голос Полли. Несколько секунд, будто не веря своим глазам, она смотрела на девушку, затем расплылась в улыбке и, распахнув руки, произнесла:

– Дорогая племянница! Я уже не надеялась тебя увидеть! – улыбка сошла с её лица. – Но ты опоздала, ты нарушила условия договора.

– Я пришла вовремя, дорогая тётушка, – ответила мисс Дайсон. – Я в замке была до захода солнца. У меня есть свидетели: стражники, которые открывали мне ворота.

– Я тебе верю, моя девочка! Но почему ты сразу не подошла ко мне?

– Я не могла пробиться через толпу, тётушка.

– Ну, хорошо! Пойдём, посмотрим, что ты принесла.

– Сначала отпустите Фантика! – потребовала мисс Дайсон.

– Не надо ставить мне условия, милочка! – повысила голос Великая правительница. – Я ещё не видела, что ты принесла. А с твоим псом мы разберёмся потом.

Она жестом остановила палача, который уже подошёл к клетке с Фантиком, и намеревался её забрать. Фантик из клетки с надеждой и обожанием смотрел на Полли и жалобно повизгивал.

– Ты имей в виду, – продолжила миссис Драуд-ша, – что пёс судом, за совершенное им кровавое преступление, приговорён к смертной казни, и от просьбы на помилование отказался.

Затем она жестом подозвала к себе Спикера и, когда тот подбежал, что-то зашептала ему на ухо.

Спикер, выслушав Великую правительницу, бегом вернулся на место и провозгласил:

– Великая правительница земли Индолия, руководствуясь демократическими ценностями, соображениями гуманности и собаколюбия, откладывает казнь пса Фантика на неопределённое время.

По залу прокатился гул разочарования: толпа не получила ожидаемого зрелища.

– Ну, что же, милочка, пойдём, посмотрим, что ты нам принесла! – примирительно сказала миссис Драуд-ша. – Эй, кто-нибудь, помогите мисс Дайсон с её чемоданом!

Первым к девушке подскочил мистер Форин.

– Рад вас видеть, мисс Дайсон! – заискивающе произнёс он, снимая с плеч девушки чемодан. – Не требую отчёта сейчас, но потом вы обязательно должны нам рассказать, как вы оказались в Индолии.

– Я тоже рада вас видеть, Джастер, – ответила Полли, наконец, получив возможность расправить плечи и расслабить спину. – А о том, как я здесь оказалась, я расскажу тётушке, если она захочет слушать.

И вскинув гордо голову, мисс Дайсон пошла вслед за Великой правительницей.

Впереди правительницы шёл паж с короной, вслед за ней шли стражники.

За мисс Дайсон засеменила свита, возглавляемая Джастером Форином, который нёс чемодан девушки, никому его не доверяя.

Миссис Драуд-ша вошла в комнату, служившую гардеробной. Здесь в шкафах хранились её платья, обувь и другие предметы гардероба. Там же были большие зеркала, установленные под разными углами так, что бы можно было себя рассматривать с разных сторон. И только одно зеркало, находившееся в углу, не отражалось в других зеркалах. Это было кривое зеркало. Вдоль стен стояло несколько топчанов и пуфиков. На отдельном столе, в нише, стояло семь круглых болванок для шляп, но ни одной шляпы на них не было.

В комнату, кроме миссис Драуд-ши, вошли только мисс Дайсон, мистер Форин с чемоданом и паж с короной. Остальные, включая стражу, остались за дверью.

Миссис Драуд-ша велела мистеру Форину зажечь свечи, а пажу положить корону на стол с болванками, и выйти. Сама она села на один из топчанов, не предложив племяннице присесть, и та осталась стоять рядом с дверью. Несмотря на большое количество зеркал, находящихся в комнате, пара свечей, зажжённых мистером Форином, много света не давала, а болванки в нише, вообще находились в сумраке.

Правительница приказала Джастеру открыть чемодан. Посланник, немного повозившись с замками, открыл крышку, и стал доставать из чемодана картонки со шляпками, и класть их на стол перед болванками.

– Быстрее, быстрее, мистер Форин! – вскричала миссис Драуд-ша и, вскочив с топчана, подбежала к столу, где стала нетерпеливо открывать картонки, бросая их на пол, и доставать шляпки, которые, не обращая внимания на их цвета, водружала на болванки в нише.

Из семи болванок одна болванка осталась свободной. Великую правительницу затрясло в истерике. Она подбежала к чемодану и, перевернув его, вытрясла всё, что там было. Никаких шляпок там больше не было.

– Где ещё одна шляпка?! – закричала она, подбежав к мисс Дайсон. И только теперь, глядя на племянницу, сообразила, что седьмая шляпка у той на голове.

Склерозу всё равно, в какую голову ему приходить: хоть в голову благообразной бабушки, хоть в голову старой ведьмы, но, в конце концов, он приходит ко всем. Вот и Великую правительницу он не обошёл стороной.

Миссис Драуд-ша была ещё ТА ведьма, но даже ей стало неудобно за своё поведение. Она несколько раз глубоко вздохнула и, успокоившись, уже миролюбиво продолжила: