– В селении есть кузнец, – ответил посланник. – Он починит тележку, а пока он будет заниматься ремонтом, мы сможем перекусить в местном трактире.

– А здесь принимают фунты? – поинтересовалась Полли. – А то у меня других денег нет.

– Про фунты, мисс Дайсон, я вам ничего сказать не могу, но вам по поводу оплаты не стоит беспокоиться: вы гости миссис Драуд-ши, и для вас всё будет за её счёт! Или за мой. Пойдёмте – я вас провожу, – и мистер Форин пошёл в селение.

Полли, Семён и Фантик двинулись за ним.

Всадники остались с тележкой на дороге.

Мистер Форин, видимо, хорошо знал селение. Он сразу привёл молодых людей к местному трактиру.

Здание трактира было небольшим, но с просторной открытой верандой, на которой было с полдюжины столов с лавками. Сам трактир располагался возле небольшой сельской площади на высоком месте, и с веранды был хороший обзор окрестностей.

Мистер Форин предложил гостям присесть за стол, а сам зашёл внутрь помещения. Через несколько минут он вышел и сказал:

– Я распорядился насчёт обеда, сейчас всё приготовят и принесут. Вы здесь располагайтесь и меня не ждите – я пойду искать кузнеца и заниматься ремонтом. Приятного аппетита.

После этих слов посланник спустился с веранды и скрылся за домами.

Мисс Дайсон и Семён сели за стол и стали ждать. Только теперь девушка заметила, что в углу, в тени, сидит седой старик со странным струнным инструментом в руках. Его блеклые глаза были открыты, но смотрели они в никуда. Полли поняла, что старик слепой.

Она повернула голову в другую сторону и стала смотреть в поле. Там, согнувшись, работали люди, в основном женщины.

– Наверное, фермеры на своих полях работают, – сказала девушка Семёну, кивнув в их сторону.

– Это не фермеры, это сбокунцы и сбокунки на индолийцев за кусок хлеба батрачат, – вдруг подал голос старик.

– А кто это – сбокунцы и сбокунки? Я никогда про них не слышала, – вступила в разговор Полли.

– Я могу рассказать, если у вас есть время и желание слушать, – ответил старик.

– Желание есть, и немного времени, наверное, найдётся, – ответила девушка.

– Тогда слушайте, – старик на ощупь пробрался к столу поближе, сел на лавку, и нараспев, слегка трогая струны своего инструмента, начал рассказ:

– Когда-то Сбокуния была частью другой страны – Сладонии, а сбокунцы – частью, большого народа: народа-победителя. Жили эти народы небогато, но дружно.

Соседние государства неоднократно пытались поработить Сладонию. И по одному, и объединяясь, они ходили на неё с войной, но сладонцы, вместе с другими братскими народами, всегда давали врагам достойный отпор.

И вот однажды злая ведьма, правительница земли Индолии Драуд-ша узнала, что в Сладонии, в потайных местах, растут маленькие грибки, которые называются «касоро». Грибки эти были разного цвета и заражали они людей разными пороками: жёлтые – жадностью, чёрные – завистью, голубые – гордыней, а красные – глупостью. В одном месте могли расти грибки одного цвета, а могли и разных цветов. Грибки были такие маленькие, что их в траве было почти не видно.

Когда грибки созревают, в них образуется особая пыль. Если человек наступит на такой грибок – пыль разлетается, и человек её даже не замечает. Но, вдохнув эту пыль, заболевает, и сам не знает, что заболел пороком. Хорошо, что грибы эти росли в малодоступных местах, поэтому заболевших в Сладонии, было мало.

Злая ведьма Драуд-ша решила воспользоваться этими грибками, чтобы поработить часть Сладонии: на всю Сладонию она претендовать не могла – слишком та большая была. Она заслала в Сладонию своих шпионов, чтобы выяснить, где растут эти грибы и много ли заболевших от них.

Шпионы узнали, где эти грибы растут и, по приказу злой ведьмы, стали их разводить и сеять, уже, в доступных местах, чтобы люди чаще на них наступали и заражались пороками. Больше всего грибов касоро шпионы посеяли в провинции Сбокуния, что была ближе всех к Индолии. И началась в Сбокунии эпидемия, особенно среди молодёжи, которая иммунитета к этим болезням не имела.

Чивокуны, заболевшие жадностью, стали тащить всё, что можно и что нельзя, причём тащили как у государства, так и друг у друга. И даже Бога между собой стали делить.

Нутвоки и вивуки, больные глупостью и завистью, решили, что если они назовут себя улайцами, они сразу станут жить лучше. Они стали надевать кастрюли на головы и бегать по улицам, крича, что они улайцы, и что они не хотят больше жить в Сладонии, а хотят кружевные трусики.

А больные гордыней, которых называли «нойрафы», и которых стало особенно много, решили, что сбокунцы – самый древний, самый лучший и самый правильный народ, особенно, по отношению к остальным сладонцам. У некоторых нойрафов, произошло воспаление идентичности, и они стали ставить на себе различные знаки, чтобы только не быть похожими на сладонцев. А особо заболевшие, стали, даже, вставлять себе кольца в нос. И вот эти нойрафы, вместе с чивокунами, используя глупых и завистливых нутвоков и вивуков, устроили переворот и захватили власть и Сбокунии, став терроризировать всех, кто с ними не согласен.

Некоторые нутвоки и вивуки в награду за содействие чивокунам и нойрафам, получили кружевные трусики и стали свободно ездить в Индолию и другие страны Улайского союза: там нужны были дешёвые рабочие руки.

Но жизнь в Сбокунии после всего этого становилось все хуже и хуже, и тогда злая ведьма Драуд-ша через своих шпионов стала внушать сбокунцам, что в их бедах виноваты сладонцы, что они, сбокунцы – народ-жертва, а сладонцы – народ-оккупант, агрессор. А индолийцы и другие улайцы – хорошие, они будут помогать несчастным сбокунцам, они будут их защитниками.

И согласились с этим глупые и завистливые нутвоки и вивуки – они объявили всех сбокунцев народом-жертвой, а всех сладинцев, которых ещё недавно называли братьями и с которыми они вместе делили все печали и радости – народом оккупантом, народом агрессором. И стали нутвоки и вивуки, под руководством чивокунов и нойрафов, придумывать всякие гадости про сладонцев. Даже то, что творили сами, стали всё сваливать на них. И всё это за то, чтобы получать подачки от улайцев.

Согласившись однажды на роль жертвы в надежде на светлое будущее, не понимали глупые и завистливые сбокунцы, что ЖЕРТВА, по определению, не может быть успешной, а выйти из роли жертвы почти невозможно – если только самим не стать агрессором по отношению к защитнику.

Правильно говорили древние: самая дорогая на свете вещь – это глупость. За неё дороже всего платить приходится.

Большую цену пришлось заплатить сбокунцам за свои гордыню, жадность, зависть и глупость: леса в Сбокунии вырубили, мастерские и фабрики разрушили. Народ из Сбокунии стал разбегаться. Осталось плодородную землю из Сбокунии вывезти, и не будет больше моей любимой Сбокунии. Не о такой Сбокунии я мечтал!

Из незрячих глаз старика на морщинистые щёки скатились две горючие слезы.

Полли стало ужасно жалко этого человека. Она спросила:

– Скажите, сэр, как вас зовут?

– Банджор, – ответил старик.

В это время из дверей трактира вышел трактирщик с помощником. Они принесли еду в тарелках и стали расставлять эти тарелки на столе, на минуту заслонив собою старика. Когда они отошли, Банджора на веранде уже не было.

– Да, не простая у тебя тётушка, – сказал Семён девушке, приступая к трапезе.

– Я это заметила, – ответила мисс Дайсон.

Она позвала трактирщика и попросила его дать что-нибудь собаке. Трактирщик был не жадный, да и в трактире для собаки всегда чего-нибудь найдётся. Конечно, это были не колбаски дома земли Ойум, но голодным Фантик не остался.

– А что это за слепой старик здесь был, Банджор, кажется, его зовут? – спросила Полли трактирщика.

– Несчастный человек, – ответил трактирщик. – У него внучка уехала в Индолию на три месяца на заработки, и пропала. Три года ни слуху, ни духу. Вот он её и ищет. Он в Вэбтаун идёт, нашу столицу. Надеется там о ней что-нибудь узнать. А в нашем селении его земляки у фермеров работают, клубнику собирают. Вот он у них и задержался.