– А что тут может быть странного? Ну, стоят мужики, решили сфотографироваться на память после учений каких-нибудь, маневров, ну, я не знаю…

– Вполне возможно, что после учений, или даже маневров, – улыбнулась Анастасия. – Иначе, почему стоят вместе и моряки и летчики? А ты не видишь никакой закономерности в том, что тот, кого ты считаешь своим отцом, и мой покойный муж стоят на фото почти в одинаковых позициях?

– Что значит в позициях? – Валя наклонилась к снимку совсем близко.

– А то, что оба стоят вторыми от края, только твой отец от левого, а мой муж Владимир – от правого.

– Не понимаю…

Валя подняла глаза, беззащитно посмотрела в лицо Анастасии.

"Господи, какая же она еще девчонка, – подумала та. – То палец в рот не клади, а то такая робкая, беспомощная"

– Скажи, как твоя Люська узнала, кто есть кто по фамилиям?

Валя посмотрела на снимок еще раз.

– Кажется, на обратной стороне её снимка были все переписаны по фамилиям, и по именам. Люськин отец – мужик серьезный, порядок во всем любил.

– Вот этот порядок её и подвел. Тебя, то есть. – улыбнулась Анастасия.

– Не знаю, сказалось ли то, что подружка твоя левша, или эта её особенность вообще не имеет к делу никакого отношения, но мне думается, что твоя Людмила, стремясь записать, как зовут второго слева, на самом деле записала второго справа, то есть моего покойного мужа Владимира. Фотография ведь обратной стороной была развернута.

Глаз Валентины потемнели, то ли от злости, то ли от обиды.

– То есть, получается, Людка подумала, что её папахен написал имя и фамилию на спине каждому, кто был на снимке, а на самом деле всё вышло наоборот, шиворот навыворот?

– Выходит, что так.

Фотография вновь оказалась в руках Анастасии.

– Нет, ну, скажи, разве не дура эта Люська, а? Да и я тоже хороша, нечего сказать.

Валентина обреченно опустилась на скамейку и… рассмеялась.

Глава 6

Анастасия никогда бы не подумала, что сможет не только привыкнуть к этой странной, на первый взгляд, девушке из далекого южного города, но и, что называется, прикипеть к ней сердцем за такое короткое время знакомства.

Что-то связывало их, что-то роднило.

Она не могла это сформулировать, дать определение чувству, которое испытывала к Валентине, но та, действительно, стало ей родной.

Кто встал между ними, кто породнил их?

Владимир, которому Валя прислала посылку, и к которому тряслась несколько дней в душном плацкартном вагоне, или упитанный морской летчик, нахально улыбающийся со старой фотографии?

Анастасия присела рядом, обняла Валентину.

– Ну, и что нам теперь делать? Кого искать будем? Пойдем лучше домой, тебе отдохнуть надо.

Валя прижалась к ее плечу, шмыгнула носом.

– Мне уезжать надо, Анастасия Васильевна, и поскорей.

– А куда ты так торопишься, поживи у меня, отдохни. Я отпуск возьму на работе, чтобы тебе не скучно было, походим куда-нибудь, у нас театр неплохой, музей краеведческий.

– Вы очень добрая, Анастасия Васильевна, спасибо вам за всё, а за сегодняшний день – особенно. Если бы не вы, я бы сейчас в следственном изоляторе парилась, и еще неизвестно, что бы со мной завтра было.

– Ну, ты напраслину-то не возводи, сама же сказала, что у них ничего бы не получилось против тебя.

Валя молчала, только смотрела куда-то поверх деревьев, словно высматривая что-то удивительное и незнакомое ей, родившейся и выросшей далеко отсюда.

– Анастасия Васильевна, а как вы думаете, я смогу найти своего отца, ну, того, настоящего?

– А почему же нет? – улыбнулась Анастасия. – Придешь к своей Люське, снимете со стены фотографию, только, смотрите, снова не перепутайте. Надеюсь, в записной книжке отца твоей подруги и его адрес есть, – она показала на сияющего летчика.

– Адрес то, может быть и есть, но фотография ведь давно делалась.

– И что с того?

– А то, что времени много прошло, отец уже, наверняка, в отставку вышел, уехал, в другом городе живет. Ваш – то муж покойный уже сколько лет как в отставке был?

– Но бандероль твоя дошла, – снова улыбнулась Анастасия. – Не думай заранее плохо, надейся на лучшее, и все будет хорошо. Пойдем домой, а то сейчас опять дождь начнется.

Через десять минут они уже подходили к кладбищенским воротам.

– Вы хотели зайти в контору по поводу памятника.

– В другой раз.

Быстро темнело.

Они сели в подошедший пустой автобус.

"Хорошо, все-таки, день заканчивается. – думала Анастасия. – Многое встало на свои места, а дальше, как-нибудь, всё само собой устроится. Завтра возьму за свой счет недельку, может в монастырь съездим, глядишь, и полегче девчонке станет, да и мне тоже."

Автобус плавно катил по хорошо уложенному асфальту, в салоне было тепло и спокойно.

– Валя, а ведь ты сказала, что приехала не просто проведать отца, а за помощью. Что-то случилось серьезное?

Валентина молчала, уставясь в окно, за которым не торопясь проплывал промокший от дождей редкий перелесок, уходящий к сопкам.

– Да какая теперь разница? Отца то ведь все равно здесь нет.

Анастасия плотно привалилась к плечу девчонки.

– А что, без отца уже никто и помочь не сможет? Опять же, сама посуди, ведь вы с ним почти и не виделись никогда, на какую помощь ты рассчитывала? Тебе, может быть, деньги нужны? Сколько?

Валя низко опустила голову, Анастасия успела заметить, как глаза девушки налились слезами.

– Меня, наверное, скоро убьют, вот я и рассчитывала на отца, думала, защитит.

От такого неожиданного признания Анастасия выронила сумку.

– Девочка моя, ты только не пугай меня, ради бога.

Хотя, она прекрасно понимала, что ничего не знает о жизни этой девчонки, кроме того, что та сама о себе рассказала.

Да и что она успела ей рассказать менее чем за сутки знакомства? То, что учится в медицинском училище, и то, что мать алкоголичка?

Автобус повернул на улицу, ведущую к дому.

– Давай сейчас выйдем, пройдем одну остановку, в магазин заглянем, а то в холодильнике пусто. Что на ужин есть с тобой будем? – попыталась переменить тему Анастасия.

Они вышли на остановке как раз напротив того самого универсама.

– Ну, уж нет, сюда мы больше ни шагу, хватит с тебя вчерашнего.

Анастасия взяла девушку под руку и повела через дорогу.

– Тут есть небольшой магазинчик в подвале вот этого дома.

Она показала на серую громадину с колоннами, возвышавшуюся над всей улицей с её трех, максимум пятиэтажными строениями.

Она чувствовала, как Валентина затаилась, словно поняла, что сболтнула что-то лишнее, или же наоборот – ждет, когда её попросят рассказывать дальше.

Анастасия никак не ожидала, что девушка сама захочет продолжить свой рассказ.

– У нас в группе мальчишка есть – Женька.

Валентина остановилась посреди дороги, словно не хотела больше никуда идти.

– Представляете, Анастасия Васильевна, одни девчонки в группе, двадцать шесть девчонок, и всего лишь один парень – Женька.

Валентина чуть слышно всхлипнула.

– Ну, что же тут такого? Бывает. Ему, наверное, хорошо с вами. Как в цветнике, небось, чувствует себя с девчонками то.

– Да он парень не особо заметный, что есть он, что нет его. Мы к нему привыкли, и почти не замечаем, даже иногда прямо при нем о своих женских делах болтаем.

Валентина подошла к стене дома, стукнула костяшками пальцев по железу водосточной трубы, прислушалась.

"Чудная она, все-таки, то оторва настоящая, а то дитё малое"

Анастасия поняла, что не надо стараться вытягивать из девушки слова, она сейчас сама всё расскажет, и, похоже, расскажет всё, как на духу, как даже матери не рассказала бы.

– А врач из Женьки получится от бога. Получился бы, – тихо поправилась Валентина, опустив голову.

– Он ведь два раза в медицинский институт поступал, и оба раза неудачно. Пошел санитаром в больничный морг работать, представляете? Он как рассказал мне, как ночами дежурил, когда покойников привозили, это же ужас. Ладно, там, когда дед старый дома в постели умер, а когда молодая девушка на машине всмятку, или браток какой на разборке застреленный, все кишки наружу, а то и мозги?