Дурсли должны были знать, что Белла достаточно богата, чтобы отдать им любые из возможных растрат, потому она не особо волновалась, раскладывая чужую одежду и мелочи вроде расчёски. Единственное, она немного замешкалась, когда нащупала маленький браслет с треугольником в центре — определённо эта вещь была не её (как и всё здесь, но наличие белья и расчёски она хотя бы могла объяснить).

Белла встряхнула головой и надела на руку браслет.

Ещё одна проблема, с которой она была вынуждена столкнуться секундой после — проблема переодевания. Девушка усиленно пыталась нащупать застёжку толстовки, но вместо этого, перекрутила ткань у себя на шее.

В больнице, как бы плохо там не было морально, ей предоставляли все необходимые удобства. Ей приносили еду, убирали утки и помогали переодеваться медсёстры. Сейчас же она должна была учиться жить самостоятельно, ведь при всей помощи миссис Каллен, рано или поздно она останется одна, а тётушка навряд ли будет в восторге от перспективы водить слепую племянницу за ручку.

«Ну, возможно этого будет достаточно, чтобы они отправили меня посылкой в Хогвартс, » — Белла усмехнулась, но тут же её улыбка перестроилась в гримасу. — «Да кому теперь нужен такой герой. Я не могу кофту снять без помощи, какой от меня будет толк на войне. А Гермиона… Едва ли она будет рада мне, после того, как я её бросила. Рон мог бы понять, но Гермиона — нет.»

Девушка бессильно опустила руки.

С первого этажа запахло пирогом.

***

Вся следующая неделя проходила по одному сценарию: Белла просыпалась рано утром, чтобы успеть принять душ до того, как остальные проснутся, затем шла в комнату и сидела там несколько часов, слушая монотонное бормотание колонки, объясняющей ей правила чтения азбуки Брайля — миссис Каллен принесла ей диски на вторые сутки, а тётушка пожертвовала, в замен заложенных Беллою фамильных серёжек, разумеется, небольшой аудио проигрыватель.

Белла помнила, как на свой пятнадцатый день рождения Гермиона отвела её в маггловский салон и буквально заставила не кинуть бомбардо в того пугающего мужчину с дрелью в руке.

Далее можно было слышать как громоздкой тушей дядя садится в машину, чтобы отвезти Дадли в школу и поехать на работу — он устроился продавцом в магазинчике Ньютонов, или вроде того, всё что Белла знала: это был магазин спорттоваров. Это конечно заставило её смеяться какое-то время.

На протяжении остального часа тётя порхала по квартире, и сквозь тонкие двери Белла могла слышать, как постукивают её каблучки по деревянным плитам, пока не раздавался звонок и не приходила миссис Каллен — в 9.00, ни раньше и не позже.

Тётушка перекидывалась с ней парой фраз и убегала на курсы шитья вплоть до самого вечера, ведь после курсов, она несомненно захочет зайти к соседям на чай.

Только тогда Белла могла спокойно выйти к милой женщине, в очередной раз соврать, что она завтракала и, обхватив холодную руку, направиться во дворик — слушать о том, что происходит в мире под мягкий голос миссис Каллен, зачитывающий газету, и обсуждать прочитанное. Это странно успокаивало, ведь миссис Каллен никогда не читала плохого, хотя оно там определённо было, — Белла этого, теперь уже никогда не узнает.

Иногда, преследуя только ей известные цели, женщина переходила на французский или испанский, и шутливо зачитывала самое интересное.

— Quelque chose ne va pas, ma chère? Что-то не так, моя дорогая?

— Tout, — лишь угрюмо шептала Белла.

Хотя, порой она ловила себя на мысли, что говоря на иностранном, она перестаёт вновь и вновь мысленно возвращаться к прошлому — дню, когда всё пошло не так. Поэтому она старалась не говорить на французском. И испанском. Как-то миссис Каллен пронюхала, что Белла поверхностно знает латынь (на уровне популярных молодёжью и учебником зельеварения фраз) и утренние посиделки во дворике приобрели ещё более изощрённый для её мозгов характер.

Затем они вставали с, застелённой пушистым покрывалом, земли и шли в дом. На этот раз без помощи, закрепляя, отработанные днями, уже в какой-то степени машинальные действия, Белла поднималась на второй этаж, где доставала исписанные ручкой листы. Миссис Каллен всегда хвалила девушку, хотя вторая сильно сомневалась, что у неё есть вообще какой-либо прогресс в этом деле — писать не глядя было сложно.

В одиннадцать приходил мистер Каллен и проверял её состояние, осматривая ещё красные заживающие шрамы (самый большой из них, под ребром, следствие пневмоторакса, был особенно ему важен), что-то записывал в блокнот и долго светил в глаза фонариком.

Ей так сказали, потому что Белла всё ещё не видела ничего.

После они спускались на кухню, где миссис Каллен готовила обед — Белла была не уверена, что это входит в её обязанности, но спросить так и не решилась, — а Поттер слушала играющую по радио музыку. Телевизор женщина никогда не включала, и у Беллы были свои подозрения почему.

— …Отлично, что насчёт… допустим Северной Каролины?

— Эм, Уолтер Рэли? — девушка беспомощно приподняла брови, выступившие над тёмными очками. — Нет, серьёзно, это ужасно.

Эсми рассмеялась, наливая горячий чай в кружку:

— Ты почти права, только он Роли, — Белла слушала как женщина присела напротив, пододвигая к ней тарелку с индейкой. — В действительности, это наверное единственное имя, которое тебе стоит знать оттуда. Что насчёт девиза?

— Esse quam videri. Быть, чем казаться, — Белла помнила, как однажды Рон нацарапал эту надпись на двери, ведущей в подземелья. Он, должно быть, до сих пор считает, что уделал Малфоя.

— Верно, а теперь, прошу к столу.

— Вот и отлично, — Белла почти застонала, когда долгожданная пища коснулась её рта, и буквально почувствовала внимательный взгляд миссис Каллен. — Вы не едите?

— Я поела дома, и, если честно, я на диете.

— Оу, ясно. В смысле, уверена, что вам ни к чему, но мои слова прозвучали бы куда убедительнее, если бы я вас видела.

Послышался смешок напротив.

— Я рада, что ты начинаешь шутить на эту тему. Это хороший знак.

Белла задумалась, но затем вновь почувствовала аппетитный запах индейки, и мысли как-то сами собой улетели.

Когда часы пробивали что-то в районе трёх дня, со школы возвращался Дадли, как правило в компании какого-то друга — Белла удивилась, что они у него вообще есть, — и закрывался с ним в комнате. Поттер была готова поклясться, что миссис Каллен периодически поворачивает в сторону его комнаты голову и неодобрительно цокает. Уж почему, знать Белла не хотела.

Она вообще старалась игнорировать многие вещи на протяжении всей своей жизни и отделаться от этой нехорошей привычки так и не смогла. Ведь куда проще просто не замечать чего-то, нежели зарываться всё глубже, в полные, порой лишённые всякой надежды, беспросветные и простые истины.

Ей хватило их ещё в детстве.

Как и ромашек.

Белла могла постараться найти цветы покрасивей, могла бы обходить их стороной. Могла послушаться тётю и быть как все, даже если бы у неё так и не получилось. Она могла была пытаться на протяжении всей своей жизни. Она могла бы игнорировать эти неправильные и одновременно настолько нужные цветы, продолжая ухаживать за розами и астрами, быть для всех хорошей примерной девочкой.

Это был бы трудный путь в детстве, это бы лишило её многого сейчас.

Это дало бы ей надежду.

Но вместо этого она полюбила ромашки.

***

Одиннадцатого ноября миссис Каллен впервые заявила, что они идут гулять. Не во двор, где Белла исследовала уже каждый уголок и могла показать расположение каждой коряги, а в город.

Было одновременно и страшно, и волнительно.

Эсми помогла заплести Белле косу, дала ей одно из своих платьев — Белле было безумно стыдно, но своих у неё не было, а просить у тёти было гибельным делом, слишком многое в ответ можно было услышать.

— Именно поэтому мы и идём гулять. Ты не видишь, но тебя видят, ты должна осознать это, дорогая. Сегодня пришло пособие, часть которого, я думаю, ты вполне имеешь право потратить. Тебе ведь надо в чём-то ходить.