Дрон ещё в двухстах метрах над поверхностью, а датчики уже фиксируют наличие в воздухе биологического материала человека. 501-й удивляется. Пытается установить, кому принадлежит ДНК. Система выдает ответ: Кристофер Прохнов, террорист, бывший активист «Человечества», находится в розыске, согласно статье №16/764 «Геноцид» Всемирного Кодекса приговорен к уничтожению.

– Сообщаю, – где-то далеко раздаётся голос 501-го, – в патрулируемом районе обнаружено наличие лица, подлежащего уничтожению. Жду приказ.

– Действуйте по Кодексу, – отвечает навигатор – странно, что не Система. – Найти и ликвидировать.

Дрон сканирует местность. 501-й видит биологический след: оранжевые пятна в черноте. Он уже в метре над поверхностью. Изумрудный луч шарит, сверкая в темноте, облизывает редкий кустарник, отбрасывающий тень. След человека становится яснее, отчётливей. Где-то здесь, совсем рядом. 501-й сосредоточен, напряжен. Сейчас он полностью чувствует машину и обстановку вокруг, слышит и видит, чует запах жертвы. Зачем-то в голову лезет прошлый инцидент… Гнать эти мысли. Они отвлекают, мешают сосредоточиться, вызывают какие-то странные, совсем чуждые Человеку Новому эмоции.

«Стоп, – думает 501-й. – Я – машина. Нет ничего кроме меня и поставленной задачи».

Из травы впереди вскакивает оранжевая фигура. 501-й реагирует мгновенно: грудь террориста в перекрестье прицела, через секунду красный луч расщепит жертву, превратив в пыль… но охотник медлит.

Он начинает чувствовать свои напряженные мышцы, влажную кожу, пот, струящийся по гладкой голове… Теряет контроль над дроном. Десинхронизация. Нет… нет! Он собирает всю волю и вновь вливается в машину.

Сканер ДНК отключается, и вместо оранжевой фигуры появляется человек в чёрной потёртой куртке. Половина его лица скрыта белой маской-респиратором, на морщинистый лоб спадает копна волос. Глаза улыбаются. Нужно немедленно ликвидировать его. Террорист, активист «Человечества», убийца, преступник… Но 501-й не может. Воспоминания вновь затекают в разум, сплавляются там в кувалду и начинают всё крушить.

Её глаза. Они такие же, как у всех. Как у людей.

Невероятно – увидеть девочку лет шести. Лямки салатовых штанов поверх радужной водолазки, алая бейсболка задом наперёд. Невинная улыбка, раскосые глаза… Её звали Аманда Ли, но 501-й узнал об этом уже после той встречи.

Это был его первый рейд. Боевое крещение. Он и ещё три дрона патрулировали один из тысяч районов Японии. Искали террористов и незарегистрированных. 501-й летел по широким коридорам-улицам верхних этажей одного из гигантских небоскрёбов, сканировал прохожих. Мимо проплывали рекламные вывески, сверкающие разноцветными неоновыми огнями; шум толпы доносился из переполненных забегаловок; на тротуарах медленно перемещался по двум направлениям плотный людской поток, а по дорогам единой рекой на огромных скоростях бежали автоматические электромобили. Япония – район с самой большой плотностью населения в мире. Район, в котором преимущественно живёт Человек Разумный.

Напарники были поблизости. Тогда 501-го посетила мысль, что он не общался с ними с самого выпуска из Академии. 003-й, 202-й, 100-й. Во время учёбы они сдружились и почти всегда были вместе, поэтому Система определила их в одну патрульную четвёрку. 501-й решил связаться с одним из друзей, но в ответ: «Отставить».

Система выдала: «Обнаружено незарегистрированное лицо», и 501-й сразу увидел её. Она стояла под щелью в потолке, в которую просачивался дождь. Мокрая, счастливая, живая. Капли падали на лицо, на улыбку, стекали по тонкой белой шее. Она расставила руки так, чтобы вода барабанила по ладоням.

«Обнаружено незарегистрированное лицо, – повторила Система, добавила: – подлежит уничтожению».

После этих слов 501-й автоматически сообщил приговор и был готов нажать на спуск, но внутри надломилось – девочка смотрела на него. Её зелёные глаза были полны жизни. Той забыто-детской, тёплой, наивной…

Прохожие заметили маленькую девочку и нависшего над ней дрона, достали гаджеты и начали съёмку.

«Где твои родители? – думал 501-й. – Почему не зарегистрировали? Почему сейчас не уберегли…»

А Система всё твердила: «Незарегистрированное лицо. Подлежит уничтожению. Незарегистрированное лицо. Подлежит уничтожению. Подлежит уничтожению. Подлежит…»

Багровый луч упёрся в грудь девочке.

Воспоминание длится мгновение – 501-й отводит луч. Видит каждое движение Кристофера Прохнова, понимает, что смерть только что выпустила террориста из цепких лап. Тот что-то говорит, ухмылка ни на секунду не сходит с истрескавшихся морщинами уголков глаз. Русская речь, немного приглушённая из-за маски, доносится до микрофона, но 501-й не понимает, хоть и прекрасно владеет этим языком. В голове гудит, совсем как в тот раз. Внутри начинает что-то тяжело ворочаться, переваливаться. Кажется, что черепная коробка разбухает. Ладони к вискам – кожа вот-вот расплавится.

Теперь контроль над дроном окончательно потерян, но перед глазами всё ещё стоит этот человек. Он размахивается, что-то швыряет. Маленький цилиндр мелькает перед взором, гулко стукается о металл. Яркая вспышка. Экран гаснет.

16 августа. Европейский Заповедник. Человек.

В предрассветных сумерках лес кажется серым. Серые пни и коряги, серые стволы сосен, серая хвоя на серых ветвях. Те скрипят, когда человек отводит их. При каждом шаге под ногами хрустит, щёлкает.

Человек поудобнее перехватывает дрона – проклятая железяка выскальзывает, ладонь ездит по гладкой поверхности. Перешагнув через поваленную сосну, ветви которой уже высохли и обломились, останавливается, бросает этот металлический диск, садится сверху, чтобы перевести дух.

Тишина. Только шелест несильного, нежного ветра, беззаботно гуляющего меж деревьев.

Закрыв глаза, человек поднимает голову, медленно вдыхает. Пахнет хвоей и сырым мхом.

К шуму ветра добавляется новый звук. Капли барабанят по респиратору, прохладными бусинами начинают падать на щёки. Человек морщится, грязной ладонью проводит по глазам.

Дом недалеко. Уже отсюда сквозь стволы сосен виден его бревенчатый бок.

Человек поднимается, подбирает дрона, идёт.

Небольшая поляна. На ней – старая маленькая избушка. Лет сто назад здесь, наверное, жил лесник. Покатая, поросшая темно-зеленым мхом крыша, черные стены, сложенные из бревен, вокруг – кустарник. Лишь перед входом растения расступаются, образуя коридор. Человек тянет скрипучую дверь, нагнувшись, переступает порог. Снимает куртку, вешает на крючок. Смотрит в единственную комнату – чёрные силуэты немногочисленной мебели в полумраке. Из кармана потёртых армейских штанов достает коробочку старых походных спичек, но тут же кладет обратно: всё равно скоро рассветет. Аккуратно, чтобы не задеть печь и не измараться об её проржавевший бок, проходит на середину комнаты, со стуком бросает дрона на пол, отчего половицы страшно скрипят. Немного постояв, поднимает руку, нащупывает плафон светильника, свисающего с потолка. Затем идет к единственному окну, садится рядом на табурет – тот жалобно скрипит.

За мокрым стеклом с каждой минутой всё светлее. Появляется цвет: серые стволы сосен становятся коричневыми, их пышные кроны – темно-зелёными, а кустарники у корней вновь обрастают зелёной листвой, пружинящей от всё чаще бьющих капель. Утренний лес освещается жёлтым – солнце вышло из-за туч. Дождь, профильтрованный через крону, блестит в воздухе, на кустах, траве.

«Есть же места, не тронутые прогрессом, – думает человек. – Жалко, что и сюда рано или поздно доберётся».

Он смотрит на это великолепие природы, в голову закрадываются воспоминания. О том, как таким же дождливым утром полвека назад так же смотрел в окно. Но не на лес, дышащий свежестью и жизнью, а на мегаполис, выдыхавший углекислый газ миллионами ноздрей.