– Но домой мы точно не пойдем, – сказал я.

– Пойдете, – возразил Жан. – Соберите вещи и консервы. Все, что удалось скопить. А я пока подумаю, где вас можно спрятать.

Мы с братом переглянулись. Накоплений у нас было не так уж и много. Стипендия-то тоже только одна на двоих. Есть мы старались поменьше и уже заработали болезненную худобу, бледность кожи и периодические головокружения, но запасов все равно было катастрофически мало.

– Негде нам прятаться, – обреченно вздохнул Саймон. – Остров малюсенький.

– В горы пойдем, – предложил я, указав рукой на Западную гору, такую огромную, что ее верхушка была покрыта снегом. – Туда никто из местных и не подумает сунуться.

– А стратеги? – фыркнул Жан. – Соображай активнее.

– Это будет уже не важно, – скептически проговорил Саймон. – Мы там и часа не протянем. Даже кладбище не перейдем – могильники нас сожрут.

– Ночью перейдем, – возразил я. – Они ночью спят. Если шуметь не будем, они нас и не заметят. Я сто раз на кладбище бывал. Там чего только не найдешь? Помнишь, я тебе картину принес с девушкой…

– До ночи за нами уже придут, – он в очередной раз взглянул на часы. – Корабль прибудет через двадцать минут. Еще через десять стратеги доберутся до завода. А там до раздела рукой подать. Пешком они ходить точно не будут. У них извозники и служивые и еще, черт знает, какое оружие. Зачем ты вообще забрался в первый раздел?

– Да, мне тоже интересно, – поддержал его Жан. – Не хочешь рассказать подробности?

– Нет, – честно признался и получил еще один болезненный толчок в свежую рану от жировика.

– Выкладывай, – сквозь зубы проговорил Саймон.

Ему я отказать не смог, и с трудом поборов стыд и смущение, выложил все как есть. Говорил почти всю дорогу до дома. Саймон и Жан не перебивали, но стоило мне закончить, как Жан презрительно фыркнул.

– Какой же ты придурок, так вляпаться из-за девчонки. И ладно бы из-за нормальной какой, а то ведь… Сто Первая!

– А с ней что не так? – удивился Саймон.

– Шутишь? Да она эгоистка и полная дура.

– Эй! – рыкнул я на него, сделав шаг вперед. – За языком следи.

– Я знаю, что говорю. Она именно такая. И подари ей хоть все консервы мира… хотя нет за консервы она, может, и продастся. Но на любовь можешь не рассчитывать. Ты ей не понравишься.

– Да? А со мной что не так? – я схватил его за воротник и уже хотел хорошенько наподдать, но Саймон вклинился между нами.

– Так, не драться! Вам что, проблем не хватает? Не гони, Жан, все девчонки капризные и требуют уйму внимания. А в нашем случае стараться надо втройне.

Моя челюсть отвалилась и шлепнулась на пол. Я никак не ожидал, что брат меня поймет и поддержит. Что-то тут было не так. Уж не втюрился ли он сам в какую-нибудь девчонку? И тут я вспомнил, как час назад брат подсел за парту к Сто Восемьдесят Четвертой.

– А! – я тыкнул в него пальцем, будто застал за совершением преступления.

– Что? – он недоуменно вздернул брови.

– Ты втюхался в Рузанну! Почему ты не рассказал мне?

– Нет… ничего такого…

– А вот и да! Смотри мне в глаза. Я все вижу.

– Ой, да отстань! – отмахнулся он, краснея до кончиков волос. – Я же сказал, ничего такого.

– А вот и да!

– А вот и нет!

– Да!

– Сказал, нет.

– Но ведь да! Да?

– Вы совсем рехнулись? – разозлился Жан. – Вам, может, жить осталось несколько часов, а вы о девчонках думаете?

Мы с братом переглянулись.

– Он еще не созрел, – сказал я, покачав головой. – Подрастет – поймет.

Саймон согласно закивал. Жан закатил глаза.

– Черт с вами. Идите собирайтесь. Встретимся через час на набережной. И смотрите в оба, дурни. А то, за мечтами о подружках, проморгаете стратегов.

С этими словами он шмыгнул за поворот и скрылся за соседним домом.

Саймон задумчиво покусал губы.

– Персики еще у тебя?

– Да, а что?

– Ты еще хочешь подарить их ей?

Я удивленно вскинул брови.

– Ты серьезно спрашиваешь? Ну-ка напомни мне, сколько консервных банок у нас дома отложено на черный день?

Саймон возвел глаза к небу, припоминая.

– Двенадцать?

– Одиннадцать. Одну я утром отдал Джиму. Но если считать эту, – я достал из сумки банку персиков, – то считай, без потерь. А может, нам ее кто-нибудь поменяет? Надо было у Жана спросить. Его отец шарит в этой теме. Ты не знаешь, сколько они могут стоить?

– Много. Ни у кого на острове нет столько консервов. Так что, Сесси точно не устоит.

Сердце дрогнуло. Я неуверенно пожал плечами и принялся ковырять ногой брусчатку.

– Наверное, ты прав.

– Никто бы не устоял.

Я протянул банку брату.

– Тогда я ее лучше тебе отдам. Типа компенсация.

– То, что ты у меня отнял, стоит в разы дороже, – проговорил он, разделяя слова и ткнул пальцем мне в грудь. – Я сказал, иди и отдай их девчонке, ради которой разрушил мою жизнь. И молись, чтобы Жан оказался не прав. Она ведь того стоит?

– Дурацкий вопрос, – обиделся я.

Ну, откуда мне знать? Рядом с Сесси вообще трудно оценивать ситуацию. Стоит мне встретиться с ее карими глазами, как все внутри переворачивается, а голова идет кругом. И сердце стучит так, что заглушает мысли. Я никогда не смотрел на нее с оценочной точки зрения. Я просто смотрел на нее и все. Потому что глаз оторвать не мог, а не потому, что выяснял, сколько консервных банок может стоить такая девчонка.

– Дурацкий, – согласился Саймон. – Но эта банка нам все равно погоды не сделает, так что… ты украл ее не для меня. Иди и доделай хоть что-то до конца и нормально.

Саймон указал пальцем вверх по улице, туда, где стоял дом четы Сто Первых. Я глянул в указанном направлении и снова перевел взгляд на брата. Сердце болезненно ухнуло.

– А если ее нет?

– Развозка прошла, когда мы выходили из раздела.

Ладони вспотели. Я крепче перехватил банку консервов.

– Подождешь меня?

Саймон кивнул и подтолкнул меня в спину.

– Не дрейфь. Это последний день в твоей жизни. Давай, как в той книжке.

Я не понял, о какой книжке он говорил. Щеки обожгло жаром, и, кажется, подскочило давление. На негнущихся ногах я дошел до ее дома, несколько раз обернувшись по пути на брата. Он подгонял меня, взмахивая руками.

Уж не знаю, что творится в его голове, наверное, шок еще не отпустил. Я вообще не так хорошо угадываю его мысли, как он мои. Дедуля Тедди всегда называл Саймона тонко чувствующей творческой душой. Видать, эта самая душа здорово бьет по мозгам. Но я был ему благодарен. Если это наш последний день, я хотел бы еще раз увидеть ее.

Я постучал, и все мысли разом выскочили из головы, в горле пересохло, а грудную клетку словно кипятком обдало. Банка персиков холодила руку. Я на секунду прижал ее ко лбу.

Дверь открылась. На пороге появился мужчина лет тридцати пяти. Он оглядел меня с ног до головы и вопросительно поднял брови.

– Здравствуйте, – выдохнул я и быстро спрятал консервы за спину.

– Девочки не выйдут гулять, – строго сказал он. – Им надо смотреть за сестрами.

Я знал, что у Сесси есть три сестры и двое из них еще не посещают академию, и она, как самая старшая, смотрит за ними вечерами, пока родители на работе.

– Я только на минуту. На пару слов.

Он вздохнул и нахмурился.

– Салишу или Сесиль?

– Сесиль.

– Жди здесь.

Он захлопнул дверь, и я беспомощно глянул на брата. А спустя секунду на пороге появилась она.

– Сто Сорок Второй? – Сесси скрестила руки на груди и прислонилась плечом к дверному косяку. – Ты никак созрел для разговора?

– Ну… вроде того. – Я выставил вперед руку с консервами и на одном дыхании выпалил:

– Я тебе принес. Это подарок. Я их… неважно. Это тебе. Вот.

Впихнув банку ей в руки, я бегом кинулся обратно к брату.

– Эй! – крикнула она. – В честь чего это? День рождения у меня только в июле.

– Просто, – обернувшись, развел я руками. – На память. В смысле… мне надо идти.