Глава 1. Восьмой
Чтобы завоевать сердце женщины, мужчина должен совершить подвиг.
Не помню точно, где я услышал эту чушь, но она очень плотно врезалась в мой мозг, и я был готов совершить… очередную глупость. Именно поэтому я не пошел на занятия в академию, а отправился на консервный завод – единственное производственное предприятие на нашем острове.
Вся жизнь местных жителей крутится вокруг него. В том числе и моя. Так уж устроен наш мир. Рождаясь в нем, каждый человек заранее знает свое будущее. Десять лет он растет под опекой своих родителей, затем отправляется в академию консервирования, где учится консервировать, а потом на завод консервирования, где консервирует. Даже наш остров называется островом Консервации.
Идеальный порядок, совершенный до безумия. И у меня есть только один шанс изменить свою жизнь.
Каждый вечер, готовясь ко сну, я удобнее устраиваюсь на кровати, закрываю глаза и представляю себе этот день. Словно наяву я вижу, как снимаю с себя осточертевшую консервационную форму, переодеваюсь в крутой стратегический костюм, сажусь на корабль о красных парусах и навсегда забываю дорогу обратно. Треклятый остров К остается позади. Впереди бушует море, над головой сияет солнце, гребное колесо вспенивает волны, ветер шелестит в парусах, и где-то вдали кричат морские черти, возмущенные приближением пароходофрегата.
Все, о чем только можно мечтать в одном слове – перераспределение.
И до этого чудесного дня осталось меньше четырех месяцев. Я страшно нервничаю и жду его, как годовую премию. А пока жду, потихоньку подтягиваю хвосты. Есть у меня тут еще пара неоконченных дел. Например, я должен успеть завоевать сердце Сесиль. А то, пока буду переучиваться на стратега, она, чего доброго, замуж успеет выскочить. Как говорит дедуля Тедди, да и не только он, дурное дело – не хитрое. А три с хвостом месяца срок недолгий – без подвига не обойтись. Ну, и еще одно дело есть, без которого рвануть к закату точно не получится.
В общем, наш завод поставляет консервы по всему миру. Каждый понедельник в десять часов утра с пристани первого раздела отправляется корабль с провизией. Ящики с консервными банками сначала спускают в первый раздел, грузят на телеги, а после отвозят на причал. Вся процедура обычно занимает два-три часа, и это единственный момент, когда склад остается открытым. А значит, и единственный шанс проникнуть туда и свистнуть полукилограммовое доказательство моей привязанности.
Добравшись до академии на развозке вместе с другими учениками, я смешался с толпой и прошмыгнул на завод через служебный ход. Там меня встретил Джимми – местный вахтер. Мы с ним давно знакомы. Привычка сбегать с уроков и бродить по заводу появилась у меня еще в день поступления в академию, и Джимми был первым третьераздельцем, с которым я подружился. Так уж вышло, что он мог кого угодно пропустить на завод за банку кислой капусты, что делало его невероятно полезным и сговорчивым другом.
Радостно поприветствовав его, я сунул под стол взятку, шмыгнул на завод и, дробно стуча тяжелыми ботинками по стальной лестнице, спустился в подвал. Мутные окошки складских дверей не показали ни единого движения. Голоса рабочих звучали далеко, как и лязганье стальных ящиков.
Набравшись смелости, я толкнул двери. Тяжелые двойные створки разъехались в стороны, жалобно скрипнув, и я невольно втянул голову в плечи, ожидая немедленной расправы, однако вокруг не было ни души. Впереди, справа и слева возвышались огромные колонны провизии, образующие корявый лабиринт, заходить в который рискнет только сорвиголова вроде меня. Одно неосторожное движение, и все эти причудливые ржавые конструкции порушатся, давя все на своем пути. Уж не знаю, кто придумал так раскладывать продукты питания, но с уверенностью могу сказать, что сам факт моего здесь присутствия уже можно назвать подвигом. Я не только свободой рисковал, но и жизнью. Некоторые из этих ящиков весили по полцентнера.
Но не мог же я пустословно хвастаться на перемене понравившейся девчонке! Мол, пробрался на склад, побродил по лабиринтам и едва не погиб под их невероятной тяжестью. Мой рассказ надо было чем-то подкрепить. А чтобы это сделать, мне придется свистнуть что-то покруче фасоли или капусты. Эти консервы нам выдают в качестве стипендии, так что они ничего не докажут.
Но, конечно, вокруг меня оказались именно они. Справа – капуста, слева – фасоль. Да еще и верхние ящики стояли так высоко, что до них не дотянуться, а тащить из-под низа нечего и думать. Проще сразу утопиться. Говорят, смерть под водой куда приятнее прочих. По крайней мере, она не так печальна, как смерть под обрушившейся колонной консервных банок. Особенно, если тебе предстоит всю жизнь пахать на консервном заводе, закатывая еду в эти самые банки.
Но мне-то это не светит. Я твердо решил, что стану стратегом, и о других вариантах даже думать не собираюсь. Однако слишком резвое воображение уже нарисовало все варианты трагических смертей перед моим внутренним взором. По спине волной промчались мурашки и меня передернуло.
Выкинув из головы навязчивую порцию каждодневного бреда, я отправился вперед в поисках фруктово-ягодного отдела. Если уж забираться в самое опасное место острова (это если кладбище не считать), то ради чего-то действительно стоящего. Я рассчитывал подарить ей соленые сливы. Это лакомство Сесси получает всего раз в месяц, как и другие ученики академии. И даже если она не поверит, что я раздобыл их здесь, то точно обрадуется.
Голоса рабочих становились все громче, а заветного лакомства нигде не было видно. Я нашел фасоль, горох, кукурузу, перец и даже странного вида плоский ящик с надписью «икра». Черт его знает, что это значит. На острове нам такие консервы не выдают, а урок о них я, наверное, прогулял.
Вскоре лабиринт закончился. Я вывернул на прямую и оказался лицом к лицу с учетником, руководящим погрузкой. Нас разделяло всего несколько метров и толстый ящик с надписью «Ананас». Сердце вмиг подскочило в груди, я вздрогнул и нырнул обратно за гороховую колонну.
Что такое ананас, я знаю. На этом уроке присутствовал. Но напугал меня отнюдь не он. Учетник – блюститель местного порядка. Он – истинная причина моего страха. Если попадешься вне раздела коменданту завода, получишь отработку. А если учетнику – штраф.
На отработке я уже не раз успел побывать. Любое мелкое нарушение в академии ведет к этой самой отработке, что, по сути, совсем не страшно. Надо всего-то нацепить позорный фартук шестого раздела и два часа вместе с шестираздельцами отдраивать академию, завод или улицы. Куда пошлют. Ребята из академии потом смеются, конечно, и всякие шуточки травят. Но мне на них пофиг, я грязной работы не боюсь. Все лучше, чем конвейер.
Но вот если схлопочешь штраф…
Я вздохнул. Об этом даже думать страшно. Учетник отцапает как минимум половину моей стипендии. И что в итоге? Сначала меня убьет брат, потом мама, затем до меня доберется отец. И закончится все монотонными поучениями дедули о том, что я должен быть сознательнее и осторожнее.
Я вообще много всего в жизни натворил, но дедуля Тедди всегда говорит только про сознательность и осторожность. Словно творить можно и дальше, а вот попадаться нельзя. Я знаю, дедуля тот еще смутьян, хоть и выглядит всегда сознательным и осторожным.
К счастью, учетник меня не заметил. Он ткнулся носом в погрузочную смету и без конца нацарапывал там что-то рисовальным прутом.
Погрузка продолжалась. Склад уже опустел наполовину, а заветная баночка так и не нашлась. Видно, все фрукты и ягоды уже переехали в первый раздел. Делать нечего, придется выбирать из того, что осталось. А осталась, как всегда, полная фигня.
Я раздраженно вздохнул, борясь с обидой на несправедливости судьбы, и еще раз обошел корявый, изъеденный ржавчиной лабиринт. На складе воняло сыростью, и от пыли чесалось в носу. Я потер нос рукой, борясь с желанием чихнуть. Акустика тут отличная. Если не сдержусь, не услышит меня только глухой, и проблем не миновать.
