Прозвенел звонок. Ученики разбрелись по кабинетам, а мы заперлись в туалете, зажгли газовые лампы и уселись на грязный пол в кружок, словно собрались проводить некий языческий ритуал. Руки дрожали от страха. Уж лучше бы и впрямь какого-нибудь демона вызвали! Признать свои ошибки – это как вырезать внутренний орган и подарить человеку, перед которым провинился. Я, конечно, был не прав, вовремя не подумал и оступился, но такого не заслужил. Саймон насквозь пронизывал меня взглядом, выискивая брешь, через которую можно вытянуть все мои секреты. Меня бил озноб, и я никак не мог понять от простуды или от нервов.

– Ну, быстрее уже, – не выдержал я.

– Чего? – он удивленно вскинул брови.

– Давай, ты хочешь отчитать меня, я знаю. Дерзай.

– Для начала, – сказал Жан, – хотелось бы знать за что.

Я коротко кивнул, дотянулся до бочка и вытащил капитанский кортик. Осторожно, словно он хрустальный, положил на пол. Саймон сдавленно икнул, побледнел, как комбинезон первораздельца, и схватился за сердце.

– Это не то, что я думаю… не то… это подделка? Ты поменял ее на наши консервы?

Жан уронил челюсть на пол.

– Это то, – кивнул я, голос дрогнул. – Извини.

Саймон нервно потер шею и еще раз взглянул на кинжал.

– Извини? Ты сказал, извини? Извини?

Он повысил голос, резко вдохнул, поперхнулся и тяжело закашлялся.

– Где ты его взял? – спросил Жан.

– Там, куда мне ни в коем случае нельзя было залезать.

Он похлопал Саймона по спине, не сводя ошарашенного взгляда с кинжала.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Да.

– Кто?

– Весь первый раздел и вахтер. Он записал номер.

– Твою мать… – выдохнул Саймон и, схватившись за голову, отвернулся к стене.

– Ты понимаешь, что это за вещь? – спросил Жан. – Знаешь, что тебе за это будет?

– Да.

– Зачем ты ее взял? Как ты вообще добрался до нее?

– Это вышло случайно, я только хотел…

– Нельзя украсть высшую королевскую награду случайно! – вспылил Жан, но тут же взял себя в руки и понизил голос. – Виктор, такие вещи не валяются на тротуаре. Чтобы ее украсть, ты должен был, как минимум, залезть на корабль к стратегу, которому он принадлежит.

– Да, – кивнул я.

– И зачем?

Я пожал плечами. Хороший вопрос «зачем?». Чтобы не утонуть, чтобы посмотреть на пушку, чтобы было, что внукам потом рассказать. Зачем еще люди глупости делают?

– Не знаю, что на меня нашло. Клянусь, я не собирался его красть. Просто меня застали врасплох, и я сунул его в сумку.

Жан тяжело вздохнул и досадно покачал головой.

– Надо бы вам свалить отсюда поскорее. В три часа у коменданта будет перерыв, и он наверняка отправит кого-нибудь на обход. Журнал вахтера проверят, и тогда за вами придут дежурные.

– На заводе нет коменданта. Ни одного.

– То есть?

– Как и в академии, ни одного первораздельца. Все три сотни человек островного Управления от стариков до детей были утром у причала первого раздела.

– Уверен?

– Да. Стратег на пристани сказал, что в два часа за ними прибудет другой корабль. То есть у нас чуть больше полутора часов. Потом к острову снова причалят стратеги, и наверняка они уже будут знать о пропаже.

Жан поднял кинжал с пола и с восхищением выдохнул:

– Поразительно, я его раньше только на картинках видел. Ручная работа, серебро высшей пробы и гравировка. Таких в нашем мире всего три и один из них до сих пор ждет своего хозяина. – Он поднял на меня взгляд. – Второй или Восьмой?

– Восьмой.

– Что боевой корабль с элитой на борту делал на нашем острове?

– Я не знаю, они приехали за… – я пожал плечами, – чертовыми консервными банками. Вывезли все подчистую. Ни одной на складе не оставили.

– Но в среду зарплата и стипендия, завод не успеет за два дня произвести такое количество консервов. Чертовщина какая-то!

Саймон все еще сидел к нам спиной, опершись лбом о стену, и делал вид, что не слушает.

– Сайм, – я хлопнул его по плечу, – не паникуй, мы же еще не знаем, что будет дальше, да?

Он фыркнул.

– Не смей даже говорить такое. Вообще не смей со мной говорить!

– Да хватит тебе, – сказал Жан. – Он прав, не паникуй раньше времени. Придумаем что-нибудь. Сначала надо разобраться, что тут вообще происходит. Ты меня хоть убей, но природные катаклизмы не проходят по расписанию, так?

Я согласно закивал.

– Восьмой корабль ушел, а за первораздельцами придет другой. Даже если они передадут сообщение о пропаже через радиосвязь, им потребуется время, чтобы посадить на борт пассажиров и вычислить вас, так?

– Они могут отправить за нами кого-нибудь из экипажа, пока идет посадка. – Саймон взглянул на кинжал, махнул рукой и сразу отвернулся, словно блеск металла обжег ему глаза. – Это огромная ценность, черт! Преступление века. Никто даже разбираться не станет, взденут и все.

Я обречено уронил голову на руки.

– Значит, – сказал Жан, – на занятия вам идти нельзя.

– И домой тоже, – согласился я.

– Тогда куда нам идти? – потухшим замогильным голосом спросил Саймон. – Остров совсем крошечный, а у стратегов есть служивые. Они нас по запаху в два счета найдут, где бы мы ни спрятались.

Жан откинул голову назад, стукнув затылком о стену.

– Он прав. Вы здорово вляпались. Но есть еще один вопрос: куда собрались первораздельцы?

– Это меня сейчас меньше всего волнует!

– И зря. Межостровное перераспределение только через четыре месяца, да и никто не станет менять местами целый раздел. Что-то тут не так.

– Да, и когда ты выяснишь, что именно, нас уже не будет в живых, так что какая мне разница? – Саймон вдарил кулаком по стене и громко выругался.

Чувство вины кольнуло в самое сердце, и я виновато опустил взгляд.

– Но какой-то же выход есть. Не может не быть.

– Нет его! – резко развернувшись, крикнул он и ткнул пальцем мне в грудь. – Ты.. ты… у меня даже слов нет! Зачем ты вообще туда полез? Чего тебе не хватало?

– Прости, я не подумал…

– Засунь свое «прости», заешь куда?

– Догадываюсь. Только этим ничего не изменишь. Но есть один вариант, и если все получится…

– Заткнись, я знаю, чем заканчиваются все твои планы. Еще ни разу, слышишь? Ни разу ты не сделал что-нибудь нормально. Все твои идеи обязательно заканчивается неприятностями!

– На этот раз все будет по-другому. Это хороший план!

– Нет!

– Послушай, если мы сейчас…

– Я сказал, нет!

– Ладно, – всплеснул я руками. – Тогда сам думай, что делать.

– Я знаю, что делать, – закивал головой Саймон. – Сейчас мы все вместе идем на урок, как и положено примерным ученикам. А когда за нами придут, мы вернем украденный кинжал и очень вежливо извинимся.

– Нас казнят, Саймон, не дури! Обоих разом.

– Потому что думать надо было заранее, – он наклонился и больно ткнул мне пальцем в висок. – Но это не в твоем стиле, да?

Я решил не отвечать. Что ни скажу, только хуже сделаю.

– Мы подадим прошение на рассмотрение нашего дела в суде, как и положено законопослушным подданным ОКПиН, нас отвезут на Исправительный остров…

– Ох, не факт, – протянул Жан.

– Заткнись, – раздраженно прошипел Саймон. – Нас предадут суду, где ты, – он снова ткнул в меня пальцем, – будешь плакать и клясться, что исправишься и никогда даже не подумаешь нарушить правила. Понял? А потом ты будешь паинькой. Ты станешь самым послушным и старательным работником на земле. Тогда нас отправят на какой-нибудь другой остров, а может, вернут…

– Ага, – скептически фыркнул Жан, – в шестой раздел Металлургического острова взрывателем. Туда, где продолжительность жизни едва дотягивает до двадцати пяти, потому что от вредности производства рабочие уже в тринадцать лет начинают по кусочку отхаркивать свои внутренности. Это если повезет не подорваться на собственном динамите.

– Ради богов Пандоры, Жан, заткнись.

Жан, сдаваясь, поднял руки. На мгновение в туалете повисло тяжелое молчание, затем Саймон встал, отряхнул комбинезон и вышел.