– Не-а! Командир взвода наотрез отказывается брать этот конский состав. Матом ругается, обещает морду набить каждому, кто скажет про лошадок! Вот мы и развлекаемся: отправляем к нему лейтенанта и ржем! Очень смешно! Такой мат-перемат стоит! Лейтенант всего минуту выдерживает и бежит, как швед под Полтавой! Ха-ха-ха! Очень смешно!
Помолчав, полковник говорит:
– Кстати, о солдатиках. Ваши астраханские жулики быстрее сведут их в могилы! Инспектировали мы линию обороны, внешний обвод вокруг города. Кошмар! «Линия Маннергейма» отдыхает! Окопы там знаешь какие? Как в присказке – «по колено воробью»! Ровно по колено и вырыты! У-у, мошенники ваши астраханские воеводы!
Марина приподнимает свою грудь рукой, соском гладит щеку полковника:
– Ну что ты, милый! Это, наверное, не наши копали. Вон сколько пригнали народа на рытье окопов и противотанковых рвов – со всей страны!
Полковник целует сосок. Отстраняется. С гордостью говорит:
– А меня представили к награждению орденом Красного Знамени! Даже в дивизионке написали. Я принес газету. Почитай!
– Мур-мур, мой герой! Ты – настоящий герой!
– Точно! Знаешь, за что? Мы невиданными темпами соорудили мост через Куму. Огроменный мостище! Знаешь, сколько металлоконструкций пошло, бревен?! А бетона сколько втюхали! Это ж стоимость хорошего завода! Никаких денег не жалко! Все для фронта, все для победы! Железная дорога на Кизляр введена только благодаря нашему мосту!
Марина выпрыгивает из постели, наливает водки. Берет газету «На рубежах Родины»:
– Ага, понятно!
Громко читает, пытаясь копировать голос Левитана:
– За личное мужество и отвагу, проявленные при исполнении воинского долга, в условиях, сопряженных с риском для жизни, отличную организацию и умелое руководство боевыми действиями, скоростное возведение железнодорожного моста через бурную полноводную реку Кума начальник тыла 28-й армии полковник Николай Федотов представлен к награждению орденом Красной Звезды.
– Ты – мой герой! Выпьем за тебя! – с восторгом говорит Марина. Пригубливает стакан. Полковник залпом выпивает и, что-то бормоча про мост, засыпает.
Любовь нечаянно нагрянет…
В тесном, задрапированном зеленым сукном клубе военного училища – концерт артистов из Москвы.
Миловидная девушка поет так, что хватает за душу:
Бьется в тесной печурке огонь.
На поленьях смола, как слеза…
Когда она завершает песню, а гармонист повторяет мелодию, на маленькую сцену стремительно забегает высокий стройный парень с букетом полевых цветов. Он дарит певице цветы и устремляет ее на танец – под аккорды песни.
Гармонист начинает играть заново, поддерживая неожиданный танец.
Пара кружится и кружится.
Зал встает и восторженно аплодирует.
А потом… Павел провожал Наталью в гостиничку. С концертной бригадой пили чай.
Потом – долгая прогулка по узеньким улочкам Астрахани. И конечно, по территории самого кремля. Весь кремль после революции называли «Городок Троцкого».
– Ваш кремль очень похож на наш, Московский Кремль! Очень красивый, белоснежный! В Москве Кремль тоже был белым. А потом стал красным, в цвет рабоче-крестьянского знамени.
Павел нежно смотрел на девушку. И решился поцеловать. А потом – предложение немедленно сыграть свадьбу.
И Наталья растаяла.
В кабинке телефонной станции она долго ожидала, когда свяжут.
– Мама, я люблю! Решила остаться в армии, с любимым! Санинструкторы здесь очень нужны!
– Доченька! А как же учеба? Ты ж с самого детства мечтала стать артисткой!
– Мама, все наверстаю! После войны!
Медсанбат
Оля Клочкова подружилась с новенькой. И та часто, пользуясь передышками в службе, захаживала на чай.
Оля ставила на примус большой алюминиевый чайник. Щипчиками дробили большие куски сахара-рафинада.
Наталья – восторженно о своем Павле – о чем бы ни говорили, заканчивала только упоминанием о нем.
Ольга о своем житье-бытье рассказывать стеснялась. Мол, ничего романтичного: выучилась на фельдшера, работала в станичной больничке. Ничего интересного. Народ суровый, не привык валяться по больницам, даже получив на работе травмы.
Зато о своем Петре говорила с восторгом. Соседи они с ним. В детстве дрались. Повода особого не было. Так, пацанские разборки. Ее на улице так и называли за драчливость – «пацанка». Дралась она хорошо. Отец Оли научил ее приемам рукопашного боя. Так что никому в драке не уступала!
Повзрослев, Оля перестала драться. Петр стал жонглером и акробатом. Выучился у заезжих циркачей. Сальто-мортале, и р-раз – в огненный круг! Ходил на руках между закрепленными на полу острыми ножами…
В медсанбате как-то передышка. Сидят подруги, чай пьют. Разговор – о своих любимых.
– Постой, постой! Слышишь? – настораживается Оля.
Снаружи, откуда-то снизу, слышна громкая ругань, перемежающаяся трехэтажным матом:
– Ко мне! Быстро ко мне! Твою мать! Кому сказал! На гауптвахту! Красноармейцы! Снять его! Ко мне!
И тут же – насмешливый голос совсем рядом, за окном:
– Так точно! Никак нет! Вашбродь!
Оля узнает голос:
– Вот и Петро!
Смеясь, выглядывает в окно.
Ильин стоит на каком-то мизерном выступе стены, держась рукой за водопроводную трубу. Другой рукой он изображает отдание чести, громко кричит, глядя вниз:
– Вашбродь! Так точно! Никак нет! Не могу знать!
Внизу, задрав голову, стоит комендант гарнизона подполковник Вахмистров.
Лицо его, обычно благодушное, багрово от злобы и натуги. Он смотрит на Ильина и орет:
– Сидел ведь на гауптвахте! Выводов не делаешь?! Твою мать!
Ильин делает шутовское лицо:
– Так точно! Вашбродь! Докладываю! Провожу занятие по диверсионной подготовке. Тема занятия – похищение секретных документов из многоэтажных сооружений! Смотрите, красноармейцы записывают! Вон, позади вас!
Комендант оглядывается.
Сзади него стоят красноармейцы с блокнотами в руках. Лица напряжены, лбы изборождены морщинами страшного умственного напряжения. В глазах – туповатое выражение чинопочитания.
Четко печатая строевой шаг, подходит сержант Дорофеев:
– Сми-и-р-на! Товарищ подполковник! Разведвзвод под командованием лейтенанта Ильина проводит занятия по диверсионной подготовке!
– Вольно! – громыхает комендант. На лице его – удивление и восхищение:
– Ну, Ильин! Ну, сукин сын! Переиграл старого вояку!
Он приглядывается к бойцам. Видит, что в руках они держат не карандаши, а веточки акации, спешно отломленные от стоящего рядом куста.
– Ай да сукин сын! Ну ладно! Продолжай свою науку!
Петр улыбается Оле. Протягивает букет ромашек:
– Извини, застукали!
Кричит подполковнику:
– Внимание! Изучаем прыжок с высоты. Большой высоты! Приземляемся не прямо на ноги, а по касательной. Если приземлитесь прямо, переломаете ноги! Особенно если прыгаете с оружием и боекомплектом. Поэтому центр тяжести – немного впереди! И сразу – кувырок вбок. Показываю!
Он прыгает. Чуть коснувшись земли ногами, кувырками летит в сторону. Вскакивает:
– Вот так!
Разведвзвод тренируется
Астраханский кремль. Во дворе лейтенант Ильин тренирует бойцов – и своего разведвзвода, и курсантов диверсионной спецшколы № 005.
Рукопашный бой в разгаре: один выбивает наведенный на него пистолет, другой – отбивает удары штыка (ловко бросая наземь противника), третий – «снимает» часового.
– Хенде нихт зенкен! Не опускай руки! – говорит Ильин пропустившему удар солдату (у того – синяк под глазом).
– Ильин! – игриво кричит ему симпатичная девушка, выглядывая из окна медсанбата. – Не угробь солдат! Медпомощь нужна?
Это – землячка из станицы Березовской Оля Клочкова.
– Гулак ас, нязенин! Оля, сен овадан гыз! – весело отвечает он. – Красавица всегда нужна настоящим джигитам!
