— Вы чего мне тут газон мнете? Загораете? — не выдержал я, рассердившись на их расслабленный вид. Особенно у Валерки. Конечно, конец работ во дворе означает конец отработке за капот. Который я, к слову, уже сделал.

— Так доделали все, — развел руками тот, который Димон. — А солнца на всех хватит.

Хиппи что ли? Я хмыкнул и пошел проверять работу.

Сделали они и впрямь все хорошо, поэтому держать их во дворе больше не имело смысла, и, рассчитавшись с дядей Гарей, я поманил Валерку к себе пальцем.

Он настороженно подошел, нахмурив брови и уперев руки в бока. С того вечера я не видел его, но прошло уже больше недели, синяк на лице зажил. Я опустил глаза ниже и отметил, что он опять в своем рванье и древних кроссовках.

— Чего тебе? Вещи я постирал и вместе с кроссовками привез, лежат в пакете на крыльце.

Предполагал, что так и будет. Заноза в заднице.

— И на кой черт мне кроссовки и одежда, которые мне малы? Оставь себе.

— Нет, нет, — тут же возразил Валерка. — Мне они ни к чему, у меня все есть.

Ага, конечно. Ладно, всуропим позже.

— Пойдем покажу тебе пару приемов, будешь знать, как дать в нос какому-нибудь верзиле.

— Да не нужно, — смутившись, пробубнил он, ковыряя свой ноготь.

— Мне что тебя уговаривать? — повысил я голос. Вот чего он препирается?

— Я… Я поеду домой с остальными, а то потом на маршрутке трястись. А так дядя Гаря подкинет, — попробовал он еще одну жалкую попытку. Он думает я его сейчас месить что ли буду?

— Я тебя отвезу, — отрезал я, и, увидев его уж открывшийся для возражения рот, добавил: — Мне все равно возвращаться в квартиру.

— Не думаю, что это хорошая идея, — промямлил Валерка, чем выбесил в очередной раз.

— Слушай, ты так и будешь всю жизнь как заяц трусливый бегать или грушей для битья валяться? Мужиком ты растешь или бабой? Что ты мямлишь стоишь? Тебя те мужики чуть в задницу не поимели, а ты на маршрутку, бля*ь, боишься опоздать!

Судя по красным щекам пацана, слова мои все-таки возымели свое действие, потому что тот вздохнул и кивнул головой.

— Хорошо.

**

Лера

Я уныло плелась за Орловским в дом, чтобы получать уроки самозащиты. В очередной раз корю себя за всю абсурдность ситуации, но признаться сейчас — страшно.

Какая я все-таки слабая. И новости от мамы, которые всю неделю крутились в моей голове, удручали все сильнее. Рука Артема плохо срастается, нужно сделать небольшую операцию, на которую необходимы деньги. Все как по замкнутому кругу.

Всю неделю я безвылазно проторчала в зале кафе, удалось собрать какую-то часть денег с зарплаты и чаевых, но требовалась дополнительная сумма. Я поймала себя на стыдливой мысли, что вдруг устала. Так хочется, чтобы в жизни моей и моих близких не было никаких проблем. И совершенно неожиданно захотелось нарядиться в красивую одежду, сделать прическу и сходить на свидание.

Я усмехнулась. Неужели так на меня действует этот самоуверенный блондин? И куда мы все идем?

Вот уже несколько минут я все иду, тупо уставившись в его широкую спину, прожигая взглядом точку между его лопаток.

Я только открыла было рот, чтобы спросить, как он резко остановился перед белой дверью. Летая где-то в своих хмурых облаках, я тут же впечаталась в его спину.

— Извини, — пробормотала я, потирая свой нос. Из железа он сделан что ли?

— Проходи, — он распахнул дверь, вошел первым и включил свет.

Я вошла следом, и открыла рот. Ну, конечно, свой собственный спортивный зал и большой боксерский ринг посередине, на котором меня сейчас размажут по полу. Я опять понуро опустила плечи, тяжко вздохнув.

— Да не трясись ты, как Бэмби, немного тебя помну, — подтвердив мою догадку, осклабился Орловский.

Увидев мое вмиг позеленевшее лицо, он закатил глаза.

— Шутка, расслабься.

— Может, ну его, — робко сделала я очередную попытку, но он, даже не слушая, ушел в какую-то маленькую подсобку. Наверное переодеваться, не зря же мы заходили в его комнату за вещами.

Я оглянулась. Вокруг меня по залу были расставлены различные тренажеры, в углу висела боксеркая груша, была даже небольшая скалолазная стенка. Ну и в самом центре находился боксерский ринг, при виде которого меня начинало слегка мутить. На что я подписалась?

Через пару минут блондин вышел босиком в баскетбольных шортах и обычной черной футболке. Слава Богу, иначе не знаю, как бы я пережила его появление в малюсеньких боксерских шортиках и голым торсом.

— Готов? — Он нахмурился, увидев, что я истуканом стою где стояла, придерживая рюкзак и не шелохнувшись. — Вот же бесишь. Бросай барахло свое, иди сюда.

Легким прыжком молодого леопарда он перепрыгнул через канаты и оказался на ринге.

— Валерка, ну чего ты такой мутный? Тащи сюда свою задницу уже. Я сегодня просто покажу пару приемов защиты, и все.

Я бросила рюкзак прямо на пол и скинула кепку, туда же полетели кроссовки и носки. Подкатала немного джинсы и нехотя поплелась к рингу.

— Может тебе шорты принести, — предложил он, но я, помотала головой и перелезла через канаты. Надо быстрее с этим покончить и дать деру домой.

А дальше для меня начался калейдоскоп движений и эмоций. Было невероятно трудно играть роль пацана Валерки и не разглядывать этого молодого леопарда, теряя слюни на пол. То, как он двигался, четко и резко рассекал руками и ногами воздух, показывая приемы, сводило с ума. Привычный мир уже давно потерял свою опору и летел вниз, в пропасть. Саша сжал меня в жестком захвате крепкими руками, отчего пол под ногами поплыл куда-то вправо, заставляя отрабатывать уроки защиты, выворачиваться, бить ногами и руками. Его волосы упали на лоб, хотелось протянуть руку и откинуть их назад, потрогать их, пропустить словно шелк сквозь пальцы, но вместо этого, стиснув зубы, я махала руками, выкручивала, лупила, чувствуя своей спиной его стальную грудь.

Мне казалось, что я делала все неправильно, путала даже самые легкие движения и элементарные правила. В груди стало невероятно тесно, а в горле встал острый воздух. Что я делаю? Он снова сжал мои руки, несильно ударив сзади под колено, заставляя согнуть ноги, но удерживая, чтобы я не упала.

— Отбивайся, как учил, чего ты замерз? — крикнул прямо мне в ухо, отчего я вздрогнула и почувствовала, как защипало в глазах. В растерянности повисла в его руках, будто безвольная кукла и вновь почувствовала на ресницах влагу. Только бы не заплакать, только бы…

Блондин резко развернул меня лицом к себе и уставился странным взглядом на мое лицо.

— Ты что, плакать собрался?

Лучше бы он этого не говорил, даже если и хотелось, сдержала бы эти чертовы слезы, но теперь… Теперь я чувствую, как по щеке бежит слеза, затем вторая. Я сделала попытку отвернуться, но Орловский держал за плечо, настойчиво поворачивая к себе.

— Я больно ударил или что?

— Да нет, все нормально. — Я снова попыталась отвернуться, но в его стальных тисках это было невозможно. Он вообще знает, что такое личное пространство? Меня сейчас явно нужно оставить одну, по всем правилам хорошего тона. Но он уперто продолжает глазеть на мое заплаканное лицо, отчего мне хочется провалиться сквозь этот ринг, и землю, и еще дальше.

— Что случилось, можешь объяснить? Какого лешего ты тут сырость разводишь?

— Это… — упавшим голосом начала я, неуверенно взмахнув рукой, указывая на не пойми что. — Это все не мое. Я трачу время. И твое тоже. Я выгляжу жалким.

Орловский нахмурился.

— О чем ты? Ты впервые пробуешь. Или ты думал сразу как Джеки Чан будешь ногами махать?

— Мне это не нужно.

— Тебе это больше всех нужно!

— Да ты не понимаешь!

— Так объясни мне, что я не понимаю! Ходишь вокруг да около! — взорвался вдруг блондин, в ярости топая ногой.

— Где ты, и где я! — не выдержала я, тоже перейдя на крик. — Ты не понимаешь, как для меня важно не терять время попусту! Я сейчас должен зарабатывать деньги, чтобы помочь семье, а я стою тут как дохлый олень, потому что от меня все равно нет никакого толку! Но как это объяснить тебе, когда у тебя дома свой личный ринг, корт и джакузи!