Лошади могли ускорить марш отряда, и Николай приказал своим людям поймать несколько животных. Это оказалось непосильной задачей. После нескольких часов ловли, благодаря тому, что табун остановился на водопой, удалось заарканить одного молодого жеребца. Конь был силён и долго сопротивлялся. Только усилием нескольких человек удалось усмирить дикого скакуна. Николай похлопал по красноватой шерсти испуганного пытающегося встать на дыбы жеребца.

– Нет, этого коня так просто не оседлать, возьмите его в обоз – приказал рыцарь иудеям.

Резко холодало, снега не было, но река, там, где течение было слабым начала замерзать. Николай отправил людей для разведки местности в сторону гор. Разведчики вернулись под вечер, сообщив две новости. В нескольких тысячах шагов на юг был пещерный храм, он был безлюден, но грот над ним позволял отряду укрыться от ветра и мороза. Закоптелые стены и потолок грота свидетельствовали, что костры здесь разжигали и раньше. Рядом был источник с прекрасной незамерзающей водой. Другой новостью было обнаружение пещерного монастыря и укреплённого поселения, со стеной, башней и воротами, преграждающими путь внутрь.

Николай быстро собрал отряд и двинулся к обнаруженному навесу, где решили заночевать.

Место, где расположился отряд на ночлег, представляло скальный навес, сохранивший следы многочисленных костров. Это была стоянка охотников, очень древняя. Навес не мог вместить всех солдат, но рядом был большой грот, из которого вытекал источник и нагромождение скал, часть людей разместились там. Недалеко была церковь с родником внутри. Место было богато водой и удобно для ночлега.

Утро началось с молитвы в обнаруженной церкви. Николай, как лицо, знающее службу, выступил в роли священника. Старшие от пельтастов и токсотов молились рядом с командиром, остальные, кроме иудеев – рядом с храмом.

Весь день отряд провёл на месте, так как Николай решил дать людям отдых, задержавшись в столь защищённом месте, а также обдумать дальнейшее направление. Ущелье, где заночевали войска, было поразительно тёплым, в отличие от продуваемых степей, днём в нём было комфортно даже без огня. Солдаты весь день занимались заготовкой провианта, дров и стрельбой из лука. Рыцарь лично возглавил тренировку кордовских иудеев, решил сделать из них боеспособных бойцов своей маленькой армии. К концу дня он отметил, что их успехи в стрельбе, как и его собственные, быстро прогрессируют.

У подножья скалы, рядом с местом, где вытекал источник, на стене кто-то заметил некие знаки. Солдат подозвал полководца. Обрызгав стену водой, Николай с удивлением заметил, как на мокрой скале выступает красноватый рисунок в форме человечков и животных. Никто не мог понять, что это значит. Некоторые солдаты крестились, словно увидели послание дьявола. Желая успокоить людей, Николай объявил выступивший рисунок добрым знаком.

– Думаю, что нарисовать такое могли люди времён Ноя или Моисея. Место, где мы расположились богато источниками и храмами. Даже если это капище язычников, рядом церковь, значит место сиё не проклято – это добрый знак для нашего похода.

Среди воинов послышался одобряющий ропот, если они и не видели своего командира в бою, то верили в правоту его рассудительности и образованности.

На следующий день, возглавив разведку, Николай приступил к изучению местности в сторону обнаруженного укрепления. Надо было понять, что за гарнизон охраняет проход на мыс и как следует поступить дальше.

Впереди возвышалась скала в форме венецианского нефа, от носа которого в юго-западном направлении шла оборонительная стена, сложенная из тёсаных известковых блоков, укреплённая скальными глыбами. С северо-запада мыс также ограждала стена из тёсаного камня, усиленная прямоугольной башней. Попасть внутрь поселения можно было только через ворота шириной два с половиной шага. К воротам шёл каменный коридор, затрудняющий штурм. Со стороны укрепление казалось совершенно неприступным. И главное, снаружи не удалось обнаружить ни одного человека, словно население покинуло это место, или укрылось внутри от опасности.

Во главе небольшого отряда Николай направился к воротам, и рукояткой меча постучал по массивному дереву. На башне показалось несколько человек, это была охрана, вооруженная луками – монахи или солдаты.

Наш рыцарь поприветствовал вышедших на латыни, но кажется, они не понимали языка римлян. Тогда он обратился на греческом, сообщив, что является представителем Рима, и хотел бы найти местного архонта.

Николай надеялся переговорить с начальником крепости, который помог бы прояснить ситуацию. К удивлению рыцаря, ворота не открылись, и никто не вышел на встречу. Вместо понятного диалога со старшим, в ответ прозвучал коллективный галдёж с башни, из которого можно было понять, что поселение является монастырём, и не собирается пускать посторонних. Натянутые луки не допускали дальнейших переговоров. Население внутри – готы или аланы, не чтили власть Рима и Константинополя.

Самолюбие было задето, Николай понимал, что может двигаться дальше по дну ущелья, не захватывая эту неожиданную преграду. Но оставлять в тылу недружественное поселение было стратегически неправильно. Взять штурмом укрепление без катастрофических потерь не представлялось возможным, значит, надо было выманить гарнизон наружу.

Разведчики обошли всю местность вокруг скалы. Значительная часть мыса была занята кладбищем, вырубленным в скальных глыбах. Зайдя в одну из гробниц, Николай обнаружил мощи, лежащие под высеченным в круге крестом. На теле была надета рубашка из греческой парчи, повреждённая тлением, но сохранившая целостность. В голове рыцаря мелькнул кощунственный план. Кладбище относилось к поселению, и наверняка почиталось монахами. Если пригрозить разорением гробниц, они будут более сговорчивыми. Николай, воспитанный священником, чтил церковные святости, и никогда бы не посмел нарушить покой погребённого, поэтому он проделал всё с максимальной почтительностью к праху. Кости, одетые в парчу, пролежали в часовни не одно столетие. Рыцарь выбрал несколько надёжных солдат, приказав им принести в гробницу воды и омыв кости, сложить их на место, а одеяние покойного забрал себе. Надо сказать, что не все из его воинов сочли этот поступок правильным, многие роптали, распуская слухи, что Николай – колдун, недаром воспитанник папы-чернокнижника, и за такой поступок может ждать божья кара. Другие, напротив, увидели в предводителе большую силу.

Взяв с собой несколько переговорщиков, и дав отдых остальному отряду, Николай направился к воротам поселения. Избавившись от доспехов, парчу, снятую с тела, рыцарь надел на себя, сделав это с крайней осторожностью, чтобы не повредить старую ткань. Рубашка из гробницы была достаточно широкой, но и она с трудом налезла на богатырский корпус героя. Увиденное повергло в ужас большинство солдат его армии. Некоторые стали предрекать Николаю судьбу императора Льва, надевшего на голову корону Маврикия из разорённой могилы Ираклия. Известно, что после этого Лев умер, покрывшись язвами. Но Николай был непреклонен. Не опасаясь стрел с башни, он верхом подъехал к началу каменного коридора ведущего к воротам.

– Жители поселения, монахи и прочий люд, я Николай, спафарий и посланник святой церкви прибыл к вам с миром! – начал он звучным голосом.

– Я требую пустить меня и моих людей в вашу крепость, дав приют и хлеб, за что вы будете вознаграждены!

На башне показалось несколько солдат, направивших стрелы на говорящего. Их вид не свидетельствовал о дружелюбности.

– В противном случае, волей, данной мне – Николай не знал, на чью волю сослаться: – я подвергну разорению округу, перекрыв доступ к воде и разграбив кладбище, рубище на мне, снятое со святого тому подтверждение!

В рыцаря полетело несколько стрел.

Увернувшись, благодаря облученности коня, Николай поскакал к оставшемуся воинству. В тот же день он приказал выставить охрану у разведанных родников и источников, справедливо предположив, что жители укрепления должны брать воду, покидая защищённую скалу. Также пустив несколько солдат на кладбище, поручив им делать вид, что они мародёрствуют, не допуская реального надругательства над захоронениями.