Вода сквозь скалы может течь,
Пробив гранитные породы,
Но славу дарит только меч,
Он – воплощение свободы!
Умеет кнут до смерти сечь,
Когда спина совсем нагая,
Но славу дарит только меч
Узлы, на нитки, разрубая!
Орудия пыток могут жечь
Ломать хрящи и резать вены,
Но славу дарит только меч,
Клинок решает все проблемы!
Топор главу срубает с плеч,
Палач от совести свободен,
Но славу дарит только меч,
Он справедлив и благороден!
Пылая ярко, пламя свеч
На вызов тьмы всегда ответит,
Но славу дарит только меч,
И только меч как солнце светит!
Еду и пунш готовит печь,
Согреет душу бара дверца,
Но славу дарит только меч,
И только сталь насытит сердце!
Умеет быть красивой речь,
Наружу выставляя чувство.
Но славу дарит только меч,
И только он творит искусство!
Легко любовью нас увлечь:
Вскипаем, чуть амур заденет,
Но славу дарит только меч,
Лишь меч до смерти не изменит!
Миссия
День выдался пасмурным и прохладным, словно сама природа предупреждала о трудностях, ожидающих впереди.
Неф, отошедший от берега сразу после высадки отряда, уплыл с рассветом. Армия Николая, а именно так приходится её называть, несмотря на малочисленность, расположилась на берегу возле устья реки, рядом с руинами древнего городища, крепость была давно разрушена и из укреплений частично сохранилась только одинокая башня, почему-то напомнившая Николаю мавзолей Теодориха.
Пока отряд готовился к выходу, не зная, куда поведёт их полководец, Николай, у потухшего костра, обдумывал план действий. Теперь он понимал, почему Меридиана назвала план авантюрным. Его войско слишком мало, чтобы пройти по острову «огнём и мечём» не считаясь с чьими либо силами или интересами. Нужно была искать союзников и избегать врагов.
– Если бы, прибывшая раньше Меридиана была рядом, она, зная обстановку, направила меня в нужном направлении.
Николай тут же прогнал от себя эти недостойные мужчины мысли. Она слабая женщина, приплывшая одна, он командир боеспособного отряда почти из сотни мужчин, не она ему, а он должен найти её и оказать помощь.
Изучивший с помощью Герберта армиллярную сферу и астролябии, Николай ориентировался по сторонам света при помощи небесных светил лучше любого старого моряка. Что знал Николай о Хацарии или Таврике, кроме того, что высадился на её западном берегу и что главный местный город империи греков – Херсон был южнее. Подготовленный наставником он помнил, что остров достаточно велик, с его противоположной стороны находится Фанагория или Томатархан, далее – земля Зихов, горного народа. На севере степи, куда заходят кочевники-пацинаки, на юге горы в которых прячется много городов, меньших, чем Рим, Равенна или Венеция, но значимых для местных народов. Кто они, эти местные? В горах и по берегу живут потомки алан и готов – воинственных племён, пришедших сюда до гуннов. Они христиане и, в общем, должны подчиняться грекам, окрестившим их, но имеют гордый нрав и часто восстают. Их топархи то воюют с хазарами, то с греками, то подчиняются обоим народам. Также рядом с ними живёт народ Меридианы. Они или иудеи или крещёные. Совсем недавно хазары в этих землях были грозной силой, подчинившей готов и алан, даже греки платили им дань, но теперь власть каганов потеряна, и хазары вынуждены служить Константинополю. Сами греки, чьи владения гораздо шире, чем территория Херсона, хоть формально и подчиняются императорской власти но, благодаря удалённости кесаря, пользуются долей самостоятельности, желая жить свободной общиной. Николай, представившись некой четвёртой силой, посланной из Рима, стал бы врагом всех. Рассчитывать на поддержку в лице кого-нибудь, он мог, только являясь частью одной из известных группировок. Самой правильной стороной было представлять себя греческим полководцем, мятежным Василию, тогда бы местные народы, стремясь к независимости от Константинополя, и опасаясь репрессий из столицы за сепаратизм, могли поддержать врага своего врага. Предвидев это, папа набрал людей и снабдил их снаряжением таким образом, чтобы отряд Николая ничем не отличался от воинов Империи римлян. Даже на скутумах были подобные знаки. Местная смута одновременно была и на руку и путала карты. Скажем, если Николай представит себя верным посланником Василия, а граждане Херсона лояльны центральной власти, его примут как своего, но если они мятежники, то могут напасть без предупреждения. Если он объявит себя врагом императора, всё будет с точностью наоборот. Также и с населением области Дори.
Не стоило проделывать такой путь, чтобы надолго застрять на побережье в раздумьях! Перед командиром стояло две задачи: найти Георгия Цулу, передав ему топаз, и сохранить войско. Николай скомандовал: «в путь»! Он решил идти не к Херсону, а в глубь острова на восток вдоль реки, постепенно вторгаясь в Готские Климаты. Река, вдоль которой двигался отряд, давала воду и со временем должна была вывести к какому-нибудь селению. Среди солдат было два грека живших некогда в Таврике. Они сообщили командиру, что река, вдоль которой они двигаются, называется Альма. Никто из местных не знал, что означает это слово, видимо оно пришло из глубокой древности. В устье реки попадались красивые оранжевые камешки, многие солдаты, сочтя их драгоценными, бросились собирать гальку в походные сумки.
Благодаря лёгкости снаряжения, а также близости воды, отряд мог пройти более двадцати двух тысяч шагов за день, преодолев маршем до ста тридцати пяти стадий или двадцати пяти километров в сутки. Решив придерживаться подобного темпа, Николай не забывал об отдыхе и тренировках людей. Останавливаясь в местах с чистой водой, солдаты перекусывали, отдыхали и устраивали учебные сражения, отрабатывая ближний бой и стрельбу из луков.
Двигаясь на восток против течения, отряд подошел к предгорью. Вечерело, решено было заночевать у изгиба Альмы, укрывшись в скалах из белого плотного камня. Следы добычи известняка говорили, что места здесь обжитые. Леса для огня было мало, и это приносило нестерпимые страдания от ночного холода.
Утро было солнечным, но холодным. Поняв, что следующая ночь может быть такой же мучительной, командир дал распоряжение своим людям обшарить всю округу с целью заготовки дров в прок. Зима в Хацарии оказалась более холодной, чем в Равенне. Огонь следовало поддерживать постоянно, даже на марше, сохраняя его в глиняной посуде. Благо в обозе было достаточно горючего льняного масла, использующегося для приготовления греческого огня.
Пока солдаты стаскивали и рубили найденные деревья, Николай забрался на возвышающуюся над местностью скалу. На север расстилались безлесные степи, суровые и холодные. На юг – горная цепь, в которой скрывалась страна Готия. Степи были источником пищи: баранов, зайцев, куропаток, но кроме кочевников, заходящих с севера, там некого было ждать. Всматриваясь в горизонт, Николай заметил некое движение:
– Неужели конница пацинаков, легка на помине!
Он скомандовал людям собраться, приготовившись к обороне. Сырая зима прибила обычную степную пыль, в иное время года заранее выдававшую приближение конницы. Рассредоточенные солдаты Николая сделались бы легкоё целью и непременно были бы все перебиты.
– Но, что это! – закричал один из стратиотов:
– Лошади без всадников!
Огромный табун серых и рыжих лошадей нёсся прямо на лагерь. Когда до людей оставалось менее сотни метров, бегущий впереди жеребец мышастой масти резко развернулся и помчался на восток, увлекая за собой табун.
