Ночь прошла беспокойно. Собрав с темнотой людей под гротом и в храме, расставив посты, Николай готовился к любой вылазке противника. Если его план не сработал, тратить время на осаду поселения было глупо, не монастырь был его конечной целью. Если местный народ, включая монахов, враждебен к ромейской власти, значит надо идти напрямую в Херсон – её центр. Утром, собрав отряд, он решил обойти непокорную скалу по ущелью.

В тот момент, когда они проходили по низине юго-западнее монастыря, им навстречу с горы полетели стрелы. Гарнизон поселения, решивший не пропускать незваных гостей без боя, вышел из ворот и атаковал ромеев, ведь именно так представил себя и своих людей Николай.

Быстро рассредоточив солдат, рыцарь оценил нападающих. Защитников поселения было несколько меньше чем людей под его началом, но видимо они рассчитывали на внезапность нападения и своё превышение. В основном они были легкими пехотинцами – псилами, вооруженными луками или пращами, их сопровождал небольшой отряд тяжёлой пехоты, защищающей ворота, и также вооружённый луками, дротиками и пращами.

Николай приказал отряду скутатов, прикрываясь щитами продвигаться навстречу стрелкам. Токсотам – вести ответный огонь с правого фланга по лучникам готаланов, поддерживая наступающую пехоту, и также продвигаясь вперёд. А сам, вместе с иудеями остался прикрывать обоз, осматривая поле боя и пуская стрелы в тяжёлую пехоту противника.

Расстояние вполне позволяло стрелять прицельно. Обмотав стрелы волокном, смочённым в жидкости, наподобие греческого огня, основу которой составляло льняное масло и селитра, рыцарь то же самое приказал сделать и иудеям. Это был его первый реальный бой, первое военное столкновение с противником, но подготовка героя и его солдат вселяла уверенность в успехе. Нервничать времени не было.

Первые стрелы, пущенные автохтонами Готии, скосили несколько токсотов его отряда. Скутаты, держа строй и прикрываясь щитами, двигались вверх слишком медленно, что лишало их преимущества ближнего боя с незащищённой пехотой противника. Подпалив пламя, обоз Николая пустил горящие стрелы в несколько тяжёлых пехотинцев, прикрывших ворота, потом ещё и ещё. Юный полководец инстинктивно понимал, что надо вывести из строя самую сильную часть отряда противника и отсечь путь отступления остальным. Стрелы защитников поселения не причиняли вреда прикрытым большими щитами скутатам, но косили незащищённых лучников. Стрелковая дуэль продолжалась. Готовясь к походу, Николай вооружил себя и солдат сложносоставными луками, длиной более трёх локтей с мощными концами. Эти луки теперь показали преимущество в дальности стрельбы перед луками противника. Наконец защитники башни стали отступать к воротам осыпаемые стрелами воинов Николая. Большая часть их была уничтожена. Лично возглавив атаку, рыцарь ринулся на коне верх по склону, опережая скутатов, обрушив меч на головы непокорных поселенцев. Через несколько минут его люди захватили ворота и пробились внутрь монастыря, прекратившего сопротивление.

Дело сделано! Потери отряда составили пятнадцать токсотов, скутаты и иудейские стрелки потерь не имели. Николай, желая заручиться поддержкой местного населения, не стал устраивать бойню, достаточно было жертв перестрелки. Лучники под управлением нашего рыцаря оказались куда эффективней защитников поселения, утраты гарнизона были катастрофическими.

Весь следующий день отряд рыцаря провёл в поселении при пещерном монастыре. Войскам требовался отдых, нужно было похоронить убитых с обеих сторон. Николай торжественно вручил монахам одежду покойника, пообещав всячески защищать монастырь в дальнейшем. Своим солдатам он сообщил, что парча была снята с местного святого и теперь она возвращается на место. Он также постарался возместить людские потери поселенцев щедрым вознаграждением за кров, пищу и вино, приказав то же сделать своим людям.

Потеплело. Воины отдыхали, запасаясь провизией и водой из прекрасных местных источников.

Осмотрев скалу, Николай увидел, что монастырь состоит из нескольких сотен пещерных келий, расположенных в больших гротах или просто вырубленных в камне. Там же имелось несколько часовен с гробницами и церквей, сводам которым служила обработанная скала. Поселенцы, хозяйственные и жилые помещения которых, высеченные в глыбах, мало чем отличались от келий монахов, занимались виноделием, о чём свидетельствовали многочисленные винодавильни. Само укрепление монастыря не представляло серьезного препятствия для большой армии, имеющей осадные приспособления, но было непреодолимо для отряда, подобного войскам Николая. Стена из крупных тёсаных известковых блоков, соединённых скальными глыбами толщиной чуть более полутора локтя имела всего одну башню. Башня была построена, видимо недавно, тогда как стена простояла не одно столетие. Труден был сам подход к поселению, находящемуся на вершине неприступной скалы, имеющему только одни узкие ворота с простреливающимся коридором.

За всё нахождение внутри монастыря после боя, к Николаю так и не вышел настоятель или местный староста, переговоры пришлось вести с группой монахов, а жители, боясь чужаков расстрелявших часть мужского населения ещё при штурме, прятались в пещерах. Всё, что удалось узнать: на северо-западе, в соседнем ущелье находится кафедральный город Фулльской епархии Фуллы или бывшая столица хазар Кыркор, откуда хазары управляли всем краем.

Не смотря на опасность резни, ночь прошла более спокойно, чем предыдущая. Утром Николай двинул отряд на Фуллы, надеясь в городе встретить местного князя или епископа. Было бы правильно оставить в монастыре гарнизон, на случай возможного отхода и чтобы исключить бунт поселения, но после вчерашних потерь каждый солдат был на счету, и рыцарь просто боялся распылять немногочисленные силы.

Преодолев скалу в восточном направлении, отряд оказался в защищённом тёплом ущелье с небольшим поселением, населенным греками и асами или аланами и названным Мариам в честь Богородицы. Местные жители благосклонно приняли солдат, одетых в ромейскую форму, и Николай смог разбить лагерь. Снизу открывался вид на скалу, на вершине которой находился город- крепость Фуллы, стены которого виднелись вдали.

Население окрестностей было связано с городом давними узами, укрываясь там от опасности и хороня умерших вместе с горожанами в могильнике в конце ущелья, поэтому Николай отправил несколько посланников из местных греков в город, а сам остался ждать результата. Его солдаты не расходились, так как, учитывая недавний бой, ответ мог быть абсолютно любым. Николай, обученный просвещённым наставником, владел математикой. Не составляло труда рассчитать, что он, потеряв пятнадцать процентов своего войска в глупом штурме ничего не значащего укрепления, пока ничего не достиг. Ход его мыслей прервал часовой, сообщив, что по дороге из города приближается одинокая женская фигура.

Сердце воина забилось сильнее, он не отправлял в город греческих женщин, неужели, нет! Это была не Меридиана! Перед ним стояла женщина, возможно хазарка, черноволосая, на сколько можно было различить цвет волос, убранных под шапочку с назатыльником. Ни девушка, ни старуха, её возраст приблизительно соответствовал годам Меридианы, но это была не она. Свою неожиданную возлюбленную, Николай узнал бы из тысячи женщин под любой одеждой!

Незнакомка назвалась именем Парсбит.

– Приветствую тебя, господин архонт! – начала хазарка: – Та, которую ты знаешь, моя госпожа, рада, что ты добрался до Кыркора!

– Твоя госпожа, которую я знаю! – повторил Николай: – Ты знаешь Меридиану?

– Я служу принцессе, мой господин.

– Где она, она в городе, я должен её увидеть! – почти кричал Николай.

– Госпожа не в Кыркоре, но она была здесь и оставила меня передать тебе…

– Что, письмо, давай его скорее!

– Нет, архонт Николай! Послание только на словах, письма слишком опасны.

– Но где сама Меридиана?

– Она отправилась туда, где ещё можно собрать людей ранее верных царю Тогармскому.