А ведь день так хорошо начинался!

– Вы меня поняли, товарищ Сидорчук! Личную ответственность! – Веня выдержал грозную паузу. – Только имейте в виду, что ваш подопечный очень опасен. Даже без оружия!

– Мой кто? – консул чуть не лишился дара речи.

– Подопечный! – Веня подошел к столу и решительно взял трубку ближайшего телефона. – Срочно соедините меня с Председателем Комитета Государственной Безопасности. Я должен сообщить ему о вашем подключении к операции. А он уже решит все вопросы с МИДом.

Консул понял, что еще несколько секунд и случится непоправимое. Мало того, что рухнет с таким трудом налаженная спокойная жизнь, но еще и придется иметь дело с особо опасным агентом иностранных спецслужб. Вон морда какая – настоящий убийца! А рот ему скорей всего залепили, чтоб не загрыз кого-нибудь! Сразу видно – матерый шпионище! Консул мягко забрал трубку, аккуратно положил на рычажки и довольно убедительно предложил:

– Боюсь, что без специальной подготовки, – он встал, – я могу не справиться с этим ответственным заданием.

– Что?! – начал грозно Веня и притормозил, давая консулу произнести то, что от него ждали.

– Но, – консул выразительно поднял брови и палец, – я могу организовать для него соответствующие документы.

– Документы? – голос Вени чуть смягчился.

– Именно! Документы, с которыми вы легко провезете его через границу в качестве обычного советского гражданина, потерявшего загранпаспорт. У нас есть такая возможность.

– Как быстро это можно сделать?

– Думаю, что завтра все будет готово, – осторожно предположил консул, но, увидев, что гость снова взялся за телефон, быстро поправился: – Или сегодня, если поторопиться.

– Хорошо, – милостиво согласился Веня, – действуйте, товарищ Сидорчук, действуйте!

Консул быстро притащил собственный “Полароид”, меня посадили на стул, сдернули пластырь (предварительно Веня с самым грозным видом показал мне кулак, а я испуганно сжался) и сделали фотку. Пока она проявлялась, на столе появились бланки – и работа закипела.

– Под каким именем будем оформлять? – спросил консул.

– Как угодно, – небрежно ответил Веня, – да хоть Максим Курганов…

И, усмехнувшись, добавил, что так звали одного перебежчика, которого он лично расстрелял на монгольской границе в самом начале службы. Консул подобострастно засмеялся, не отрываясь от работы, а я, как и положено американскому шпиону, в бессильной злобе прошипел:

– Волки позорные, ненавижу!

– Молчи, сука! – подобающим образом ответил Веня.

Мы вышли на улицу в сопровождении консула Сидорочука – он счел своим долгом лично проводить уважаемого бойца незримого фронта и его плененного противника. Хотя скорей всего он просто хотел убедиться в том, что мы окончательно покинули территорию вверенного ему объекта. Во всяком случае, тяжелая решетка захлопнулась за нами значительно раньше, чем следовало из дипломатических правил вежливости. Такси на месте, естественно, не оказалось – я бы, например, тоже не стал дожидаться пассажиров, использующих наручники и пластырь в качестве аргумента в споре, на совершенно непонятном к тому же языке.

– Отлично, – заметил Веня, осматриваясь, – и не обидели никого, и денег сэкономили. Как говорится…

Но он не успел закончить мысль, потому что откуда-то сбоку выскочил тот самый пузатый полицейский, мимо которого мы давеча проскользнули. Он окончательно проснулся и собирался самым решительным образом задержать двух нарушителей порядка – слыханное ли дело: средь бела дня пройти мимо полицейского поста и, не спросивши разрешения, не согласовав своих действий с представителем закона, ворваться на территорию иностранного государства! Этим безобразным действием мы оскорбили не только его лично, но и всю турецкую полицию.

Полицейский что-то энергично выкрикивал, топорщил усы и пытался одной рукой задержать нас обоих сразу. Другой рукой он шарил по поясу в поисках наручников. Но то ли живот мешал, то ли сноровки не хватило, потому что в итоге вместо наручников полицейский наткнулся на пистолет. Одно неловкое движение, и прогремел выстрел. Пуля со звоном ударила в брусчатку и, срикошетив, метко поразила витрину напротив. С мелодичным звоном посыпалось стекло, и пара манекенов в строгих купальных костюмах вывалились прямо в толпу, вызвав радостное оживление. Мы с Веней спугнутыми рыбками порскнули в сторону, а перепуганный собственными действиями полицейский попытался как можно быстрее скрыться в своей привычной будке. Видимо, в эту тяжелую минуту именно она показалась ему самым надежным убежищем…

К сожалению, будка не была предназначена для подобных потрясений и, как только этот костюмированный бегемот с ходу влетел внутрь, благополучно перевернулась вместе с содержимым. Грянул второй случайный выстрел. Восторженная публика, уже успевшая собраться в любопытствующий кружок, зааплодировала.

– Пора сматываться! – я дернул Веню за рукав. – Сейчас здесь будет не до смеха…

Но он совсем растерялся при виде окружавшей нас толпы, опять же крики, стрельба… Короче говоря, Веню заклинило, ну не его это была стихия! Он скорей всего и не дрался никогда. А сматываться все равно надо было – вон уже сирены гудят. Заберут, как нечего делать, и разбираться не будут. Но куда бежать? Сзади запертая дверь консульства, впереди толпа. Решение пришло само собой: надо пробиться через толпу, а дальше уже переулками, переулками.

Я сделал глубокий вдох и приготовился к атаке. Но куража не было. Сейчас бы грамм сто пятьдесят-двести! Или разозлиться хорошенько… Стоп! Я повернулся к Вене:

– Ну-ка скажи что-нибудь обидное!

– Кому сказать?

– Да мне! Мне!

– Зачем?

– Веня, блин! Делай, что говорят! Потом все объясню.

– А что именно ты хочешь услышать?

– Да ничего я не хочу!

– Но ты же только что попросил…

Кровь ударила мне в голову – надо же быть таким тупым, когда счет идет на секунды! Я грубо схватил Веню за руку, дернул хорошенько, чтоб он и не думал упираться, и рванул вперед со скоростью в тридцать узлов. Увидев мою перекошенную физиономию, первые ряды невольно расступились, а дальше я уже пер как торпеда. Тут главное было не остановиться. И мне это удалось! А что Веня? Веня болтался за мной, как баржа за разогнавшимся буксиром, и допытывался, куда мы бежим.

А вот, наконец, и спасительный переулок. Мы нырнули в его прохладный сумрак и помчались с максимально возможной скоростью. На названия я внимания не обращал – во-первых, они были на турецком языке, во-вторых, у меня все равно не было карты. Единственным ориентиром служил уклон – поскольку я хотел выйти к морю, то и бежать надо было все время под горку. А вот и оно, родимое! Я резко затормозил, едва удержав Веню в вертикальном положении, и мы вышли на набережную довольно спокойно. Легко поймали такси и через десять минут были в полной безопасности, запершись в номере.

– Вот это да… – задумчиво сказал Веня, глядя на меня примерно так, как я смотрел на него и в магазине, и в консульстве. – Здорово у тебя все это получилось!

Мне была необычайно приятна его похвала, тем более что ничего особенного я не сделал. Бывали ситуации и покруче! Так что я с деланным равнодушием махнул рукой – мол, ерунда все это…

– Я одного не понял, – продолжал Веня, – зачем мне надо было говорить тебе что-то обидное?

Пришлось объяснять, что для борьбы кураж нужен. Он внимательно выслушал и заверил, что в следующий раз сделает все, как я сказал. И еще извинился за свою растерянность.

– Ты пойми, – мне показалось, что Веня даже покраснел, – я в таких ситуациях теряюсь. Когда головой надо работать, все получается. И зубы заговорить кому хочешь могу.

– Да видел я, – постарался я его успокоить, – один арест американского шпиона чего стоил!

– Вот, вот! А насчет физических столкновений…

– Да брось ты! Пойдем лучше обмоем мою новую ксиву.

И мы пошли в ресторан. Однако расслабиться время еще не пришло – в коридоре к нам подошел эстонец, которого мы видели в компании челночниц. Он был чем-то сильно озабочен, если не сказать взволнован. И классический фингал под левым глазом только подчеркивал сложность ситуации.