– Вы отпустите ее? А как же чума?

– Мы найдем того, кто наслал ее на ваш город, – ответил я. – Расходитесь. А ты, старик, дождись меня у поста стражников.

Было видно, что многим из них хотелось еще поспорить, они переглядывались, ища смельчака, готового мне возразить, но в итоге начали потихоньку расходиться.

Я обернулся. Мартин несколько брезгливо придерживал девушку за плечи. Позади него, молча ожидая приказа, стоял Нэд, наш прежний спутник, а ныне страж крепости.

– Отведи ее в подземелье. Я буду через час.

– Мы разве не отпустим ее? – Удивился Мартин.

Я покачал головой, провожая глазами стражника, бережно ведущего девочку в темницу при монастыре.

– Если отпустим сейчас. Она вернется домой и ее растерзают.

– Она не похожа на ведьму.

– Она и не ведьма. Просто девчушка, попавшая под горячую руку злобных соседей. Подержим ее у нас и отпустим. Пусть сначала все уляжется. Мне нужно поговорить с ее сестрой. Но сначала заскочу к епископу.

Мартин приподнял брови и я метнул взгляд наверх, где в окне за всем внимательно наблюдал последний.

– Как у нас дела?

– У нас дела хорошо, – ответил я. – Местные привели девушку, я убедил их, что она не ведьма, надеюсь, они успокоятся на время.

– Народ успокоится только тогда, когда ведьма будет гореть на их глазах, тебе ли не знать.

Я кивнул. Епископ был прав, но я не мог каждого, кого приводит толпа, сжигать во имя их спокойствия.

– Сегодня отправил письмо Папе Бенедикту. Лично, как ты и просил.

Епископ пожевал гуами. На лбу у него вновь появилась испарина.

– Со дня на день я слягу, я знаю. Я инквизитору не указ, но но ты не думай, что ты останешься без присмотра.

Из угла послышался смешок.

Боковым зрением я видел того, кто был в комнате и сидел тихо и не высовывался, только войдя к нему в покои. Но только сейчас понял кто он есть. Наш бывший пленник.

– Значит, ты папский пес, – сказал я.

Тот ухмыльнулся одними губами, глаза и верх головы были прикрыты капюшоном плаща.

– Если говорить о псах, то это скорее ты и твой помощник, – ответил он, намекая на вышивку на моих одеждах.

– Если Вы об этом присмотре, Торни, то он так себе, – поморщился я. – В любом случае, не путайся у меня под ногами, легат. – Я обратился к епископу, – я могу идти? Сбегать не буду, обещаю, можете отпустить пса, – я кивнул в сторону легата.

Епископ кивнул.

– Ищи усердней и тебе воздасться. – Раздался насмешливый голос из темного угла.

– Лучше уж пусть повесят, – откликнулся я, – чтобы я не видел больше всяких крыс, сродни тебе, – и вышел из покоев епископа.

На улице дышалось легче. Небо заволокли тучи каркающих тварей, но их ряды сегодня были поредевшие, нежели днем ранее. Надвигалась гроза и вороны боялись ее не меньше людей. Запах дождя и озона пропитывал воздух. Я вздохнул полной грудью и направился к ожидающему меня старику. Необходимо было опросить сестру Лорейн.

Старик, более жалкий, чем в окружении толпы единомышленников, ожидал меня, прижимая шляпу к груди у поста стражей. Они скучающе глазели по сторонам и зевали. Он расшаркался и указал направление, хотя я уже стал довольно прилично разбираться в городе и в улицах. Позволив ему проводить себя, я заговорил о девушке, которую он привел.

– По правде сказать, я не был уверен в ее ведьмовстве, – ответил старик, сгорбившись и став еще меньше. – Но один из местных так же указывал на нее и я почти перестал сомневаться.

– Это бы один из тех, кто приходил вместе с тобой?

– Да. То есть, нет. Не совсем.

– Так да или нет?

– Мы виделись с ним утром. То есть, я как раз выходил из курятника, а он стоял у забора. Мы разговорились и он указал на нее. Лори как раз сидела на пороге своего дома с сестрой и плела ей косы. Нам обоим показалось странным, что она низко наклонилась к сестре и шепчет что-то.

– Это показалось странным тебе или все же тому, с кем ты говорил? Ты ведь знаешь эту семью давно, так? Раньше Лорейн не заплетала косы и не пела?

Старик нахмурился. Он облизнул губы, затем снова заговорил.

– Заплетала. И пела. Да.

– Так почему ты и другие привели ее?

– Потому что тот парень сказал, что она делает заговоры на сестру.

– Тот, с кем ты говорил у забора своего дома?

– Именно.

– А ее сестра больна?

– Энджи? Нет, она здорова, как и Лорейн. Отец у них умер на днях, а мать слегла, но девочки здоровы. Поэтому мы и подумали, что она.. ну…

– Подумали, как же. Вы поверили некому человеку, хотя знаете девушку давно. Кстати, кто он, этот человек, что говорил с тобой?

– Не знаю.

– Как так? – Я повернул голову к старику, но он боялся взглянуть на меня.

Мне показалось, что он был слишком сбит с толку и начал прозревать лишь сейчас, что собственноручно обвинил невиновную в том, чего она не совершала.

– Да я его впервые видел. То есть, лица его я не видел, оно было скрыто под капюшоном.

– Ты поверил человеку, которого видел впервые в жизни?

Старик молча продолжал путь, сказать было нечего.

Разговор с сестрой Лорейн ничего нового не принес. Она плакала и уверяла, что Лори каждое утро заплетает ее и поет песенку. Она даже напела мне ее. Ничего странного и подозрительного в словах песни я не нашел. Предупредив старика на будущее, отпустил его с миром и направился обратно.

По пути я вспомнил слова старика о неизвестном в капюшоне. В последние дни меня просто окружали загадочные личности. Я вспомнил о легате, вновь пожалев, что не убил его еще в лесу, где первый раз заметил его. Пусть было бы больше проблем, но отчего-то этот малый меня раздражал. И теперь, когда я знал кто он, раздражение было еще явственней. Но, спускаясь по ступеням в темницу, я решил просто отпустить ситуацию. Легат считает, что если Ватикан призвал меня к ответу, то он имеет право устраивать слежку, но придется показать шавке его истинное место.

Глава 19.

Девушка была заперта в дальней камере. Она сидела на сене и жевала какой-то фрукт, видимо отданный сердобольным стражником.

– Лорейн, – сказал я, чтобы обратить ее поникший взгляд на себя.

– Лори, – отозвалась девушка, – все зовут меня Лори.

Я кивнул.

– Расскажи мне немного о себе.

– Мистер Гэритсен знает меня, мы живем рядом. Отец помогал ему всегда, шил ему, никогда не брал с него денег. Он знает, что я не ведьма. Когда вы меня отпустите?

– Гэритсен – старик, что привел тебя? – Спросил я, поняв, что не узнал имя старика у него самого.

Из угла поднялась гора и вышла на свет.

– Гэритсон – это я, – отозвался стражник. – Лори права, я знаю ее с детства. Никогда не замечал за ней ничего… ведьмовского, если позволите. Она всегда посещает церковь, и я верю ей.

– Ведьмами не всегда рождаются. Тот старик говорил о том, что ты шептала, заплетая косу.

– Я пела. Старик глух и глуп. Чума забрала у меня двух братьев, сестру и отца, который работал портным, осталась лишь мама и младшая сестренка. Мы теперь вообще не знаем как нам жить дальше. Каждое утро я заплетаю ей косы и пою, чтобы она не унывала.

– Что это за песня? – Спросил я, чтобы сравнить слова Лори со словами ее младшей сетры, Энджи. – Напой мне слова.

– Чтобы вы меня сожгли на костре?

– Нет. Я жду.

Она немного подумала и запела, тихо и мелодично. То же самое пела мне Энджела Керли, только немного коверкала слова. Когда она закончила, я поинтересовался кто научил ее ей.

– Моя бабушка родилась на севере королевства, они с дедом и тремя детьми приехали сюда давно. Она и научила песне, это колыбельная, она пела нам перед сном. – Девушка задрала подбородок и спросила снова, – когда меня отпустят?

– Твоя бабушка была из еретиков?

– Я не отвечаю за грехи моей бабули. Она приняла веру, когда в город пришли богословы. И я не ведьма. Вы проверили, на мне нет знаков.

– Это знаем ты и я. Но те, кто привел тебя сюда, могут не согласится даже с моим мнением. Тебя завтра же поволокут на костер, а самосуд я не допущу. И приставить к тебе стражника тоже не могу, только не в такое неспокойное для города время. Поэтому самое лучшее, что можно придумать на сегодняшний день – оставить тебя здесь под охраной.