– Могу я его хотя бы допросить? – Поинтересовался я.

– Кажется ты не понимаешь ситуации, в которой оказался, и мне следует тебе ее прояснить, инквизитор.

– В чем же я виновен?

– Ты уничтожил город. Целый город.

Даже Мартин вскинул голову и приоткрыл рот.

– Чушь! – Возразил я.

Епископ молча протянул мне письмо.

– Прочти.

– Не стоит, я верю Вам. Но почему он написал об этом Вам? – Спросил я.

– О чем ты?

– Зачем бы Папе посылать нас с письмом к Вам? Я отвечаю либо перед ним, либо перед своим орденом, но почему именно к Вам он послал нас с собственным приговором? Как вы это объясните?

– Вся прелесть ситуации в том, что я не должен ничего тебе объяснять, Габриэль. Распоряжение из Ватикана, мое ли дело спорить с ним!

– И это не показалось Вам странным?

Епископ промолчал. Даже если и было странно, нам он ничего не сказал, только вызвал стражу.

Глава 13.

Мы провели с Мартином ночь в камере, он спокойно спал на сене в углу, я немного завидовал ему, потому что ходил из угла в угол, вспоминая случившееся полгода назад, и которое до сих пор снилось мне в кошмарах.

Я даже боялся прилечь, чтобы снова не увидеть ее лицо перед собой, объятое огнем. Утром епископ вновь пригласил нас к себе. По пути мы узнали от стражника, что чума набирает силу.

Епископ вновь сидел у окна, перед ним на столе был завтрак. У Мартина громко заурчало в животе. Мы не ели уже сутки, но поесть он нам не предложил. Мы стояли ждали, когда он закончит трапезу, в полной тишине, только далекий шум с улицы иногда заглушал чавканье епископа.

Когда он закончил, в покои вошел слуга, забрал подносы и исчез почти так же тихо.

– Гадаете, наверное, зачем пригласил вас?

– Нет. Но я понадеялся, что у меня есть еще одна возможность попросить за Мартина. Он не виноват в том, в чем обвиняют меня. Он всего лишь послушник и не должен отвечать за мои ошибки. Он даже не присутсвовал на тот момент.

Епископ усмехнулся. Кряхтенье, которое у него заменяло смех, длилось довольно долго. Он все так же не смотрел ни на кого из нас, а только пялился в окно.

– Он ответит в той же мере, что и ты. Но пока вы мне нужны, вы будете жить. От вас не укрылось, конечно же, что в городе не все ладно. У нас объявилась ведьма, все говорит за то, что это ее происки. И поскольку ты признан виновным и отдан на суд именно мне, я полагаю имею право требовать от тебя что угодно. Ты найдешь ведьму.

– Я ни в чем невиновен и Вы считаете, что имеете право приказывать мне только лишь по той причине, что Папу некто ввел в заблуждение по поводу меня. Кто бы ни сжег город, это был не я. Меня уже не было там к тому моменту, как он заполыхал.

– Он сгорел по твоей вине! – Возразил он. – Ты ошибся. Ты поверил слухам. Ты не проверил. Сам господь спустился с небес, чтобы покарать тех, кто наговором загубил юную девушку.

– Тогда почему Он покарал город, а меня оставил в живых? Ее соседи виновны, а я значит достоин милосердия? По-Вашему, Он ошибся?

– Не добавляй себе греха на душу. Он не ошибается.

– Вы только что доказали мою невиновность своими словами.

– Повторюсь – то, что ты здесь – воля Ватикана.

– И Вас не смущает, что Вы всего лишь епископ, и по сути права не имеете судить меня. Позвольте мне вернуться в Ватикан, пусть даже в сопровождении. Но мне необходимо поговорить с Папой. Кто-то должен был указать на меня, как на виновного в поджоге города и смерти девушки. Я пытался спасти ее, уговаривал спрятаться или бежать, но она не послушалась и местные устроили самосуд до того как я успел найти того, кто наслал мор на скот в городе.

– У тебя нет свидетелей, чем ты докажешь это? Слова всего лишь слова, кто им поверит.

– Да. Но кто-то же указал на меня, значит он свидетель, и я должен разобраться во всем сам. Не хочу оказаться на костре по чьему-то наговору.

– Скорее всего тебя повесят, а не сожгут, – задумался епископ, словно уже давно все распланировал. – Инквизиторов редко отправляют на костер.

– Начнем с того, что инквизиторов вообще редко судили, если я не ошибаюсь. Хотите прославиться?

Епископ промолчал.

Мартин стоял рядом, затаив дыхание. Весь наш спор с епископом он молчал и только жадно впитывал, словно находился на уроке.

– Все как-то неправильно, как по-мне, – наконец сдался епископ. – Несомненно, ты прав во многом, но как я могу отпустить тебя? Ослушаться Ватикан.

Я расслабился и позволил себе спокойно вздохнуть. Диалог начал налаживаться. Судя по всему, личных претензий ко мне епископ не имел, всего лишь боялся гнева понтифика, а с этим я уже как-то мог справиться и разобраться. Ночь для меня не прошла даром и у меня созрел почти идеальный план. Оставалось только убедить епископа.

– Я понимаю, как это сложно, пойти против воли Папы. Но мы можем друг другу помочь.

Епископ встал и прошел к столу, чтобы налить себе воды из кувшина. Лицо его горело пламенем от противоречий внутри. Слишком много навалилось в последние дни и мне было понятно его раздражение и нервозность в отношении меня.

– Продолжай.

– Хорошо. У нас с Вами есть проблемы: у Вас ведьма в городе, у меня чьи-то лживые показания. Я и Мартин найдем того, кто наслал проклятие болезни на Удел.

– А я отпущу вас? – Хмыкнул епископ.

– Нет. Этого не потребуется, если Вы самолично отправите письмо Папе с просьбой уточнить… нашу с братом Мартином судьбу.

– Это возможно, хотя и выставит меня идиотом, тебе так не кажется?

– Лучше выставить себя не в лучшем свет, чем казнить невиновного. На Вашем месте я бы выбрал первое, чем оказался на моем месте в будущем.

Моя уверенность, что меня кто-то оболгал росла с каждой минутой. Мой орден был в курсе того, что произошло полгода назад, в мелких подробностях, как и Ватикан. Именно поэтому я оказался нынче в компании с Мартином, а не одиноким пилигримом, как прочие инквизиторы. Мне поверили, но предпочли на время не оставлять одного, чтобы был свидетель, в том случае если ситуация вновь окажется спорной и не окажется никого рядом, чтобы подтвердить мои слова. Кто мог знать, что вместо новых проблем, мне подложат старые.

– Ты уверен, что не знаешь человека, который мог бы оговорить тебя?

– Хотел бы знать, но увы.

– Хорошо. Если таков твоей план, я согласен. Я сегодня же попрошу писаря написать в Ватикан…

– Нет. Третьих лиц достаточно в этой истории. Я прошу Вас написать лично и отправить тоже лично, не доверяя никому.

– Я пишу в Ватикан, ты находишь мне ведьму. И если в очередном письме подтвердится вердикт Папы Бенедикта, ты примешь его безоговорочно.

Я нахмурился. Я был почти уверен, что это ошибка.

– С одним условием.

– Не смей ставить условий Церкви, – начал вновь злиться епископ.

– Мартин не имеет отношения к событиям полугодовалой давности и он не должен отвечать за них. Пусть это коснется лишь меня.

– Бог с тобой, пусть будет так. Можете идти.

Я обернулся к Мартину, на лице которого читалось облегчение, которое быстро сменилось на виноватый вид. Дойдя до порога комнаты, я повернулся к епископу и спросил:

– Так кто же он такой? Наш пленник.

– Я думал, ты догадался сам, – приподнял кустистые брови тот.

Я кивнул и мы с Марти покинули покои епископа.

По крайне мере, мы теперь на свободе, пусть и свобода эта ограничена стенами города.

– Что будем делать? – Мартин потянулся на улице и вдохнул смрадный воздух улицы, тем не менее приятный, по сравнению с запахом темницы и несвободы.

– Я бы поел что-нибудь, а ты?

Глава 14.

Ярослава оказалась подхваченной волной людей. Запах ударил в нос и словно растворил ее в городе. Она перестала его замечать, как и шум, окруживший ее так неожиданно, что казалось ее кинули с размаху в воду. Люди пялились на нее, кто-то толкал или кричал, чтобы пошевеливалась.

Яра поняла, что стоит идти по течению, чтобы не привлекать излишнего внимания. Странные одежды девушек и мужчин отчего-то казались ей родными, словно она в них сама ходила, хотя на ней в данный момент была пижама с длинными рукавали. Темно-синий цвет не выделял ее из толпы, но она бы не отказалась стать еще мене заметной и окунуться в местный колорит. Сон перенес ее в какой-то городок пятнадцатого века, с телегами, бревенчатыми избами и каменными стенами. Грязные ребятишки на мгновение окружили ее, что-то просили, ощупывали ее одежду, затем растворились в толпе и она пошла дальше, осматриваясь и боясь что сейчас проснется и все это исчезнет. Но пробуждения не произошло даже тогда, когда девчушка лет пятнадцати схватила ее за рукав, торопливо шагая рядом.