Рика не успела.

Грай Кариган в одно одно мгновение почувствовал Скрытых, и до этого момента запертая сила потоком хлынула в него. С чуть слышными щелчками встали на свои места ребра. Тело бросило в нестерпимый холод, в жар, в ногах начались судороги, в кончиках пальцев покалывание, переходящее в онемение. Удар сердца, и он перестал чувствовать их вообще, а лицо будто окунули в раскаленный металл. К этому невозможно было привыкнуть!

Когда он поднялся, все его тело, с головы до ног, покрывал боевой пластинчатый доспех. Ненужная сейчас одежда висела грязными лохмотьями.

На небе светила луна, тусклая из-за черно-серой пелены туч. Но ему не нужен был свет. Рыцарь видел все очень отчетливо, только цвета исчезли напрочь, мир стал серым, блеклым и невыразимо скучным, и лишь Скрытые виделись ему кровавыми человекоподобными сгустками, мечущимися по лагерю.

И белыми буквами в ночи светились имена, классы, ранги, особые возможности…

Но кроме Скрытых…

Как же их было много… Не меньше двух десятков… Тех, кто встал на сторону тварей с другой стороны. Тех, кто должны молиться в храмах Солнца за рыцарей-жрецов, охраняющих их души и плоть от чудовищ.

Грешники.

Они решили отринуть слово и волю Бога-Солнца?! Грай заставит их искупить этот грех.

Шлюху из «Вепря» Кариган просто отбросил в сторону, сейчас было не до нее, как и до мага полуэльфа, потом, когда он закончит с зачисткой лагеря, займется этими предателями.

Доспех рвался в бой, заставляя тело двигаться к манящим его существам из иного мира. Грай не стал мешать ему в этом.

Первому попавшемуся Скрытому он оторвал голову. Те, кто видели это, набросились на служителя Солнца всем скопом, пытаясь победить если не умением, то числом. Зачарованные клинки, цепы, топоры. Заговоренные стрелы, пущенные из магических луков. Кто-то из тварей и ренегатов даже успел нацепить доспех.

Но ничто не могло остановить Каригана, который на время перестал быть собой – сейчас он был рыцарем-жрецом, карающей дланью Бога-Солнца. Он разрывал плоть и ломал кости, вырывал целые куски мяса, вместе с одеждой и броней. А когда ему показалось этого мало, он заставил шлем раствориться, и, хохоча, словно безумец, впился зубами в чью-то шею, пытаясь добраться до яремной вены.

Ярость поглотила его.

Удар цепом, пришедший слева, отбросил в сторону и отрезвил. Грай усилием разума вернул себе шлем, и снова пришла боль, но в этот раз безумие не вернулось к нему.

Рыцарь-жрец снова стал холодным, расчетливым убийцей.

Противник остался всего один. Самый опытный из всех, лидер ловчего отряда, «Папа». Но когда Грай решил, что встретил достойного соперника, Скрытый побежал. Бросил цеп и что есть силы бросился к стреноженным неподалеку лошадям. Он оказался таким же трусом, как и тот белоголовый, на тракте.

Грай не стал убивать, ему еще была нужна сила Солнца. Рыцарь повалил чудовище и сломал ноги, раздробив оба коленных сустава. Несильный удар в правый висок заставил того потерять сознание.

Но стрела, прилетевшая со стороны амбара, отправила последнего из ловчего отряда прямо в Бездну. Дорс понял, что задумал Меченый. Используя присутствие живого Скрытого, жрец хотел и дальше пользоваться дарованной ему силой, чтобы раз и навсегда покончить с предателями. Теперь нужно было придумывать другой план. Дар Солнца, так похожий во время боя на бурную горную реку, стал быстро иссякать, превращаясь в тонкий ручеек. А полуэльф и шлюха приближались к нему, неторопливо, точно оценив текущие возможности их бывшего пленника.

Нужно было драться. Другого выхода Грай не видел. Только вот тягаться с полуэльфом он не мог. Не сейчас, когда он еле стоял на ногах.

Кариган сжал невесть как оказавшуюся у него в руке рукоять обломанного у середины меча. По крайней мере, он дорого продаст свою жизнь. Шлюху Грай убьет точно.

Полуэльф остановился в десятке шагов от него, сестру он медленно задвинул себе за спину, произнес:

– Я не хочу тебе зла, жрец, и никогда не хотел. Мы – союзники!

– Союзники, говоришь?

– Дурак, – сказала Рика.

– Не мешай, – чуть ли не зашипел на нее Дорс. – Он не знает.

– Что… я… не знаю? – слова Граю давались с трудом. Усталость и слабость вместе давили на плечи, огромным весом пригибая к земле. Усилием воли он заставил себя не упасть. Пошатнулся. Невыносимо громко стучало сердце, отдаваясь в голове почти непрерывным гулом и заглушая все другие звуки, но Кариган все же смог расслышать:

– Началась война, жрец. Война против Скрытых. И я думаю, ты захочешь в ней поучаствовать.

Глава третья

Алейна очнулась лежащей на кровати в небольшой с низким скошенным потолком комнатке. По воркующим на посеревших от времени и заляпанных белым балках она поняла, что находится на чердаке. Женщина закрыла глаза, вдохнула полной грудью, ощутила приток пахнущего плесенью и сыростью воздуха и поняла: выжила. Непонятно как, но выжила.

Она сначала засмеялась, хрипло, неестественно, а затем заплакала. Когда эмоции несколько поутихли, попыталась вспомнить, что с ней произошло после того, как ее сбросили в один из колодцев в Башне-Наоборот, но память отказывалась подчиняться ей. Вместо воспоминаний была лишь одна мгла, а еще почему-то жар, невыносимый, до боли, до зубовного скрежета…

Во всем теле чувствовалась сильная слабость, хотелось взять и заснуть или впасть обратно в забытье. Но Алейна заставила себя открыть глаза и попылась встать. Сдвинула ноги в сторону и опустить их с кровати. Запуталась в простыне, чистой, но при этом с дырками и в желтых, неровных по краям пятнах.

Когда коснулась босыми ногами деревянного, давно крашеного пола, поняла, на ней нет одежды. Поискала глазами вокруг, но ничего подходящего не нашла. Пришлось стянуть с кровати простыню, завернуться в нее и завязать на груди узел. Побежишь – останешься голой.

Пока мотала на себе простыню, заметила татуировки, те, что достались ей с мертвого рыцаря-жреца. Сердце сжалось, а затем забилось сильнее. С ужасом и поспешность она, перебирая ткань, стала рассматривать их у себя – небольшой фонарь, подвешенный к потолку, давал достаточно света.

С предплечья они расползлись по телу, словно раковая опухоль, завладев практически всей поверхностью кожи. Спустились вниз на пальцы, поднялись вверх – на плечо, лопатку, уходя на спину… переползли на грудь, виноградными лозами обвили соски, соскользнули на живот и дальше к устью, теряясь в паху, в волосах и снова появляясь на бедрах…

И ни одного шрама.

Даже на пальцах розовели отросшие, еще полностью не отвердевшие ногти.

Внезапно раздавшийся голос вывел Алейну из оцепенения:

– Какая радость, что вы очнулись, госпожа. Ох, простите, я не смотрю, совсем ни капельки не вижу, даже вот ни настолько! Ох, молчу! Молчу, молчу! Сейчас я принесу вам одежду. Подождите нем-но-го…

Появившаяся у дальней стены женщина нырнула куда-то вниз и пропала. Алейна даже ничего не успела сказать в ответ.

Она немного подождала, затем встала, качнулась, но сумела удержать равновесие и медленно, шатаясь, пошла вперед. Туда, где исчезла женщина. Судя по всему, там находилась лестница вниз.

Так и оказалось. Откинутая в сторону крышка люка из плотно сколоченных досок и ступени.

Ей показалось или она услышала плеск волн?

Тряхнув головой, чтобы убрать волосы с глаз, она шагнула на ступеньку, и тут у нее закружилась голова. Равновесие, которое с таким трудом она нашла минуту назад, было потеряно. Второй шаг был сделан в пустоту. И Алейна свалилась бы вниз, если бы ее не втолкнули обратно – ударом головы в живот.

Она с грохотом упала спиной на пол.

В голове словно прозвенел набат.

– Прошу прощения, госпожа! Прошу прощения! Это я виновата, совсем слепая за пряжей стала. Не смотрю, куда иду. – Ее попытались поднять, но сил явно не хватило, и Алейна снова упала, ударившись затылком. – Госпожа! Нет мне прощения! Дурная я, дурна-а-я. Так обращаться со служителем Первородного храма-а!.. Боже ты мой!.. За что это мне, бедной?.. А-а-а! Да не оскудеет жар Солнца дающего, да не иссякнет мудрость жрецов, его охраняющих! И не испепелит того, кто правит и правилен в пути, указанном жрецом божьим…