— Именно так всё и есть! — кивнул он. — Споры помимо регенерации, делают нас сильнее, быстрее…
— Наделяют сверхестественными способностями, — закончил я за него. — Это я всё понял и мы еще поговорим об этом. Но ты так и не сказал, что такое этот живчик?
— Главный ингредиент живца — споран! — Сказав это, он с каким–то непонятным интересом уставился на меня, после чего добавил: — Добывают его из спорового мешка растущего на затылке у обращенных.
Я сначала тупо смотрел на него, не совсем поняв что он сказал, но когда осознал, то с трудом сумел сдержать тошноту подступившую к горлу. Это было настолько мерзко и неправдоподобно, что я ему поверил, сразу поверил, так как невозможно такую гадость специально придумать. Только благодаря «помоям» в моей фляге не блеванул, бороться с такими позывами я уже давно научился. Ну и Старт, несмотря на нормальное с ним общение я не забывал, дай ему возможность — он меня прикончит. А самая лучшая для этого возможность — это согнуться и начать блевать.
Так что, не сводя с него взгляда, сглотнул вставший в горле ком, ставшим вдруг хриплым голосом уточнил:
— И как он выглядит — этот споран? И самое главное — как из него живец готовят?
Наверное Старту доставляло удовольствие хоть так на мне отыграться, раз нет возможности физически разобраться. Он и начал во всех подробностях рассказывать, как споран добывать и как готовят:
— Люди, которым не повезло, теряют память… да не только память, они вообще всё человеческое теряют и становятся, как в фильмах, зомби или упыри там. Хотят только жрать. И больше всего их привлекают в качестве еды именно мы, иммунные. Отведав нашего мяса они быстрее развиваются, чем если друг друга жрут. И как только начинают развиваться у них на затылке сразу же такой нарост вырастает, похож на половинку чесночной головки, только больших размеров. Это и есть споровый мешок. Когда завалишь такого обращенного, то вскрыв этот нарост увидишь, что внутри там темно–серой, почти черной, паутиной всё заполнено. Вот в ней, в этой паутине, спораны и нужно искать. Они на серые виноградинки похожи.
У меня снова комок к горлу подкатил, пока он рассказывал, как из этого спорана живец готовить. Растворить его в водке или спирте, процедить от ядовитого осадка и смешать с пол–литра воды, добавив ароматизаторы по вкусу, ну и пить по мере надобности.
Переборов в очередной раз тошноту, подвел итог услышанному:
— То есть вы, вскрыв грибницу, достаете оттуда эти грибы–спораны и забодяжив из них наркоту, называете ее живцом?
— Ну да, — равнодушно пожал плечами Старт. — Жить без него иммунные не могут, подыхают в страшных мучениях, потому и живец.
Вспомнив свои мучения, бывшие действительно страшными, меня передернуло, а тошнота сама собой отступила уже окончательно.
После всего сказанного ненадолго повисла пауза: Старт ответил на мой вопрос и, видя что я молчу — задумавшись, не решался заговорить. Я же… Что ж, самое главное я узнал и теперь не придется ни с крыши прыгать, ни стреляться. Если Старт сказал правду, то никаких проблем с наркотой я испытывать не буду, а значит проживу явно дольше чем планировал срываясь в побег. Только напрягало то, из чего эту наркоту готовят, а главное, как эти гребанные спораны добывают. Но с этим, я думаю, разберусь. Особенно когда ломка начнется, так точно разберусь… или со мной разберутся.
— Почему лотерейщик? — прервал я молчание вопросом. Хотелось бы побольше знать о таких Пургенах, если они здесь во множестве водятся.
Старт даже обрадовался, что я снова заговорил. А то пока молчали у него смотрю снова руки дрожать начали, но после моего вопроса встрепенулся и сразу же заговорил:
— Ну так, простых, только недавно обращенных, мы называем медляками или пустышами, так как у них даже если споровый мешок и вырос, то он всегда пустой, без споранов. Как отожрутся, так они уже более шустрыми становятся — таких бегунами или спидерами называют. Они и внешне уже начинают понемногу изменяться, ну и бегают действительно быстро. Потом вот эти лотерейщики идут, их еще жрачами называют, они уже прилично так от людей отличаются: более массивными становятся, челюсти вытягиваются, зубы более крупные, когти на руках отрастают… их как увидишь, не перепутаешь.
— Жрач — это понятно! С такой пастью только так их и называть, — перебил я его, а то хоть и интересно рассказывает, но начал он явно издалека. — Но почему лотерейщик?
— Потому что в споровом мешке у него уже не только спораны найти можно, но и горох иногда попадается. Но его найти — это как в лотерею выиграть. Хоть в нее выиграть шансов, наверное, всё же больше. Редко у жрачей горох попадается, потому и лотерейщиками их еще называют.
— Стоп! Что еще за горох? Вы что, не только спораны, но и еще что–то из обращенных добываете?
— Ну да, — закивал он с каким–то энтузиазмом. — Горох и жемчуг еще добываем!
Видимо недавняя пауза и мой погруженный в себя взгляд направленный на него его прилично так нервировал, что теперь он рад говорить безостановочно. Отсюда, наверное, и его заходы издалека в объяснениях, абы только мои расспросы не закончились. Боится, что я передумаю и всё же завалю его, как и всех остальных.
— Так–так–так! — протянул я заинтересованно. — Давай поподробней: что оно такое, как выглядит и для чего нужно?
— Ну, если поподробней, то если спораны нам нужны для жизни, чтоб спорового голодания не было, то…
«Опять издалека начал! Сто пудов боится окончания нашей беседы! Но, если всё этими охотниками рассказанное правда, а всё именно так и выглядит, то это и хорошо. Хоть от броненосцев я и недалеко убежал и они в любой момент могут сюда нагрянуть — нужно пользоваться моментом и вытягивать из него как можно больше. А нагрянут, так без ошейника пусть попробуют меня еще поймать!»
Приняв решение не особо торопиться, решил поддержать Старта в его стремлениях и расспрашивать обо всем интересном более подробно. Поэтому и перебил его, уточная:
— Споровое голодание — это ломку так называют?
— Нуда, если живец не пить, то ломка как у наркомана начинается. Можно просто сдохнуть, можно обращенным стать, а можно мозги сохранить, но в урода превратиться, стать внешне похожим на обращенного.
— Жесть! — выдохнул я потрясенно. — «Вот это я мог встрять тогда, когда решил с сушняком бороться. Радует, что уродом не стал».
Радовался правда недолго.
— Ну да, — согласился со мной Старт, пока я мысленно сокрушался, а потом взял и радость мою обнулил, добавив к уже сказанному: — Квазы — они не только уроды, но еще и психи полные, мозги у них прилично так протекают.
Вот после этих слов я капитально так на измену присел. Уродом не стал, но что с головой у меня непорядок я давно заметил.
«Кваз — это похоже Квазимодо, то есть урод. И я, получается, не внешне, а внутренним квазимордой стал. Твою же мать!»
— И как они лечатся? — спросил, затаив дыхание.
— А никак, — теперь уже в минус мое настроение загнал Страт. — Если не повезло квазом стать, то это уже навсегда.
— Понятно, кхм! — Горло пересохло, как будто неделю воды не пил.
Снял с пояса флягу с настоящей живой водой, а не то, что они под ней подразумевают, и от души так присосался к горлышку. И заряженная «целителем» вода помогла, живительным потоком и поганые мысли смыла.
«Внешне уродом не стал и хорошо, а то что крыша протекает, так с этим можно бороться. Главное обдумать всё хорошенько прежде чем начинать что–то делать и будет всё в порядке».
Оторвавшись от фляги — заметил, как Старт жадно сглотнул, от болтовни глотка пересохла, но попить попросить не решился.
— Пей! — кинул ему флягу.
Упрямится он не стал, тут же к ней присосался, отчего я поморщился — нужно было в кружку какую воды ему налить. Старт, напившись, с удивлением прислушался к себе, понюхал содержимое фляги и, вскинул на меня изумленные глаза, хотел что–то спросить, но и в этот раз не решился.
А у меня еще недавнее желание вытащить из него как можно больше информации — испарилось без остатка. Так что, поймав флягу обратно, я ему кивнул:
