– Твой отец не переживет эту ночь, Киара. Пойдем со мной, пока есть возможность, или ты тоже умрешь.

– Тогда ты должен защитить его! – она оттолкнула его. – Это же твоя работа, Гэвин!

– Слишком поздно, – с сожалением сказал он. Не успела она ответить, как услышала крики со двора. – Последний шанс, Киара. Пойдем со мной.

– Нет!

Громкий стук заставил Гэвина метнуться в сторону французских дверей. Прежде чем перепрыгнуть через перила балкона, он оглянулся.

– Будь готова, Киара. Я не позволю им добраться до тебя, – а затем он исчез.

В следующую минуту отец выломал дверь. Киара указала на окно, но Гэвина и след простыл.

– Мне так жаль детка, – произнес отец, обнимая её, пока она всхлипывала и рассказывала о том, что наговорил Гэвин. – Мне давно уже следовало что-нибудь предпринять насчет Гэвина. Я даже не осознавал, как далеко он может зайти.

– Он сказал, что вернется за мной, папа.

Дэнни Фицпатрик погладил младшую дочь по голове.

– Мы не позволим этому случиться, детка. Я прямо сейчас позвоню в полицию.

Но когда сенатор поднял трубку, то оказалось, что телефон отключен. Так же как и ещё один в его комнате. И в его офисе.

Воспоминание о той ночи походило на серию сменяющих друг друга сюрреалистичных картинок. Телефонную линию обрезали. Вскоре отключилось электричество, а вместе с ним и система безопасности.

– Не переживай, – отец пытался успокоить её, хотя она заметила в его глазах тревогу. – Подключится запасной генератор, и в охранную компанию поступит сигнал тревоги, – но запасной генератор не заработал, а охранная компания действовала слишком медленно.

К тому времени, как над поместьем семьи Фицпатрик забрезжил рассвет, все члены семьи – за исключением Киары – были уже мертвы или умирали. Киаре пришлось смотреть и слушать, как они уходили один за другим. Она улучила момент и сбежала, уже после того, когда погибли отец, мать и сестра, чтобы найти Натана. Но их нашли, и Натан вскоре тоже умер.

Гэвин вел её маленький автомобиль, а она лежала на заднем сидении, связанная, с кляпом во рту, и пребывала в состоянии абсолютного шока.

– Я никогда не хотел причинить тебе боль, Киара, – говорил он. – Я уже ничего не мог сделать для твоей семьи, но зато спас тебя.

Вот так и начался невообразимый ужас, страшный сон. Гэвин привез её в «безопасный дом», как он его называл. После нескольких попыток побега он приковал Киару к кровати. Цепи были достаточно длинными, чтобы она могла добраться до ванной комнаты. Он оставлял ей в пределах досягаемости еду, которая состояла из продуктов длительного хранения, потом уходил, пообещав вернуться.

Через некоторое время он возвращался, и однажды она заметила заживающие колотые и огнестрельные раны на его теле. Сколько из них на самом деле нанесли её отец и брат, прежде чем умерли, она не знала, но не сомневалась, что Гэвин добавил себе несколько, чтобы всё выглядело так, будто он пытался их защитить. И, судя по всему, ни у кого даже вопросов не возникло.

Следующие несколько месяцев он убеждал её не переживать уж слишком о своей семье. Так или иначе, их всё равно бы убили, и она должна быть благодарна ему за спасение. Он говорил, что любит её, и всегда будет о ней заботиться.

Сначала она ничему не верила, но некоторое время спустя он раскрыл перед ней множество деталей, поделился массой подробностей, упомянул слишком много имен, чтобы убедить в том, что действовал в одиночку. Теперь она знала, что если – когда – сбежит, уже никогда не сможет появиться на публике. Её убьют прежде, чем она раскроет рот.

В течение нескольких лет до Тарин периодически будут доходить слухи о смерти тех, кто, по мнению Гэвина, был замешан в заговоре против её отца. Она подозревала, что Гэвин убирает их один за другим, чтобы обеспечить безопасность и рабочее место своего отца. Однако из всего, что ей удалось узнать, старший Говард ничего не знал о замыслах своего сына.

Теперь остался лишь один человек, который знал правду, и однажды, так или иначе, она отдаст его в руки правосудия. Только тогда она обретет покой. Но до тех пор, ей придется нести это бремя одной, чтобы ещё чья-нибудь кровь не оросила её руки.

***

– Не могу, – в конце концов, ответила она Кейну, в её голосе звучала такая глубокая печаль, что у него сжалось сердце.

– Почему?

Тарин снова приподнялась и опустилась на колени, в этот раз Кейн позволил ей это. Выражение её лица нервировало – он никогда раньше не видел столько боли в чьих-либо глазах.

– Потому что ты хороший человек, и твоя семья не должна потерять тебя, как я потеряла свою.

– От меня не так легко избавиться, – сказал Кейн. Тарин улыбнулась и поцеловала его в щеку, но больше ничего не сказала.

ГЛАВА 22

– Доволен собой?

Тихий голос Джейка, больше походивший на шёпот, был таким же холодным, как лёд. Кейн вздохнул. Киара, спавшая на его коленях, заерзала при звуке голоса Джейка. Даже в тусклом свете тлеющих углей Кейн заметил, что его брат отнюдь не выглядел счастливым.

– Да, очевидно, – поддразнил он просто потому, что был старшим братом, а старые привычки трудно искоренить. Понимая, что Джейк лишь еще больше распалится, он осторожно убрал прядь волос с её лица. Спящая Тарин выглядела гораздо моложе, над ней не довлели страхи и беспокойство. Обычно она ложилась позади него или поперек его спины, и потому ему не удавалось хорошо рассмотреть её лицо.

– Она такая мягкая и теплая.

Джейк тихонько рыкнул. Кейн знал, что так будет, и он вполне удовлетворил глубоко укоренившуюся в нем потребность «разозли своего младшего брата».

Очень осторожно, чтобы не потревожить девушку, Кейн привстал, положил под её голову подушку, накрыл одеялом, а затем провел Джейка в свою спальню, где они могли поговорить. В свете зажжённых ламп Кейн ясно видел острый как лезвие кинжала взгляд Джейка, и этот самый кинжал готовился проткнуть его насквозь. Даже на расстоянии в несколько ярдов Кейн смог расслышать, как скрипит зубами его брат.

– Я просил тебя охранять её, Кейн, – прошипел Джейк, – а, не соблазнять.

Кейн изменился в лице. Он сурово посмотрел на него, всё дружелюбие, те малые крупицы, которые зародились в нем благодаря Тарин, исчезло без следа. Подшучивать над братом – одно дело, но Кейн не позволит ставить под сомнение свою честь.

– Я не соблазнял её.

– Ну да, точно, – фыркнул Джейк. – Она просто так сама забирается к тебе на колени, я полагаю.

– Нет. Обычно она забирается мне на спину или ложится позади, когда я сплю. Такое случилось впервые.

Джейк пристально рассматривал его. Лицо Кейна не выражало ни капли сарказма или насмешки, лишь голая правда.

– Боже, ты ведь не шутишь, да?

Кейн всем своим видом дал понять, что Джейк непроходимый тупица раз додумался такое спросить. Айсберг не славился чувством юмора.

– Ей снятся кошмары, – вздохнув, объяснил он. – Вероятно, когда она не одна, сны становятся лучше.

– С каких это пор у тебя появилось сердце?

Кейн едва заметно улыбнулся.

– Не обольщайся, братишка.

– Она нравится тебе, не так ли?

Удивительно, но да, она произвела на него впечатление: большие фиолетовые глаза, раздражающее упрямство, манера держаться и привычка прижиматься к нему по ночам в полной уверенности, что он спит.

– Не понимаю, о чём ты говоришь.

– Как наша девочка? – через скрытый проход в комнату вошёл Иэн. На него воззрились две пары голубых глаз, поразительно похожих на его собственнные. Кейн невольно задался вопросом, что сказала бы Киара, если бы услышала, как эти двое заявляют на неё права.

– С Киарой все хорошо, – язвительно заявил он. – Сейчас она спит, но явно что-то чувствует. Она занервничала, как только вы, ребята, начали тут сновать туда-сюда с самого утра.