– А кем же мы станем? – растерялся режиссер.
– Нижеподписавшимися представителями сторон Пемзуевым и Гуськовым! – назидательно пояснил бизнесмен. – Дружба дружбой, а прибыль превыше всего!
– Все будет тип-топ! – уверенно ответил режиссер, а потом, набравшись смелости, или правильнее сказать наглости, добавил: – Слушай, Борь, а давай я возьму на себя всю рекламную цепочку от изготовления ролика до размещения на телевидение.
– А что это мне даст?
– Практически за те же деньги ты получишь грамотно сделанный, а главное правильно размещенный, рекламный продукт. Сейчас тебя втыкают безо всякой системы и неизвестно куда, а я обеспечу лучшее эфирное время!
– У тебя на телевидении есть хорошие связи?
– Стал бы я предлагать, если б не было! Как говорится, все схвачено, за все заплачено!
– Хорошо. Давай и такой вариант посмотрим. Но имей в виду, что это уже зона больших денег. Тут, Васька, совсем другие законы действуют!
– Борь, ты меня знаешь! Если я сказал, что сделаю, значит сделаю!
На том и расстались…
Однако, вернувшись домой, Гуськов сильно призадумался. События развивались слишком стремительно: да, он получил уникальный шанс одним прыжком преодолеть сразу несколько ступенек, а то и лестничных пролетов. Но ведь пока кроме голой идеи ничего нет, а через месяц он должен представить полностью готовую рекламу! То есть надо подобрать персонажи, сделать декорации или присмотреть натуру, снять, смонтировать, озвучить…
Да, и с телевидением надо договориться, что само по себе большой вопрос – они ведь не дураки вот так запросто отказаться от прямых связей с рекламодателем в пользу никому неизвестного посредника. Опять же части денег при этом лишиться! И если относительно режиссуры Гуськов был в себе уверен, то все остальное пока представлялось весьма туманным. Легко наврать старому приятелю про несуществующие связи, но как потом выполнять обещанное?
– Да-а-а, – задумчиво заметил Гуськов, заваривая по третьему разу остатки чая, – это не просто сомнительное предприятие. Это настоящая авантюра! Причем весьма дорогая…
Тут до него дошло, что помимо всего прочего, нужны деньги. Которых у него нет вообще. Нет и реальных шансов их найти. Как-то они с Императором не предусмотрели, что прежде чем добраться до финансовых потоков, придется раскошелиться. Так уж жизнь устроена…
– И что теперь? – Гуськов хлебнул чайку и бодро захрустел окаменевшей еще в прошлом году баранкой. – Отказаться?
Ему неудержимо захотелось прямо сейчас поехать к Останкинскому пруду и посоветоваться с профессором Волабуевым, но он в самой решительной форме отказался от подобных проявлений слабости:
– Самому пора думать! Кто, в конце концов, собирается быть властелином мыслей: Гуськов или Волабуев? И вообще, на чужих ногах далеко не убежишь…
Однако, несмотря на всю свою решительность, что делать в сложившейся ситуации Гуськов не знал. Получалось какое-то чудовищное уравнение с множеством неизвестных. Гуськов пил чашку за чашкой, грыз баранки и думал, думал, думал, пока в голове не воцарился полный хаос…
– Все… Хватит… – Гуськов встал из-за стола, почесал отросшую за ночь щетину, рассеянно посмотрел в окно на ненавидимый новый дом напротив из-за которого невозможно стало любоваться восходом и сел обратно.
Проведя целую ночь в размышлениях и выпив невероятное количество чая, Гуськов безусловно опроверг старую поговорку: «Чай – не водка, много не выпьешь!», однако так ничего и не придумал.
– Сдаться? Бросить? Опять сочинять дешевые пьески, которые никто не ставит? Или режиссировать колхозную самодеятельность? – Гуськов был совершенно один и поэтому мог говорить откровенно. – А по ночам мечтать на этой кухне о великом будущем? Строить безумные планы, давать волю фантазии, а утром делать постное лицо и врать самому себе, что все еще будет и все еще получится! Бред… Полный бред…
Самое ужасное состояло в том, что именно сейчас судьба предоставила ему долгожданный шанс, редкий шанс, уникальный шанс. Но не дала ни малейшей возможности его реализовать. Непонятно на что вообще он рассчитывал, начиная все это дело, а тем более договариваясь с Борькой про рекламу.
– Стоп! Хватит паниковать! – последним, пожалуй, усилием умирающей воли Гуськов попытался взять себя в руки. – Все это лишь минутная слабость. Сейчас я встану, приведу себя в порядок и займусь делом! Первое – узнать, где и как можно снять мою рекламу.
Порывшись в телефонном справочнике, Гуськов ткнул пальцем в первую попавшуюся съемочную фирму со странным названием «П-студия», и опять же никуда не звоня тронулся в путь. И с удивлением почувствовал некоторое облегчение, ибо нет ничего хуже, чем в трудные минуты безысходности предаваться длительным размышлениям.
Особенно на трезвую голову…
«П-студия» размещалась в первом этаже старого жилого дома в одном из тихих переулков неподалеку от Пушкинской площади и имела отдельный вход, оформленный в каком-то космическом стиле: полированный, причудливо изогнутый металл и прозрачный козырек похожий на сдвинутую набекрень кепку. Четыре ступеньки, которые приходилось преодолевать посетителям, тоже были металлические и ужасно скользкие. Гуськов нажал сияющую как велосипедный звонок кнопку. Мрачный бесплотный голос долго выяснял кто, к кому и зачем пришел, а Гуськов терпеливо отвечал. Наконец, серебристая дверь медленно открылась, пропуская режиссера внутрь…
– Так вы хотите заказать нам изготовление рекламного ролика? – поинтересовалась принимающая девушка, подозрительно поглядывая на более чем скромный внешний вид посетителя.
– Именно так! – уверенно ответил Гуськов и слегка улыбнулся, – Разумеется, если вы можете обеспечить должное качество.
Покончив с размышлениями, сомнениями и томлениями, занявшись живым конкретным делом, Гуськов словно обрел второе дыхание. От мятущегося непризнанного режиссера почти ничего не осталось, – его сменил энергичный, уверенный в себе человек быстрых и правильных решений.
А может это была сила последней битвы? Когда абстрактный лозунг «победа или смерть!» наполняется реальным смыслом, и ты знаешь что с этой минуты у тебя нет больше права сказать: «Ничего, в следующий раз получится…», потому что следующего раза больше не будет. Потому что ты сам лишил себя этой возможности, сам загнал себя в угол, сам поставил себя в безвыходное положение, устав от бесконечных поражений и поиска оправданий собственного бессилия. И теперь тебе остается только победить…
Лучшего специалиста «П-студии» звали Сергей Кутузов, он носил очки, волосы собирал в хвост и смотрел на окружающий мир с флегматичным спокойствием профессионала. Для начала он устроил Гуськову маленькую экскурсию, показав и забитые оборудованием монтажные, и комнату за стеклом для записи звука, и небольшой павильон для съемок, после чего посадил в переговорной за большой круглый стол полированного дерева и спросил что именно желает снять с помощью «П-студии» уважаемый посетитель.
Гуськов рассказал про киллера и стиральный порошок, не называя на всякий случай названия. Кутузов кивнул:
– Нет проблем, снимем.
Гуськову даже немного обидно стало – так прозаично и равнодушно это прозвучало. Ему казалось, что такая замечательная идея должна была вызвать хоть какую-то реакцию. Но на нет и суда нет…
– А сколько это будет стоить? – Гуськов достал блокнотик и ручку.
– Все зависит от того, что вы хотите получить. Можно взять пару статистов и за полчаса отснять в нашем павильоне, а можно найти настоящего киллера, арендовать люкс в «Метрополе» и сделать все по высшему разряду. Цена, как вы сами понимаете, будет разной…
– Но вы можете назвать хотя бы порядок величин?
Кутузов равнодушно посмотрел на Гуськова сквозь очки и подумал:
«Денег у него нет, ни больших, ни маленьких. Это ясно. Но что-то есть в нем самом. И идея вполне свежая…»
Кутузов назвал примерные цены, объяснив в двух словах из чего они складываются, Гуськов все подробно записал. Цифры оказались более чем впечатляющими.