— Но мы же с вами работаем здесь в смежных областях, не так ли, — усмехнулся он. — И прошу, называйте меня Луис.

Гермиона кивнула.

— Я знаю, миссис Малфой, — добавил он. — Что не вызываю у вас полного доверия. Вероятно, на первый взгляд я кажусь людям чрезмерно самоуверенным в себе; карьеристом… Отчасти так и есть, конечно, — он повёл бровью. — Но я никогда не позволяю себе идти по головам и уж тем более не собираюсь делать этого сейчас. Я не буду присваивать себе чужие заслуги. Эта лаборатория ваше детище, и моя задача, только помочь вам прославить её. Это всё чего я желаю.

— Ах, Луис! — вздохнула Гермиона, ощущая, как у неё в глазах снова защипало. Слова Алонзо растрогали её. Громадный камень, тяготивший её душу всю последнюю неделю, будто бы начал внезапно испаряться.

— Простите, миссис Малфой, я сказал, что-то не так? — обеспокоенно спросил тот.

— Нет-нет! — замотала она головой. — Напротив. Я просто рада, что мы с вами наконец поговорили об этом… Пусть и при таких обстоятельствах.

— И я рад, — сказал он. — Мне важно, чтобы вы не видели во мне узурпатора, но помощника и человека, на которого вы всегда сможете положиться.

— Благодарю вас, — выдохнула она.

***

— Ну, как прошло представление мистеру Алонзо его новой обители? — спросил за ужином в большом зале Малфой-мэнора Люциус.

Он, как и всегда, восседал во главе стола, а Гермиона по правую руку от него, спиной к облицованному розовым мрамором камину. Между ними, на высоком стуле сидела Роза.

— Неплохо, — кивнула Гермиона, отправляя в рот дочери ложку с овощным пюре. — Он оказался не таким уж и ужасным, как я подозревала…

— И как же ты это выяснила? — насмешливо поинтересовался Люциус, обмакивая кусочек стейка в соусе.

— Мы поговорили, — ответила Гермиона, решив опустить эмоциональные подробности случившейся беседы, — и он сказал, что не преследует цели отобрать у меня лабораторию.

— Неужели? — хмыкнул тот.

Гермиона сжала губы, предпочитая пропустить его саркастичный тон мимо ушей.

— Что ж, я очень рад, что твои опасения на его счёт не оправдались, — более серьёзно сказал Люциус, отодвигая от себя опустевшую тарелку, которая в тот же миг исчезла со стола. — Мне очень не хотелось, чтобы ты испытывала беспокойство из-за всего этого.

— Ты был прав, — кивнула Гермиона. — Во всём. Когда говорил, что мне не стоило приступать к руководству лабораторией так скоро после рождения Розы… Теперь я вижу… Я просто не была готова.

— Ты сделала немало за этот год, — улыбнулся он. — Всё-таки поставила лабораторию на ноги именно ты.

Гермиона с благодарностью протянула ему руку, и он сжал её в своих ладонях.

— Сейчас ты немного отдохнёшь, — добавил он, прижимая её пальцы к своим губам. — Столько, сколько будет нужно. И если у тебя появится желание — ты в любой момент сможешь снова занять активную позицию в жизни лаборатории… Или любого другого подразделения Фонда.

— А как там твои инвесторы? — вздохнула Гермиона.

— Прекрасно. Господин Калогеропулос подтвердил свой приезд и сказал, что планирует остаться в Британии на два месяца, — Люциус выпустил её руку и сделал глоток вина из только что наполнившегося перед ним бокала.

— Чувствую, эти два месяца будут для нас весьма интересными, — улыбнулась Гермиона, уже подсчитывая в голове количество званых обедов и благотворительных вечеров, которые нужно было организовать.

— Да, ко всему прочему, он приедет не один, а со спутницей, — заметил тот.

— Жена?

— Нет, он вдовец и это не его дочь. Во всяком случае, если бы это была она — он бы написал прямо.

— Дама сердца, значит?

— Быть может, однако, он не указал её имени. Подозреваю, какая-нибудь молодая греческая нимфа.

— О, значит, вам будет, что обсудить! — расплылась в улыбке Гермиона.

— Определённо, — Люциус иронично повёл бровью и, многозначительно посмотрев на Гермиону, добавил: — И я рассчитываю, что ты окажешь ей самый тёплый приём. Он очень дорожит мнением этой женщины, как я понял. Посему, кем бы она ни была, на эти два месяца ты должна стать её лучшей подругой.

— Ну уж с этой-то задачей я точно справлюсь! — со смехом заключила Гермиона.

========== Глава 3. Дорогуша ==========

Приезд греческого мецената, Кербероса Калогеропулоса произошёл в первой половине июля. Гермиона и Люциус готовили по этому поводу шикарный приём в одном из зданий в магической части Лондона, которое теперь принадлежало Фонду. На мероприятие это были приглашены все сотрудники их лабораторий и управляющего аппарата, а также многие известные в магической Британии личности, занимающие важные посты в Министерстве магии, включая и мистера Поттера, который недавно получил повышение, возглавив в штаб-квартире мракоборцев группу по поимке особо опасных преступников.

Гермиона очень тщательно выбирала наряд к этому знаменательному дню. Зная, как для Люциуса было важно произвести на Калогеропулоса хорошее впечатление, она решила в этот день не выпячивать свою чрезмерно яркую, порой, жизненную позицию и просто побыть, наконец, в роли жены, позволив мужу самому руководить этим вечером так, как он считал нужным. Именно поэтому, даже выбранное ею ради этого случая платье в бордово-золотых тонах с вырезом лодочкой и пышной юбкой, было сродни тем, что носили в середине двадцатого столетия жёны респектабельных магглов. Волосы она тоже убрала сообразно образу, высоко приподняв их на висках и позволив струиться мягкими локонами по её плечам сзади.

— Ты сегодня какая-то особенная, — заметил Люциус, когда она предстала перед ним во всей красе.

— Не принести ли тебе бокал мартини, дорогой? — спросила она со смехом, кружась вокруг своей оси, так что нижние юбки её платья мягко зашелестели.

— Мартини? — улыбнулся Люциус. На лице его отразилось непонимание.

— Да, мартини с оливкой на шпажке. Я как хорошая жена должна приносить своему мужу мартини, если ему будет угодно.

— Но я не пью мартини, — всё ещё пребывая в замешательстве, заметил Люциус.

— Ах, Люциус! — воскликнула Гермиона, подходя к нему и попадая в его объятья. — Я шучу. Это маггловские штучки. В пятидесятых годах в США было принято, чтобы жена встречала мужа с работы с широкой улыбкой и заранее подготовленным для него напитком. Мартини, например. Таким образом, она демонстрировала ему свою радость от его возвращения домой. Это пережиток уже, конечно.

— Что-то в этом есть, — задумчиво произнёс Люциус. — Что ещё должна была делать хорошая жена?

— Ну, всегда быть весёлой и заинтересованной в своём муже, дабы воодушевлять; слушать его, самой много не болтать; делать дом местом спокойствия и порядка; не упрекать и не жаловаться; взбивать ему подушки и снимать с его ног ботинки. Знать своё место, в общем…

— Хм, — протянул Люциус, поглаживая пальцами её талию через плотно обхватывающую её хрупкий стан ткань платья. — В этом определённо что-то есть.

— Вот я и решила побыть сегодня именно такой женой, — вздохнула Гермиона. — Раз уж я временно отошла от дел.

— Не боишься, что мне это может и понравится?

— Боюсь, скорее, что через пару дней тебе это может надоесть! — засмеялась Гермиона.

— Так значит, ты сегодня сама покорность? — приподнял бровь Люциус, приникая губами к её голой ключице.

— Именно так, мой господин, — Гермиона обвила руками его шею, томно прикрыв глаза.

— Как жаль, в таком случае, что через полчаса у нас начнётся этот приём, — заметил он, опуская руку ей на бедро.

— Ну, кто знает, может быть по завершении банкета волшебство рассеется не сразу, и я ещё побуду какое-то время кроткой ланью.