— А ты будешь его начальником, — спокойно добавил Люциус, вновь водружая на свой нос очки. — Мы же ищем тебе заместителя, а не замену, ты же помнишь? Ты сможешь контролировать процесс.

— Да, — кивнула она, понимая, что Люциус уже считает дело решённым. — Я буду его начальником, и этот Луис… мистер Алонзо, будет просто сообщать мне время от времени о результатах, так?

— Именно так, моя птичка, — Люциус расплылся в широкой улыбке и удовлетворённо добавил: — Ты привыкнешь, и тебе это понравится, уверяю.

***

Мистер Алонзо приехал в Лондон спустя неделю. Столь быстрый перевод его из американской лаборатории был обоснован ещё и тем, что в ближайшее время в Британию из Греции должен был прибыть один известный меценат, переговоры с которым Люциус вёл последние пару месяцев. Об этом человеке Гермиона знала, только то, что он был баснословно богат и чрезвычайно щедр, когда речь шла о действительно важных для общества проектах. Именно поэтому Люциус просто не мог упустить такую крупную рыбу. Привлечение в Фонд активов этого человека, вывело бы их совершенно на другой уровень. Поговаривали, правда, что грек имел сложный характер, любил контролировать всё лично и проявлял самое живое участие в спонсируемых им проектах, а поскольку приезд его ожидался уже через месяц, Люциус предпочёл начать тщательно готовиться к этому событию уже сейчас.

Мистер Алонзо, в свою очередь, был частью этих приготовлений — одним из козырей, которые Люциус желал продемонстрировать меценату, а потому его незамедлительное включение в работу лондонской лаборатории было неотложно. Гермионе же выпала доля экскурсовода для мистера Алонзо. Люциус, конечно, не мог тратить на это собственное время, а потому именно ей пришлось показывать Луису его новые владения и передавать все свои дела.

С досадой Гермиона обнаружила, что её подчинённые были будто бы даже не огорчены грядущими в лаборатории переменами и встретили своего нового руководителя, чуть более живо, чем она рассчитывала.

— Ну, вот и всё, — заключила, в конце концов, Гермиона, когда знакомство со всеми сотрудниками завершилось, и они с Алонзо остались вдвоём. — Лаборатория теперь ваша…

Вздохнув, она окинула взором помещение, просторную комнату с пятью длинными лабораторными столами, уставленными множеством алхимических приборов и котлов, которые не могли, однако, похвастаться идеальной чистотой. Банки и бутыли с ингредиентами тоже были не на своих местах. То тут, то там, виднелись следы от случайных возгораний, происходящих время от времени в процессе экспериментов. Гермиона всегда воспринимала это как часть рабочего процесса, даже несмотря на свою обычную педантичность, но сейчас, вспоминая сверкающие полы и стены американской лаборатории, ей отчего-то стало стыдно за этот беспорядок. На глаза ко всему прочему попался игрушечный калейдоскоп Розы. Он, очевидно, уже немало дней бесхозно валялся под одним из лабораторных столов, поскольку за это время на нём успел вырасти небольшой слой пыли.

Ведомая едва ли осознанным порывом, Гермиона в ужасе бросилась за ним под лабораторный стол, ощущая, как мистер Алонзо отшатнулся от неё при этом в сторону. Когда Гермиона схватила калейдоскоп рукой, щёки её запылали от мысли как глупо она, должно быть, выглядела, не воспользовавшись волшебной палочкой, отчего в следующую же секунду больно ударилась головой о металлическую перекладину стола, пытаясь неуклюже выбраться из-под него.

— Ах! — вскрикнула Гермиона, хватаясь за свою голову, и, всё ещё сжимая в руке калейдоскоп, отскочила от подоспевшего ей на подмогу мистера Алонзо к окну.

— Позвольте, я посмотрю! Вам должно быть очень больно? — обеспокоенно спросил он.

Гермиона ничего не ответила. Боль от ушиба была ничем в сравнении с тем, что она испытывала сейчас к самой себе. Ей было так жаль себя. Острый ком подступил к горлу, и она медленно опустила калейдоскоп на широкий подоконник, густо заставленный всевозможными растениями в разномастных горшках.

— Простите, — выдохнула наконец она. — Дочь видимо обронила, когда я брала её с собой…

— Вам не за что извиняться, миссис Малфой, — послышался голос Алонзо. — Я понимаю ваши чувства.

— О чём вы? — Гермиона бросила на мужчину быстрый взгляд. Тот был очень серьёзен. Меж густых чёрных бровей у него пролегла хмурая складка. — Как вы можете меня понять?..

— Я понимаю, что эта лаборатория вам очень дорога, и у меня нет намерения, отобрать её у вас, — с расстановкой проговорил он. — Я приехал сюда не за этим.

— Ну что вы, я совсем не думала об этом! — сказала Гермиона, стараясь сделать свой голос как можно более невозмутимым.

— И всё же, я вижу, что вас огорчил мой приезд и вторжение…

— Да, вы правы, — кивнула она. — Я не просто огорчена, я раздавлена… Я хотела, чтобы эта лаборатория стала делом моей жизни. Многие годы я посвящала себя зельеварению, как никто другой! Если и есть в этом мире что-то, в чём я разбираюсь лучше всего, так это зелья!.. О, Мерлин! Я так радовалась, когда мне выпал шанс сделать эту лабораторию. Я думала, что собрав лучших зельеваров под своим началом, сверну горы! Изобрету зелья от всех мыслимых и немыслимых недугов, спасу сотни жизней… И что же оказалось в итоге? — в отчаянной попытке подавить рвущиеся из её груди рыдания, она прижала дрожащие пальцы к губам. — Оказалось, что я лишь никчёмная идеалистка, сидящая на шее мужа?! Какое разочарование…

Слова Гермионы отдались в пустом помещении эхом, которое сейчас же стихло, погрузив её и Алонзо в полную тишину.

— Вы и сами не представляете, какой вклад в зельеварение сделали за эти годы, не так ли? — раздался его тихий голос.

— Что? — она снова обернулась. Алонзо смотрел на неё теперь спокойным и несколько печальным взглядом.

— Ваша книга, миссис Малфой… Она перевернула в своё время моё представление о зельеварении. Ваши разработки по невидимым зельям, применение легилименции для вытягивания кошмаров и создание лечебных сывороток на их основе… Я обязан вам всеми своими достижениями, поскольку они основаны только на ваших идеях!

— Вы преувеличиваете, — глухо сказала Гермиона. — Я читала ваши статьи, в них очень много нового, того, до чего я как раз не смогла додуматься. Мои идеи были незрелыми…

— Вы слишком строги к себе, — губы его дрогнули в слабой улыбке. — Семью и работу сложно совмещать. Вы даже не дали себе времени после…

Взгляд его упал на забытый среди цветочных горшков калейдоскоп.

— Я думала, что справлюсь, — замотала головой Гермиона, беря его в руки. — Но очевидно, ошиблась…

— Но это совсем не значит, что вы не способны вернуться ко всему этому позже…

— Ах, вы же сами знаете, как это бывает в науке. Нужно быть всегда в строю. Пропусти я один год и…

— И ничего бы не изменилось, — улыбнулся тот. — Вы же не перестанете быть потрясающей умной женщиной, которая желает изменить этот мир к лучшему, не так ли?

Гермиона издала нервный смешок. Она смерила Алонзо недоверчивым взглядом. Он всё ещё неотрывно взирал на неё с чувством неподдельного сочувствия, отчего Гермиона пришла теперь в некоторое смущение: что за драму она здесь устроила? Будто героиня какого-нибудь бульварного романа!

Выпрямившись, она протёрла влажные от слёз глаза тыльной стороной рук.

— Может, — вздохнула она. — Может вы и правы. Простите… Простите меня, мистер Алонзо, я в последнее время такая эмоциональная. Видимо мне и правда стоит сделать перерыв… Всё это, — она указала на калейдоскоп и себя, — было ужасно непрофессионально с моей стороны, что уже демонстрирует мою непригодность… Вы не должны были всё это выслушивать. В конце концов, вы не психотерапевт, а зельевар.