Следующие годы пролетели быстро. Так и не женившись, не заведя детей, Фрэнк проводил свою жизнь в череде рабочих будней и бесконечном сборе информации о человеке, которого поклялся однажды посадить в Азкабан, чего бы ему это ни стоило.

Фрэнк следил за Люциусом всюду: где тот бывал, что ел и что пил, с кем играл по пятницам в магический вист, кого приглашал на свои субботние «Званые вечера», слухи о которых, нет-нет, да и пробегали в кулуарных разговорах. И хотя, лорд Малфой, очень тщательно оберегал свою личную жизнь от посторонних глаз и ушей, за следующие пятнадцать лет Фрэнку удалось собрать о нём и его семье несколько увесистых папок, содержавших как его собственные заметки и наблюдения, так и многочисленные вырезки из газет, которые он любовно коллекционировал всё это время.

Влияние Люциуса тем временем на Министерство магии и, в частности, министра, Корнелиуса Фаджа, разрослось благодаря его бездонному кошельку и людям, охотно питавшимся из него, до неимоверных размеров. Ни у кого, к примеру, не возникало сомнений, что погром, учинённый в лагере болельщиков на Чемпионате мира по квиддичу 1994 года, был делом, в том числе и его рук, однако, в штаб-квартире даже не заикнулись о необходимости проведения соответствующего расследования.

Когда же в середине 1995 года, после Турнира Трёх Волшебников в магическое сообщество только просочились слухи о возрождении Волдеморта, и мракоборцы, в числе прочих разделились на два лагеря — тех, кто верил подросшему сыну Поттеров и тех, кто — нет, Фрэнк занял собственную позицию. Ему было плевать на Тёмного Лорда, но он ликовал при мысли, что Люциус решит вспомнить былое и возможно промахнётся где-то, растеряв за годы праздной жизни хватку.

Фрэнк наблюдал и ждал. Пока в начале 1996 года один из невыразимцев — Бродерик Боуд, работавший в Отделе Тайн, при странных обстоятельствах и, как ходили слухи, в ходе наложенного на него заклятья Империо, не лишился рассудка, а затем и вовсе не был задушен в больнице Святого Мунго ростком дьявольских силков, посланным ему кем-то в качестве подарка. Шестое чувство подсказывало Фрэнку, что к этому делу мог приложить свою руку и Люциус, однако, он не спешил совершать каких-либо смелых выводов, а тем более действий. Магическую Британию к тому же тогда поразило другое куда более значимое событие — массовый побег десяти Пожирателей Смерти из Азкабана, среди которых были Лестрейнджи и Ральф Мальсибер. Отец последнего не дожил до того дня.

Обстановка накалилась до предела. Всё повторялось вновь: Пожиратели снова были на свободе, и ответственность за их освобождение была возложена на плечи Сириуса Блэка, что лично Фрэнк считал смехотворным. Все же предпринимаемые Фаджем попытки урегулировать ситуацию, были направлены в большей степени на спасение его изрядно уже трещавшей по швам репутации, нежели на поиски и отлов беглецов. Штаб-квартира в то время гудела от возмущения, но министр, пригрозивший оставить без работы каждого несогласного, быстро охладил пыл мракоборцев, среди которых не было в тот момент достаточного единения, дабы решиться на организованный бунт…

А потому, уже в июне, как гром среди ясного неба, для Фрэнка и остальных прозвучала новость о нападении Пожирателей на Министерство магии, после которого Люциуса в считанные дни посадили в Азкабан.

Подобно тому, как в одночасье перевернулась жизнь человека, ещё пару дней назад с хозяйским видом разгуливавшего по коридорам министерства, она изменилась и для Фрэнка. Вопреки всякой логике, он не испытал от столь стремительно произошедшего события вожделенного удовлетворения или радости. Напротив, когда прошло первое чувство ошеломления, он ощутил себя растерянным, раздосадованным, даже обманутым…

Все эти месяцы, пока в воздухе витало тревожное ощущение приближавшейся бури, в воображении Фрэнка, именно он должен был стать первым, кто отследит уготованную в ней Люциусу Малфою роль. Фрэнку не терпелось приступить к сбору новой информации, проведению собственного большого расследования, которое должно было стать завершающим аккордом в столь долго и кропотливо сочиняемом им все эти пятнадцать лет реквиеме по самому своему главному врагу. Но всё случилось иначе — быстро и совершенно без его участия.

«Как он посмел быть столь неосторожным? — в гневе и отчаянии думал Фрэнк. — Как он посмел так небрежно провалить дело, которое ему доверил его мерзкий, возродившийся Лорд, в то время как всё играло сейчас в его пользу? Как он мог позволить несовершеннолетнему школьнику поразить себя простеньким обездвиживающим заклятьем?». Тот вожак, тот двадцатисемилетний полубог, рассуждающий об истинных смыслах бытия, которого помнил Фрэнк, которого однажды возненавидел Фрэнк, никогда бы не допустил столь жалкого исхода.

Груды синих папок, содержащих бесконечные газетные вырезки, заметки и рассуждения Фрэнка, пытавшегося проводить параллели, додумывать отсутствовавшие в его коллекции факты и прочие имевшие отношение к персоне Люциуса Малфоя атрибуты его своеобразного поклонения, в одночасье стали бесполезны, а потому Фрэнк решил уничтожить их. Собрав всё это в один большой ящик, он выставил его на заднем дворе дома своих родителей, с которыми и коротал век, желая сжечь. Он уже направил на него свою палочку и почти произнёс заклятье, но… рука его дрогнула, и он опустил её. Фрэнк не смог вот так разом перечеркнуть свою собственную жизнь, пусть она теперь и была уже абсолютно бессмысленна. А потому он забрал ящик назад, в дом и отнёс его на чердак в самый дальний и пыльный угол, забыв его там.

Вторая магическая война развернулась в Британии тем временем в полную силу, и Фрэнка, памятуя его прежние заслуги, командировали в Уэльс, где вновь определили в местный штаб тренировать новобранцев, так что на несколько месяцев он полностью погрузился в это занятие, будто бы и вовсе перестав думать о Люциусе, Марлин и даже самом себе.

Быть может, так бесславно и прозаично всё бы для Фрэнка и кончилось, не усугубись обстановка к середине следующего года ещё сильнее. Альбус Дамблдор погиб, а набравший прежнюю мощь Волдеморт обрушился на Министерство и освободил своих не самых удачливых, но всё-таки верных приспешников из Азкабана. Среди них был и Люциус.

В ту ночь, когда это случилось, Фрэнк был уже далеко от эпицентра событий. Он был в лихорадке, он метался в своём походном спальном мешке в бреду, не находя покоя. Всё его естество будто бы поразила агония и где-то глубоко в ней, в этом разъедающем его душу болезненном мандраже, породилась странная, ликующая надежда. Надежда на то, что для него ещё не всё было потеряно, что годы его кропотливого труда были потрачены не зря и что ящик, пылящийся на чердаке в доме его родителей, мог сослужить ему предназначенную службу.

Когда Руфус Скримджер, очередной министр магии был убит, Фрэнку, как и многим другим служащим, пришлось решать, на чьей стороне он был. Одни примкнули к сопротивлению, другие — залегли на дно, дух третьих был сломлен и они, в страхе за свою жизнь и жизнь близких, предпочли подчиниться и сдаться на милость Пожирателей… Фрэнк выбрал второе. Подчинению он бы предпочёл смерть, а в сопротивление — просто не верил и быть сторонником последователей выжившего из ума и столь своевременно почившего старика не желал, а потому, забрав родителей, он двинулся в Ирландию к родственникам, где и решил дождаться окончания войны.

Фрэнку не было стыдно и он, вопреки всему, не чувствовал себя трусом, потому как у него в этой войне была совсем другая миссия: он должен был остаться в живых, дабы при положительном исходе и падении Волдеморта предъявить новому министру все имеющиеся у него данные о Люциусе Малфое, став свидетелем его уже окончательного и бесповоротного заключения в Азкабан.