— Но Гермиона, там было нечего спасать! Если раньше нас ещё хоть что-то связывало: общие идеи, защита Драко, то после войны мы стали абсолютно чужими людьми!
— Я знаю, — Гермиона погладила его по щеке. — Однако не по её разумению… Она хотела, чтобы за неё поборолись, она надеялась…
— Она ждала моих унижений! — ноздри его раздулись от очередной волны гнева, и Гермионе подумалось, что из них тоже вот-вот начнёт сочиться дым.
— Не без этого, — кивнула она. — Однако ты теперь можешь лишь пожалеть её… В конце концов она просчиталась и осталась ни с чем… Она не смогла простить тебя, да и саму себя, в то время как ты смог возвыситься над своим прошлым, нашёл новый смысл.
— Да, — кивнул он. — Я смог. Я выбрался с того ужасного дна… Хотя сейчас, оглядываясь назад, я едва ли понимаю, как у меня это вышло.
— У тебя хороший инстинкт самосохранения, — улыбнувшись, заметила Гермиона.
— Это уж точно, — слабо усмехнулся Люциус и, прижав Гермиону к себе, добавил: — И как же я счастлив, что встретил тебя!
========== Глава 2. Калейдоскоп ==========
После Дня рождения Драко Люциус и Гермиона не намеревались уезжать в Лондон сразу же. Дела американского отделения Фонда требовали их внимания, а потому они пробыли в Штатах ещё неделю, посвятив эти дни посещению учрежденного здесь исследовательского центра и общению с его сотрудниками.
С большинством из этих людей Гермиона до приезда в Штаты даже не была знакома лично, разве что по переписке, которую, впрочем, вёл в основном Люциус. Так дела обстояли, к примеру, с Луисом Алонзо, человеком, возглавившим в американском филиале Фонда лабораторию, занимающуюся разработкой противокошмарных зелий. Аналогичную лабораторию в Лондоне Гермиона возглавляла лично, а потому общение с этим человеком имело для неё стратегическое значение. Вопреки ожиданиям, знакомство их на празднике у Драко, куда Алонзо тоже был приглашён, оказалось для Гермионы несколько смазанным из-за сумбурности прошедшего вечера и постоянного беспокойства Гермионы о Розе, которую она не привыкла оставлять без собственного пригляда, да ещё и в такой толпе. Таким образом, из встречи с мистером Алонзо, мексиканцем по происхождению, Гермиона выделила для себя только то, что у него были прекрасные белые зубы и громадное самомнение: вполуха она слышала, как он без устали хвастался достижениями их лаборатории так, будто все они принадлежали ему одному. Вероятно Гермиону это задевало ещё и потому, что успех его исследований во многом был взращён на почве её личных наработок, которые она любезно предоставила в пользование всем своим зельеварам. Люциус, однако, убеждал её, что мистер Алонзо был чрезвычайно компетентным человеком, в чем, собственно, она и не пыталась усомниться.
Алонзо был принят Люциусом на эту важную должность более полугода назад, заочно, по рекомендации своего наставника, весьма именитого мастера зелий из Теотиукана — древнего города, где находилась мексиканская школа магии и волшебства. За компетентность тамошнего профессора зельеварения тогда поручился сам Северус Снейп, а потому ни у кого не возникло мысли вызывать Алонзо в Британию ради личной встречи.
Луис не обманул ожиданий своего работодателя. Первые результаты возглавленной им лаборатории не заставили себя ждать. Алонзо отнёсся к своей должности с немалым рвением, а потому научные публикации и патенты полетели, как письма из Хогвартса накануне учебного года. Люциус тогда был очень доволен сложившейся ситуацией, в то время как Гермиона испытывала весьма смешанные чувства.
С сожалением стоило признать, что её собственная лаборатория оказалась не столь же эффективной. По сравнению с достижениями американского подразделения за целый год работы им не удалось создать и пяти удачных образцов. В подчинении у Гермионы было несколько хороших зельеваров, прошедших строгий отбор, но вот работа их отчего-то не клеилась и была в большей степени убыточной для Фонда, не принося ровным счётом никаких существенных дивидендов.
В первые месяцы Гермиона ещё думала, что дело было в сложности поставленных перед ними задач, но после того, как те же самые задачи с лёгкостью удавалось решать группе исследователей под началом Алонзо, Гермиона начала падать духом. За последние пару месяцев Люциус уже не раз намекнул ей на то, что им, возможно, было необходимо совершить некие перестановки, уволить, к примеру, пару наименее эффективных сотрудников, но Гермиона не была уверена в том, что дело было именно в тех людях, кем она руководила. С немалой досадой, она всё чаще начинала допускать мысль, что с поставленными задачами не справлялась она сама, и что уволить нужно было именно её.
Гермиона, конечно, не позволяла столь упадочным настроениям охватить себя, утешаясь, всякий раз мыслями о том, что у неё просто не доставало опыта в руководстве людьми, и что работа её вот-вот начнёт приносить плоды. Иногда она даже встречалась с Северусом, интересуясь его мнением по тем или иным вопросам и пытаясь применять данные им советы на практике, но время шло, а результат был по-прежнему один.
Именно поэтому, когда спустя два дня после праздника, посещение лаборатории мистера Алонзо наконец состоялось, Гермиона не испытала к происходящему того живого интереса, который должна была, и, когда Люциус принялся с жаром хвалить очевидно незаурядные организаторские качества этого человека, она, кажется впервые в жизни, ощутила укол зависти.
— Здесь у нас комната для испытаний наших новых образцов, — произнёс мистер Алонзо, сияя белозубой улыбкой в обрамлении аккуратно подстриженных чёрных усов. Карие глаза его блестели от гордости, когда он обвёл ими сверкающее чистотой помещение с удобными креслами-кроватями, отгороженными друг от друга небольшими перегородками.
— И сколько новых зелий уже прошли испытания в настоящий момент? — поинтересовался Люциус.
— С моей стороны было бы не слишком корректно делать выводы раньше времени, — деловито сказал тот. — Полный цикл ещё не завершён, но три из семи, разработанных нами в последние месяцы образцов уже показали положительный результат на восьмидесяти пяти процентах испытуемых. Если до конца следующей недели ни у кого из них не появится кошмаров, мы запатентуем и эти формулы.
— Отмечены ли какие-то побочные эффекты? — спросил Люциус.
— Один образец вызывает диарею, но только у четверти подопытных, — заметил тот, и Гермиона поёжилась от того с каким подчёркнутым безразличием он произнёс это. — У двух пациентов принимающих второй образец отмечена также сыпь в паху. Мы пока изучаем причины её появления. Это может быть индивидуальная непереносимость или же они просто не соблюдают элементарную гигиену. Вы же знаете, кто обычно принимает участие в испытаниях экспериментальных зелий…
Он обратил на Люциуса многозначительный взгляд и тот понимающе кивнул.
— А что с третьим образом? — отрывисто поинтересовалась Гермиона. — Какая сыпь у людей принимающих его?
— Третий образец не дал пока никакой негативной реакции, миссис Малфой, — мягко ответил мистер Алонзо, обратив на неё внимательный взгляд. — Наши основные надежды связаны именно с ним на данный момент.
— Ну что же, это прекрасно! — подытожил Люциус. — Если нам удастся вывести хотя бы один из этих образцов на рынок до конца года — все сотрудники лаборатории смогут рассчитывать на крупную премию.
— Уверен, что мы выведем на рынок все три образца. Кому, в конце концов, есть дело до какой-то там диареи, когда ты можешь, наконец, нормально спать по ночам! — усмехнулся тот.
— А вы бы смогли спокойно спать ночами, зная, что в любой момент вы можете… — Гермиона не договорила фразу, поскольку Люциус успокаивающе сжал её лежавшую на его локте руку.
