— Ах, ты просто невозможен! — вскричала она, когда руки его грубо раздвинули её плотно сжатые коленки.

Тело его было такое сильное, такое тяжёлое. Всё ему было нипочём, хотя она и корчилась и извивалась под ним, как только могла.

— Как же я тебя люблю, — прошептал он, сдвинув влажное кружево с её промежности, и, не медля больше ни секунды, ворвался в неё, так бесцеремонно и сразу так глубоко, что Гермиона лишь судорожно взвыла, ловя вожделенно распахнувшимся ртом воздух.

— Нечестно, — всхлипнула она, когда обжигающие пальцы его впились ей в бедро, и он принялся отчаянно двигаться в ней, разнося волны удовольствия по всему её телу. — Подлец!..

— Какая же ты восхитительная, когда бесишься, и как же я счастлив, что мне не придётся без этого жить…

— Только попробуй сказать мне ещё хоть что-нибудь, про свои чёртовы деньги! — губы её дрожали от обиды, ногти вонзились в кожу на его плечах, и, стиснув зубы, Люциус только сильнее принялся вдавливать её в кровать.

— Обязательно, — язык его прошёлся по её щеке и уху, залез прямо в раковину, отчего по телу у Гермионы пробежали мурашки. — Я обязательно скажу тебе об этом ещё много, много раз, потому как ни с одной другой женщиной мне не было также сладко, как с тобой… О, Мерлин, как же мне сладко!

Он принялся кусать её губы едва не до крови, хотя она и пыталась ещё отвернуть от него лицо. Тогда он схватил её за подбородок. Язык его настойчиво проник ей в рот, а потом и пальцы — глубоко, до самого горла. Гермиона присмирела.

— И ты никуда… — простонал он, уже кончая. — Никуда не денешься от меня теперь.

Бёдра его судорожно вздрогнули ещё несколько раз, и он задержался внутри неё так долго, как только смог. Она терпеливо вбирала носом воздух всё это время, пока Люциус не ослабил хватку. Пальцы его выскользнули из её рта, и, оставив на её распухших губах короткий поцелуй, он обмяк, уткнувшись в шею ей лицом.

— Как же мне хорошо… — расслышала она.

Буря миновала. На улице совсем уже рассвело. Скоро должна была проснуться Роза… Гермиона прикрыла глаза.

Негромкий стук в покрытое испариной окно их спальни, заставил её, однако, прийти в себя и обнаружить, кое-как повернув голову, что на отливе уселась большая амбарная сова.

— Л-люциус, — выговорила она. Он лишь промычал ей что-то невнятное в ответ. — Люциус, там… сова.

— Сова? — приподняв голову, он обратил свой затуманенный взгляд к окну. — Чёрт возьми, как же это досаждает…

Проведя ладонью по лицу, он наконец тяжело слез с Гермионы. Рёбра её слегка болели, и она повернулась на бок, наблюдая, как Люциус распахнул окно, позволяя птице и пропахшему дождём ветру, ворваться в комнату. Она с наслаждением вздохнула его.

— Не поверишь, — голос Люциуса зазвучал вдруг взволнованно. — Это от греческого посла. Госпожа Калогеропулос, собирается навестить нас сегодня после полудня.

— Что? — Гермиона мигом села на кровати, принимаясь приглаживать зачем-то свои всклокоченные волосы так, будто госпожа Калогеропулос желала заявиться прямо сюда, в их спальню, уже через минуту. — Не может быть!

— Вот, — Люциус сунул ей письмо, и она пробежалась по строчкам.

В официальном тоне посол магической Греции и правда уведомлял Люциуса и Гермиону о том, что госпожа Кьянея Калогеропулос собиралась посетить сегодня Малфой-мэнор ровно в два часа дня, в надежде осуществить беседу личного характера с обоими хозяевами поместья. Посол также просил сообщить ему о том, будут ли они готовы принять гостью в обозначенное время, поскольку сразу после их встречи, Кьянея должна была отправиться в Грецию.

— А я-то думала, она уже давно покинула Британию, — прокомментировала Гермиона, рассматривая светло-голубую печать магического посольства Греции в конце письма на которой была изображена Венера Милосская держащая в целых своих руках волшебную палочку и куст мандрагоры.

— Видимо она хотела дождаться окончания вчерашнего процесса, — предположил Люциус. — Как бы там ни было, а мы должны принять её. Я сейчас же напишу ответ.

Накинув халат, он сел за письменный стол. Гермиона слезла с кровати.

— По-видимому, мне стоит приготовить какой-то хороший обед к её приезду? — она начала ходить по комнате взад и вперёд.

— Да, — Люциус дёрнул головой; перо в его руках энергично заскрипело о пергаментный лист. — Что-нибудь традиционное желательно. И никакого мяса, конечно же!.. Если тебя не затруднит… А, впрочем, я могу написать сейчас кому-нибудь из своих помощников — пусть закажут еду в ресторане и отправят в поместье…

— Нет-нет! — Гермиона дотронулась до его плеча. — Я всё сделаю сама… мне не будет сложно.

— Что ж, прекрасно, — Люциус бросил на Гермиону быстрый взгляд, но так и не смог отвести его обратно к письму. Капля чернил сорвалась с кончика пера, пачкая лист. — А я в таком случае достану из погреба бутылку какого-нибудь хорошего вина и… помогу тебе, да?

Выпустив перо, он аккуратно взял Гермиону за руку.

— Да, это будет чудесно, — она оперлась бедром о стол, и несколько мгновений они смотрели ещё друг на друга неотрывно, заворожённо, пока Гермиона не прошептала: — Думаю, тебе стоит закончить ответ для посла…

— Подождёт, — выплюнул Люциус, и они помолчали ещё — пальцы Гермионы ласкали его тёплую ладонь. — А что там Роза?.. — спросил он. — Как думаешь, она уже проснулась?

— Я как раз собиралась проверить…

— Пойдём вместе, — Люциус поднялся со стула.

— А как же письмо?

— Потом, — с пренебрежением он взглянул на испорченный кляксой лист. — Не хочу, чтобы какие-то глупые письма вновь отвлекали меня от вещей действительно важных. Не для того мне был дан этот… второй шанс.

Пальцы его коснулись её щеки, и Гермиона только кивнула, прижимаясь невольно к его груди.

***

Ровно в два часа пополудни, как и было обещано, госпожа Калогеропулос, облаченная в закрытую чёрную мантию, прибыла в сопровождении двух приставленных к ней по настоянию посла мракоборцев в Малфой-мэнор. Люциус и Гермиона с широкими улыбками на лицах, встречали её у парадной двери.

— Госпожа Калогеропулос, — Люциус протянул ей руку. — Рад видеть вас в добром здравии.

— Благодарю вас, мистер Малфой, — Кьянея робко пожала его ладонь; акцент её по-прежнему был очень сильным. — Надеюсь, мой визит не слишком помешал вам в такой день?

— Ну что вы — нисколько! Напротив, мы чрезвычайно признательны вам за то, что вы посчитали возможным для себя навестить нас после всего… А потому мы с моей дорогой супругой были бы невероятно счастливы, если бы вы согласились разделить с нами сегодня трапезу.

— Трапезу? — брови Кьянеи дрогнули.

— Ну да, — Люциус кивнул. — Обед. Гермиона приготовила восхитительный шотландский пирог с грибами и брокколи, правда, дорогая?

Рука Люциуса легла Гермионе на плечо.

— Пирог? — вновь отчего-то изумилась Кьянея, и Гермиона бросила на Люциуса быстрый взгляд.

— Да, пирог, — кивнула она. — Но… я готовила тесто без использования яиц, если вас смущает это…

— О-о, — Кьянея прижала ладонь к своей тщедушной груди. — Вы сделали это для меня, миссис Малфой?

— Ну, конечно, я… — Гермиона замялась. — Вы же наша гостья!

— Как же жаль в таком случае, что я вынуждена отказывать вам! — сокрушённо воскликнула та.