— Вы правы, в последнее время вы стали очень смелой, — подтвердил Люциус, пропустив все прочие её слова мимо ушей.

— О, ну вы не должны меня за это винить, такие уж настали времена!

— Какие времена, мисс Скитер? — Люциус замер как вкопанный, впившись глазами в лицо журналистки, и Гермиона едва не оступилась.

— Ну, знаете, люди сейчас стали очень тонко чувствовать обман, — произнесла она. — Им уже не так-то просто запудрить мозги, как прежде.

Люциус смерил Скитер уничижающим взглядом.

— «Запудрить мозги»? — переспросил он. — А чем же, по-вашему, занимаетесь вы, позвольте спросить?

Гермиона с силой сжала его локоть, призывая быть благоразумным и не поддаваться лишним эмоциям. Люди вокруг разглядывали их с нескрываемым интересом.

— А в прочем, — произнёс Люциус, предвосхищая поток сознания, которым хотела, было, излиться журналистка. Лицо его вновь стало беспристрастным. — Это пустой разговор, мисс Скитер. Мы, с моей дорогой супругой торопимся.

— Да-да, конечно, — проговорила она. — Не смею вас больше задерживать. Но позвольте только спросить, мистер Малфой, могу ли я рассчитывать получить от вас интервью, быть может, на следующей неделе, если вас устроит?

— Сожалею, — Люциус расплылся в улыбке. — Но мы как раз уже спешим на встречу с одним вашим гораздо более чистоплотным коллегой, который не позволял себе подстерегать мою жену у магазинов и не пытался строить невероятные теории, очерняющие наш моральный облик. Вам же с вашими низкопробными небылицами, которые, одному только Мерлину известно, каким образом попадают на первую полосу Пророка, впору начинать писать бульварные романы. Всего вам хорошего, мисс Скитер.

Не дождавшись ответа журналистки, лицо которой покрылось красными пятнами, Люциус обратил свой скучающий взгляд на толпу собравшихся, и они с Гермионой продолжили свой путь. Вскоре они подошли к зданию, где раньше располагалось кафе-мороженое Флориана Фортескью. Теперь у этого заведения был другой владелец. Люциус галантно отворил перед Гермионой дверь, и они скрылись с глаз, наблюдающих за ними зевак.

***

В кафе, куда они пришли, в это субботнее утро не было посторонних людей кроме обслуживающего персонала. Люциус заранее договорился с владельцем, дабы во время их интервью в зал не пускали иных посетителей. Конечно, за это ему пришлось выложить кругленькую сумму, явно куда более завышенную, чем если бы он просто захотел устроить здесь небольшой праздник. Не то чтобы Люциус жалел деньги, но как любой обеспеченный человек, он знал им счёт, и не любил переплачивать, особенно в тех случаях, когда на нём явно собирались нажиться. Конечно, проще было бы пригласить журналиста в Малфой-мэнор, но Гермиона настояла на том, чтобы интервью прошло в спокойном, но всё-таки публичном месте, так что иного выбора у него не было, и Люциус любезно согласился с озвученной суммой, рассчитывая лишь на то, что во время интервью им никто не будет мешать.

За небольшим круглым столиком прямо в центре зала уже сидел невысокий пухлый человечек с глубокими залысинами на лбу. Как только Гермиона и Люциус вошли в кафе, он мгновенно поднялся со своего места и торопливо пожал им руки.

Мистер Браун, так звали этого журналиста, был одним из наиболее лояльно настроенных по отношению к Люциусу Малфою представителей своей профессии, однако, он не был из числа тех, продажных писак, которые в военное время строчили статьи по заказу Пожирателей. В те дни он тихо отсиживался в Ирландии у родственников, что, за неимением иного варианта, вполне устроило Гермиону.

— Очень рад, что мне выпала такая честь, взять у вас интервью, мистер и миссис Малфой, — сказал мистер Браун. — В журналистской среде сейчас большой переполох в связи с вашей свадьбой. Позвольте кстати принести вам мои искренние поздравления.

— Благодарю вас, — сказала Гермиона.

— Миссис Малфой, — обратился к ней мужчина. — Если позволите, я бы предпочёл обращаться к вам по имени. (Гермиона кивнула) Моя племянница, Лаванда, насколько я знаю, жила с вами в Хогвартсе в одной комнате?

— Ах, Лаванда ваша племянница? — Гермиона натянула улыбку. — Конечно, она ведь тоже Браун!

— Теперь, правда, Уизли, — заметил тот. — У них с Рональдом такой замечательный сын!

— Хьюго! — воскликнула Гермиона. — Я познакомилась с ним на прошлое Рождество, когда родители оставили его погостить у Гарри и Джинни.

— Да, чудный мальчик! Немного стеснительный, правда…

Люциус прокашлялся и, поудобнее усевшись на своём стуле, обратился к журналисту:

— Мистер Браун, я бы предпочёл начать интервью.

— Ах да, конечно-конечно! — заторопился тот, извлекая из внутреннего кармана своего клетчатого пиджака серебряную перьевую ручку и листы пергамента из кейса. По мановению его волшебной палочки они переместились на соседний стол.

— Мистер Малфой, итак, — произнёс мистер Браун и перьевая ручка начала строчить на пергаменте слова. — Давайте сразу перейдём к самому интересному, тому, что, пожалуй, наиболее всего занимает мысли наших с вами сограждан в последний месяц: что же побудило вас и бывшую тогда мисс Грейнджер заключить брачный союз?

— Честно говоря, — произнёс Люциус, и ручка стала писать с удвоенной скоростью. — Ума не приложу, отчего всех наших сограждан, как вы сказали, так сильно беспокоит этот вопрос. С другой стороны, раз их мысли столь продолжительное время занимают чужие личные взаимоотношения, я делаю вывод, что жизнь в магической Британии, в целом, стала проще и счастливее. Поправьте меня, если не так, но в трудные времена люди, навряд ли забивали бы себе голову таким пустяком, как чья-то свадьба.

— Однако же, — произнёс мистер Браун. — Не будем отрицать, что подобный альянс который вы произвели, заключив брак с мисс Грейнджер — весьма необычен. Общество словно бы убедилось лишний раз в том, что в этом мире нет ничего неизменного. Быть может, это пугает людей? Гермиона, будучи совсем ещё молодой женщиной, в прошлом ярая противница «тёмного режима», назовём это так, вышла замуж за человека, гораздо старше себя, да к тому же побывавшего в своё время на той стороне… Согласитесь, это сбивает с толку!

— Могу сказать вам только то, что любви, действительно, покорны все возрасты, — расплылся в улыбке Люциус. — В этом я убедился лично.

— Так значит это любовь? — уточнил мистер Браун.

— Пожалуй, сейчас я бы передал слово своей жене, — сказал он. — Полагаю, магическое сообщество в наибольшей степени растревожено именно её решением вступить в этот брак.

— Некоторые люди думают, что Люциус околдовал меня, — засмеялась Гермиона. — И, скажу я вам — это так! Признаюсь честно, ещё в начале прошлой осени я и подумать не смогла бы о том, что и года не пройдёт, как я стану чьей-то законной женой, а уж тем более, женой Люциуса Малфоя — человека, сыгравшего в моей жизни весьма неоднозначную роль. Однако некоторое время назад, я поняла, что все мы долгие годы воспринимали его слишком однобоко. Никто в действительности даже не пытался поставить себя на его место. И, во избежание разночтений, я говорю сейчас уже о послевоенном времени…

Краем глаза Люциус заметил, как на полу, недалеко от соседнего стола, в луче света блеснуло что-то зеленое, но затем тут же пропало в тени. Глаза его сузились.

— Ну, хорошо, — улыбнулся журналист. — Когда же вы поняли, что мистер Малфой не столь однозначная фигура, как вам казалось прежде?

— Я поняла это в прошлом году, когда узнала, что директор Хогвартса, Минерва МакГонагалл, назначила его преподавателем Защиты от тёмных искусств.

— Да, это была весьма сенсационная в своё время новость! — воскликнул мистер Браун.