========== Глава 1. Хлеба и зрелищ ==========
Люциус Малфой был уже в возрасте. Многое переосмыслив за годы после войны, он понял, что жизнь была слишком коротка для того чтобы продолжать и дальше бездарно тратить её на соблюдение дурацких правил, которые выдумали его сумасшедшие предки. Какой смысл был в ревностном хранении чистоты своей крови, если это не приносило ему ни капли счастья или хотя бы удовольствия, тогда как появление в его жизни Гермионы с избытком одарило его и тем и другим. И теперь, спустя годы унижений и изматывающих попыток очистить своё имя и имя своей семьи, которая в итоге покинула его, оставив один на один с беспросветной тоской и сожалениями о прошлом, Люциус просто упивался этим запретным плодом, наполненным энергией молодости и тягой к жизни. Гермиона дала ему возможность вздохнуть свободно; подарила надежду на то, что жизнь его в действительности не была ещё кончена. В свои пятьдесят лет, Люциус Малфой, сам того не ожидая, получил от судьбы второй шанс — возможность сделать, наконец, всё правильно, так, как о том когда-то мечтал.
Но вот, стоило только свадебным колокольчикам отзвенеть, а медовому месяцу закончиться, как общественность, парализованная первое время шокирующей вестью о воссоединении двух столь диаметрально противоположных личностей, взорвалась и разразилась шквалом слухов и волнений, излившихся на пёстрые страницы газет.
Люциус, озарённый ярким рассветным солнцем, сидел в столовой Малфой-мэнора, пил утренний кофе и читал очередной «Ежедневный пророк» со своей собственной физиономией на главной странице. В статье, которую написала Рита Скитер, говорилось о том, что он женился на Гермионе Грейнджер, желая таким образом подстегнуть интерес к своей «теряющей блеск» персоне. Журналистка умело связала это событие ещё и с отстранением мистера Блишвика, бывшим теперь уже главой Отдела международного магического сообщества, представляя женитьбу Малфоя, как прекрасный способ обратить на себя внимание Кингсли Бруствера, действующего министра магии, толерантного к магглорожденным волшебникам. В другом предположении Скитер, наиболее сильно возмутившем Люциуса, говорилось о том, что он «обзавелся молоденькой женой, почуяв запах неотвратимо приближающейся старости». «Мисс Грейнджер, — писала Скитер, — всячески будет способствовать поднятию не только имиджа мистера Малфоя, но и его явно пострадавшей после скандального развода с Нарциссой самооценки».
Глаза Люциуса сузились, а верхняя губа презрительно дрогнула, когда он прочитал этот возмутительный отрывок. День назад они с Гермионой вернулись из Австралии в его поместье, которое после двух лет запустения обрело наконец новую жизнь. Своё свадебное путешествие, Люциусу пришлось прервать на три дня раньше запланированного срока из-за приезда японской делегации магов в Лондон, и Люциус, как начальник Международного бюро магического законодательства обязан был присутствовать.
— Доброе утро! — голос Гермионы вывел его из задумчивости.
Она вошла в столовую уже минуту назад, но утренняя газета, настолько поглотила всё внимание Люциуса, что он даже не заметил её. Теперь же он обратил на Гермиону свой взгляд и на мгновение залюбовался ею: в рассветных лучах она была восхитительно прекрасна; с неё ещё не сошла томность сна, волосы были слегка растрёпаны, лёгкий розовый халатик едва прикрывал загорелые бёдра.
— Что пишут? — спросила она, подходя к нему.
Люциус поставил на стол чашку уже остывшего кофе и, раскрывая свои объятия, усадил Гермиону себе на колени. Как приятно было ощущать тепло её тела, скользить пальцами по соблазнительным изгибам, сквозь тончайшую шёлковую ткань. «Какое мне дело, в конце концов, до этих мерзких писак? — подумал Люциус. — Будто бы я ожидал от них чего-то иного?».
Гермиона, тем временем, опершись локтями о стол, впилась глазами в название возмутительной статьи: «Люциус Малфой женился на магглорожденной героине войны! Что это: успешная пиар-кампания или седина в бороду?»
— А нельзя на неё подать в суд за клевету? — поинтересовалась Гермиона, делая глоток холодного кофе из чашки Люциуса и откладывая газету в сторону.
— Я не желаю ввязываться в очередной скандал с журналистами. Да и потом, что именно из всего этого бреда старой неудовлетворённой маразматички, ты считаешь клеветой?
— Ну, у тебя же нет никакой седой бороды! — расплылась в улыбке она.
Раскрыв полы её халата, Люциус с наслаждением провёл руками по бёдрам Гермионы, ощущая, как внутри начинает нарастать возбуждение. Пальцы его скользнули ей в промежность.
— Обожаю, когда ты не носишь трусики! — сказал он, крепче прижимая её к себе. Гермиона нежно застонала.
— И всё-таки, с этим надо что-то делать, — произнесла она. — Не хочу, чтобы эти глупые статьи как-то повлияли на твою репутацию. Если эту Скитер не приструнить, она… — Гермиона всхлипнула. Пальцы Люциуса проникли в неё. — О, да…
Люциус поднялся со стула и прижал Гермиону к холодной стеклянной столешнице.
— Ну, знаешь, в чём-то она права, — сказал он, расстёгивая ремень на своих брюках. — Моя самооценка за эти месяцы и правда взлетела до небес… Даже по моим меркам!
Гермиона засмеялась. Она вытянула руки вперёд и пошевелила бёдрами, призывая Люциуса к действиям. Однако он медлил, с наслаждением любуясь ею, лаская её пальцами. Ему нравилось её дразнить.
— Скорее войди в меня! — выдохнула Гермиона.
Люциус откликнулся на её призыв и в следующую секунду вошёл в неё глубоко.
— Какая же ты узкая, влажная, сладкая! — проговорил он, набирая темп.
Гермиона всхлипывала от наслаждения при каждом следующем толчке. На стеклянном столе от её горячего дыхания то и дело образовывалось небольшое пятно пара.
— О, да! — воскликнул Люциус. Несмотря на все гадости, которые он только что прочитал о себе в газете, это утро всё-таки стало для него добрым. Рука его скользнула под халат Гермионы. Он провёл пальцами по её позвоночнику, сильнее придавливая её к столу. — Как же мне хорошо! И пусть они все сдохнут там от злости! Мне плевать!
— М-м, — промычала прижатая к столу Гермиона.
Люциус ощутил, как запульсировали стенки её влагалища и увеличил темп. Гермиона изогнулась, запрокинув голову вверх, подобно змее. Он чувствовал, что она ещё не кончила, но сам он уже не мог сдерживать себя.
Рука его мягко схватила её за волосы на затылке. Другой, он обхватил её бедра. Ещё несколько коротких толчков и Люциус задрожал всем телом. Перед глазами на секунду всё потемнело, с губ сорвался стон наслаждения. Ноги стали ватными и, не имея больше сил держаться на них, он лег на Гермиону сверху, придавив её всем своим весом.
— Ты не кончила? — спросил он, спустя несколько мгновений, когда дыхание его пришло в норму.
— Нет, стол такой твёрдый, край впился мне в косточки на бёдрах, — пожаловалась Гермиона.
Люциус втянул носом её дурманящий запах и поднялся, упершись ладонями в прохладную столешницу.
— Выбросим его сегодня же, — проговорил он.
Гермиона повернулась к Люциусу и обвила руками его шею. Она оставила на его губах томный поцелуй. Пальцами он провёл по внутренней, влажной от его спермы поверхности её бедра, затем поднял руку и прикоснулся к губам Гермионы, погружая пальцы ей в рот. Она покорно их облизала.
