Но флагман почему-то молчал.
Она ведь только хотела попросить его о трансляции других кораблей, прекрасно осознавая, каким ударом это будет. Реактор снова смолчал, но отреагировал на просьбу. Ее разум заполнили разномастные голоса и шепотки, но слышалось все очень и очень отдаленно. Будто корабль намеренно глушил остальных. Ей стало так страшно, что она неосознанно сделала еще шаг ватными ногами, почти утыкаясь шлемом в прямую спину Рена.
И не заметила, что тот повернул голову, заглядывая себе за плечо.
Но не отшатнулся, только до скрипа сжал кулаки.
“Всесоздатели… помогите пережить это».
Глубоко внутри тлело понимание, что она могла бы избежать страданий, отсидевшись под крылышком Императора. Но не простила бы себе этого. И ей нужна была хоть какая-то поддержка, стимул, чтобы в пустой звенящей голове появилось хоть что-то. Буря боли засасывала в омут все больше, пока голос издалека не сообщил об установленной связи. Любопытство заискрило, чуть отвлекая. Огромная голограмма развернулась перед принцем, и Рей только тогда поняла, насколько близко она стоит к нему. Но отодвигаться не стала, только сделала небольшой шажок, выглядывая из-за его плеча поглядеть на чужого командора. Тот же уставился на Рена, кривя губы в непоколебимом недовольстве. « Как будто от обеда его оторвали…».
— Назовитесь.
От хлесткого приказа принца лицо породистого мужчины с жиденькими зализанными волосами и такой же бороденкой заметно вытянулось, растягиваясь чуть ли не всю площадь голограммы. К своей чести чужак сразу взял себя в руки, возвращая надменное выражение.
— Это вы явились незваными гостями… Представьтесь.
Почему-то вся ситуация ей показались каким-то абсурдом, нелепым фарсом. Чужак явно знал, кто стоит перед ним. Да и Рен не казался идиотом, что не знал, с кем ему предстоит схлестнуться. «Детский сад. Кто кого переунизит…» Рен демонстративно промолчал на реплику противника, ставя того в неловкое положение и ожидая ответа на свое требование. Бородатое лицо снова исказилось в негодовании.
— Я адмирал-командор Тейт, главнокомандующий Флотом системы В. Я предупреждаю тебя, щенок, если ты посмеешь…
Договорить ему не дала Рей.
От слов чужака ее вдруг замутило. Всепоглощающая злоба и ненависть накрыла чудовищной страшной волной, снося всю логику и благоразумие. И краем разума ей вдруг показалось, что все эти эмоции… принадлежат не ей. Ее личные эмоции никогда не были такими… сладкими, желанными. Поглотившие ее чувства были словно тщательно взращиваемые, с искренним старанием накапливаемые, и вот только сейчас выпущенные на свободу. И словно не она, а кто-то совсем другой, вывернулся из-за спины принца и почти выплевывая ненависть, прорычал, — Сам себе звание выдал? Плевать, кто ты там. Убери свои лоханки с моей дороги!
Мостик замолк, а Рен уставился на нее, не ожидая подобных выпадов, тут же отворачиваясь. Но она сейчас почти упивалась чужеродной тьмой, с удовольствием купаясь в нежных волнах восторга. Только скосила вбок глаза на принца, что стоял истуканом и делал вид, что все так и надо. Переговоры зашли в настоящий тупик и снова бородач очень быстро взял себя в руки. Вытаращенные от неожиданности глаза вернулись в норму и самозваный адмирал… засюсюкал, умильно растягивая губы.
— Какая дерзкая мелкая пичужка. Наверно, та самая ужасная дама, что крушит взмахом руки целые флотилии. Но что-то слабо верится таким слухам. Иди в кроватку деточка, не мешай старшим…
Дальнейшие слова самозванца пролетели мимо ушей. Чужие эмоции вдруг схлынули, обнажая уже ее личные. И она снова позволила себе нырнуть с головой в круговорот восторга и злости.
— Покажи… Покажи мне его флагман, мой рыцарь!
Рен никак не отреагировал внешне на ее требование, но через миг перед ней засияла мерцающая новая голограмма с красной отметкой посреди множества себе подобных, но помельче. Один брошенный взгляд на карту, и Рей, игнорируя оскорбления чужака, перебила его резким тоном.
— Хватит. Жаль, что ты не веришь слухам, старик.
Чужак замолк, позволяя тревоге вылезти на лицо. Но она уже не видела этого. Ее как на поводке потянуло к обзорным экранам. Неимоверно захотелось вживую посмотреть на чужие корабли. Спрятавшийся за спинами союзников чужой флагман вдруг издалека засветился красным, словно подсвеченный изнутри. Ей большего и не надо было. Сверкавшее внутри нечто запросилось наружу. Заныло, затерзало, прогрызая путь. Впрочем, она и не сопротивлялась этому. Ладонь затяжелела, словно ей вложили невероятно тяжелую ношу. И захотелось избавиться от этой ноши. Что она и сделала, откинув эту тяжесть в сторону яркого красного пятна среди черноты космоса. Взмах рукой и далекий огромный корабль неожиданно для всех вспух от мощнейшего взрыва.
Голограмма с бородатым адмиралом свернулась.
Связь с ним прервалась.
Вторая ладошка налилась теплом и ставшей такой уютной и родной тяжестью. И сквозь это мягкий кокон плавной плавающей необъяснимой радости она вроде слышала чьи-то возгласы, отрывистые приказы. Хотя эти звуки не мешали, она все равно отпихнула их подальше на задворки сознания. Слишком много красного она видела перед собой. Сжатый кулак, и еще один крупный корабль заполыхал, раскалываясь напополам, выбрасывая тонны газа и разбрасывая в своих собратьев обломки. Красота разрушений заворожила настолько, что она была готова зареветь в три ручья от невозможности поделиться хоть с кем-то тем, что она сейчас видела. И поделиться радостью хоть с кем-то, что это именно она создала подобную идеальную гармоничную картину огня и гнева. Но Рей вздрогнула, когда на ее плечо легла тяжеленная рука в черной бездне перчатки. И эта же рука безмолвно попросила (или может… приказала) ей остановиться. Но вздрогнула она не от просьбы или приказа. Она вздрогнула от боли, что принесла ей эта рука. Вся картина, рисуемая ее теплом и восторгом стала до невозможности страшной. До ужасной режущей боли ясной и четкой. Словно рука была камертоном, усилившая стократно, тысячекратно всю мощь, что вновь рвалась наружу.
И вдруг все… исчезло.
Все восхищение, что переполняло ее, показалось ненастоящим, несущественным. Тепло и родная тяжесть в руках испарилась как дымка. Голова вдруг прояснилась, и Рей поняла, что Рен был прав, жестом приказывая ей притормозить. Иначе бы она снова не увидела окончания устроенного ею очередного цирка. Ее зашатало, будто она на своих плечах тащила на буксире целый истребитель. Ладонь на плече давила к полу весом всего мира, и она как можно осторожнее повела плечом, высвобождаясь из-под давления. Голова звенела от пустоты и непонятного дребезжания, пульсирующими обертонами колыхая что-то новое, неизученное внутри себя.
— Дальше… дальше развлекайтесь сами.
Едва переставляя ноги, она покинула мостик. Колени подвели за первым же углом и ей пришлось опереться спиной о стену. С трудом снятый шлем покатился в сторону, выпущенный враз ослабевшей рукой. Тело окончательно сдалось, в глазах резко потемнело. И хотя в пределах видимости торчал один из паладинов Рена, но почему-то даже не сдвинувшийся с места при виде нее, оскорбиться столь вопиющим пренебрежением собственной персоной она уже не успевала, сползая по стене.
Но затухающее сознание все же дало понять, что ее подхватили на руки и куда-то несут.
Одного кивка адмиралу Сатура хватило, чтобы тот понятливо перехватил бразды управления. Рен вышел почти сразу после ухода Рей, и он же успел подхватить падающее тельце, рыком отгоняя тянущего к ней лапы паладина. Бережно прижимая к себе бессознательное тельце, не сильно-то и торопился в медблок, разглядывая бледное лицо на своей груди. Мокрые волоски облепили лоб, но дыхание было стабильным и он нес свою ношу, морально готовясь к повторению прошлого.
Но он был готов заранее.
Он уже знал как действовать, если Дама в его руках снова решит запереться внутри своего сознания. Он был готов снова и снова продираться сквозь завалы и выдирать ее разум из плена саморазрушения.
