— Но ты… не одна умеешь отвлекать… Ночью, — он замахнулся, рубя наискосок, будто хотел разрубить ее пополам. — Ночью… я покажу тебе, чего мне стоила моя выдержка.

Он снова змеиным движением перетек в стойку, приглашая захлебнувшуюся слюной Рей нападать. Но та осталась в глубочайшем ступоре и с глупой улыбкой от обещания, прозвучавшего ранее, хотя буквально прошлую ночь он и так часами заставлял ее кричать. Шортики уже были мокрыми не только от пота, размякшие вдруг коленки отказывались слушаться, но Рей смогла собрать себя в кучу и броситься на него с новой порцией энтузиазма.

Под конец все тело ныло, жалуясь на несправедливость бренного мира, а возросшая детская обида мешала запоминать все замечания после каждого пропущенного удара. Но как и было обещано, ночью каждый синячок был зацелован, каждая отметинка от его меча — зализана.

Ночью обида слетела ненужной шелухой.

Через неделю ежедневных тренировок интенсивность занятий резко возросла. Рен стал драться намного суровее, жестче, не давая ни малейших послаблений. Рей на этих занятиях больше не улыбалась, всерьёз воспринимая науку. Хотя количество пропускаемых ударов не уменьшалось, а синяки только увеличивались, не успевая сходить, только через месяц Рей поняла, каков он на самом деле в бою на полную силу. Но и сама чувствовала себя намного увереннее, сильнее, а впитывая знания, что вываливал на нее муж — хитрее.

Намного хитрее… и злее.

Только одно ее стало не устраивать в относительно размеренной счастливой жизни. Она почти свыклась с тем, что возлюбленный исчезает иногда, возвращаясь в таком раздрае, что старалась держаться подальше и давая время остыть. Понимала, что он делает все, чтобы ее никто не коснулся в будущем.

Потому и не трогала.

Не лезла в его дела вообще, зная, что это чудовище придет к ней и упадет в ноги в поисках спокойствия и ласки.

И из всего ее не устраивало только одно.

Чем суровей становились тренировки, тем отстраненнее становился ее рыцарь в постели. Их общая связь все также становилась неразрывным канатом ночью и тонкой нитью днем, Рей видела все тут же огромную любовь к ней. Но касания становились все легче, поцелуи мягче, движения тише и осторожнее. Словно старался компенсировать нежностью всю его грубость и жестокость. Даже его изрядно исхудавший внутренний монстр теперь всегда лежал, отвернувшись, едва подрагивая изодранными в хлам крыльями и обиженно поскуливая.

Пока она сама, в одну из тягуче-нервных ночей уловив тяжелый флер пакостной жалости, что не успел скрыть Рен, не вывернулась из-под напряженного тела, не дав им обоим закончить начатое, и не отодвинулась на край кровати, собираясь свалить в душ.

Впервые одна, без части своей души, что сейчас лежала рядом и недоумевающе царапала взглядом лопатки.

Но решила, что стоит объяснить непонятливому принцу, чем она недовольна. Только тихо прокаркала, — Не надо жалеть меня. Это… почти больно. Твоя жалость подавляет. Хватит… жалеть меня. Мне нужен настоящий ты, а не мягкая версия тебя.

«А вот и первая непонятная ссора. Вроде и ссора, а вроде и нет».

Вместо ответа услышала шорох простыни и получила нежнейший поцелуй в торчащий позвонок чуть выше тех же лопаток.

Только уйти не смогла.

Даже пошевелиться не смогла.

Окутанная тяжеленным коконом Силы, Рей судорожно вздохнула, ощутив мягко легшую на горло руку, тут же нежно сдавившую гортань. Стальной канат их связи взвизгнул вспышкой гнева, а чудовище тяжело зашевелилось, поднимаясь на лапы и яростно выхлестывая хвостом искры. Больная тоска заколола всю суть, разодрала в клочья волю, выбивая первые горькие слезы от накатившей безысходности. И все это моментально было смыто великолепным ликованием, без труда задавившим и жалость, и осторожность и все на свете. Так и не вышедшие слезы пересохли сразу, когда мужская рука опрокинула ее обездвиженную на спину, без труда подтянув на подушки. Рен долгие минуты странным взглядом всматривался в ее глаза, позволяя ей сполна прочувствовать тот ворох эмоций, закрутивших бурю вокруг монстра. Легкая, но безобразно жестокая улыбка наползла на его губы, едва принц уловил отголоски начинающей раскручиваться похотливой спирали интереса.

— Значит… слишком мягко для тебя, — выдохнул ей в губы Рен, поглаживая пальцами беззащитную шею. — Твое тело не сильно-то и сопротивлялось моим нежностям. Я-то считал, что моя аккуратность ночью станет достойной платой за жестокость днем.

С каждым словом он все ближе подбирался к ней, в итоге нависнув горой мышц и огня. Спеленатая Силой Рей могла лишь облизывать пересохшие губы и прислушиваться в волнам смешавшихся эмоций. Продолжая слегка сдавливать горло, принц уперся готовым членом к ее бедру, принявшись потираться самым кончиком, размазывая по разгоряченной коже капельки возбуждения. Мимо пролетела легкая волна раздражения, и Рен перевернул ее на бок, тут же хватаясь за руку выше локтя и отводя взятую конечность в сторону, выставляя напоказ торчащую грудь. Обездвиженная Рей лежала лопатками на матрасе, при этом красиво изогнутая в поясе, лежа на одном бедре. Задыхавшаяся от предвкушения. Пальцы с горла исчезли, переместившись на бедро, вторая жесткая лапища вдавила плечо в постель. Грубо вдавила, почти больно стискивая и впиваясь ногтями. Вся кожа до малейшего сантиметра горела под его животным взглядом, коим он медленно оглядел почти распятую жену под собой. Воздуха давно категорически не хватало, уйдя весь на разжигание дикого жара между ее ног. Почти трепетным движением второй руки Рен подтянул одну острую коленку, вдавливая в ее же ребра… и вошел одним резким толчком.

— Значит, больше не хочешь нежности? — прохрипел принц, облизываясь на выгнувшее тельце под ним и легонько водя подушечками пальцев по всем доступным местам, сразу выбирая карающий темп. — Вот так лучше? М?

— Да!

— Не слышу тебя, любимая. Лучше?

— Лучше! Лучше!

Вколачиваясь с утробным хрипом в обездвиженную жену, он с силой таранил ее собой, с каждым ударом теряя концентрацию. В конце концов он и сам не понял, когда жена успела высвободиться, свободно шаря руками по его влажной коже. Уже готовый разрядиться, Рен в какой-то момент заторможенно понял, что Рей, умудрившись ловко вывернуться из хватки, отскочила на другой край кровати. Разбушевавшийся монстр, потеряв из-под себя сладкое тело, неотрывно следил за ней, с жуткой гримасой на искаженном похотью лице. Тяжело дыша и сжимая кулаки в нетерпении, Рен потянулся к ней, собираясь немедленно сорваться с места и наброситься на добычу. Но Рей успела выставить перед собой ладони, примирительно шепча тихую просьбу.

— Остановись… пожалуйста.

Чудовище покорно село на задние лапы, не переставая облизываться и Рен замер, продолжая шарить глазами по вдруг ставшему недоступным желанному телу.

Осторожными движениями Рей приблизилась к нему, и слегка надавив на грудь раскрытой ладонью, заставила того сесть на край постели. Едва она медленно опустилась между его разведенных ног, монстр восторженно завыл. Комок неверия и пугливого стыда ударил по канату их связи, и Рей покраснела, опустив глаза на вздыбленный орган Рена. Крылья носа принца принялись раздуваться, словно он ловил малейшие запахи, а глаза начали недоверчиво метаться по ее лицу, едва она уложила обе его ладони себе на голову.

Еще и своими пальцами поверх заставила сжать волосы в кулаки.

Монстр разметал свои цепи, как только она, старательно растягивая губы, принялась медленно насаживаться на багровый от притока крови член. Маленький рот с трудом принимал дальше головки, и Рей, обхватив обеими руками огромный ствол, водила пальцами вверх и вниз, бесхитростно помогая себе язычком, прослеживая им каждую венку. Принц почти перестал дышать, туго стянув копну волос в два пучка и закатив глаза. Смелея с каждой секундой, вскоре она уже жадно вылизывала пульсирующий орган, не пропустив ни единого местечка.

— Помоги мне. Я… Я уже не понимаю тебя… покажи мне, как тебе больше нравится.