Я сделала шаг влево, слегка приседая на одну ногу и вновь поднимая фотоаппарат к лицу. Какая жалость, что он не видел то, что видела сейчас я. Каким контрастным стало его лицо, кожа и словно вылепленные из живого гранита черты, приобретая лоснящийся оттенок будто металлического отблеска и усиливая резкость каждого волоска, поры и родинки в десятки раз. И всё это на фоне оживающего за его спиной моего ирреального мира.

Как ни странно, но Дэниэл подключился к моим первым фотопробам, буквально с ходу и без лишних вопросов. Заметно расслабляясь и даже изменившись в выражении лица, он так и оставил альбом на коленях, зато принял позу, которая в итоге и предстала «зрителю» его естественным состоянием на данный момент. И он смотрел вовсе не в объектив фотокамеры, а на того, кто только что его позвал. На случайного собеседника, хорошего знакомого или кого-то, кто привлёк его внимание с далеко не поверхностным интересом? Его прямой, можно сказать, нацеленный в меня взгляд стал не просто сфокусированным, казалось, он всматривался вглубь того, кто в эту же секунду смотрел в его всевидящие глаза. Когда я в тот момент нажимала кнопку пуска, одновременно перехватывая его взор, меня буквально ударило микроразрядом статического напряжения, а по спине до самой макушки пробежался, будто царапнувшей искрой, колкий озноб нервной дрожи.

И что, чёрт возьми, это было? Кто кого пытался перетянуть в свои скрытые фантазии?

– На самом деле, – сердце в груди выдало шокированным перебором, тут же переходя на частый и гулкий ритм, перебивая спокойную размерность дыхания и голоса, – это весьма распространённый среди фотографов стиль. Ничто не передаёт столько глубины, разительного контраста в монохромных оттенках, да и характера в целом, как чёрно-белая фотография.

Я ненадолго замерла, регулируя цифровое увеличение визуального объекта. Как только фоторамка полностью захватила всё лицо Дэниэла, я остановила приближение и сделала очередной снимок. А он так и продолжал смотреть не сколько в камеру, а вглубь меня, даже через цифровой экранчик. Мой палец снова надавил на кнопку зума и отпустил её, как только в границах видоискателя оказались одни лишь увеличенные в несколько раз глаза мужчины. Чуть повременив, я почему-то вдруг передумала и не стала делать следующего кадра, сбросив все последние настройки до изначальных.

Похоже, мне требовалась лёгкая передышка. Руки, пусть совсем чуть-чуть, но задрожали.

Опустив Никон, я посмотрела прямо на Дэниэла без помощи фотокамеры.

– Думаю, вам нужно узнать ещё кое-что из того, что не смогло вместиться в моё объявление. – и, видимо, меня продолжало укачивать невидимыми волнами слившихся воедино противоречивых чувств и желаний: эмоционального волнения, сладкого страха и чего-то ещё, вызванного близостью этого абсолютно незнакомого мне человека. Словно оно принадлежало вовсе и не мне, а тому, к чьей метафизической тени я только что прикоснулась, едва ли осознав это до конца, как и поняв, что же это было на самом деле.

– Дело в том, что мой дипломный проект должен состоять из практической работы по основным темам всей учебной программы моего факультатива. И, грубо говоря, мне нужно будет сделать немереное количество снимков, из которых я должна буду выбрать лучшие кадры. Потом, мне придётся доводить их до ума в графическом редакторе до требуемого уровня и ожидаемого от меня подхода к выбранной теме. То есть, я сейчас клоню к тому, что, скорей всего, это будет далеко не один и даже не два фотосета. Мне придётся переоформлять студию несколько раз, устанавливать осветительное оборудование, создавать нужный фон, искать подходящую бутафорию, необходимые реквизиты и всё такое. К тому же, я работаю здесь не каждый день, только по вторникам и четвергам, где-то с трёх-четырёх до шести вечера. Хотя в объявлении я об этом вроде как указывала.

– Это такой «ненавязчивый» намёк на то, что мне придётся приходить сюда очень много-много раз? – он так и продолжал на меня смотреть, не меняя изначальной позы и не выходя из выбранного им «образа». А я никак не могла понять, ждал ли он того, что я и дальше буду его снимать или же вжился в данную роль окончательно? А может он действительно пытался заглянуть за сокрытую от чужих глаз черту моих внутренних видений и психоделических фантазий? Внутрь меня самой?..

– Именно. Или хотя бы ещё парочку, если вы готовы и дальше жертвовать своим личным временем на всемирно безызвестного фотографа. – я даже немощно сдвинула брови и «отчаянно» поджала губы, надеясь на то, что выгляжу не слишком жалкой просительницей.

Как бы это странно не звучало, но передо мной продолжал сидеть совершенно незнакомый мне человек. Я понятия не имела, кто он такой в действительности, чем занимался, как и с кем жил, но… мне ужасно хотелось, чтобы он пришёл ещё раз. Хотя бы ещё один малюсенький разочек.

Вот хотелось и всё тут! А там, как говорится, хоть потоп.

– И что?.. – Дэниэл потянулся правой рукой к левой ноге неосознанным жестом, растирая определённую точку под коленкой неспешным, массирующим движением (не знаю почему, но даже это, видимо вошедшее в рефлекторные привычки мужчины действие, вызвало у меня едва не бесконтрольное желание сделать очередной стоп-кадр). – Я даже смогу посмотреть на все эти снимки до того, как они попадут на глаза дипломной комиссии?

Моя ответная улыбка достигла своих возможных пределов, выдавая с потрохами горе-блефомана.

– Даже более того!..

_______________________________________________________

О.Ж. Грант* – персонаж Гари Олдмана из кинофильма «Трасса 60»

***

– О, боже!.. Боже, боже, БО-О-ЖЕ-Е! – Сэм перебирала нарезанные в разных форматах карточки из дешёвой фотобумаги с распечатками моих последних фотоснимков. – Клянусь мамой, это не может быть правдой. Я сплю и вижу сказочный сон. Да такого в принципе быть не может! Не мог он упасть тебе на голову просто так из ниоткуда. Ты меня реально разводишь. Это… это же… Бог мой… какая попка!.. Я должна посмотреть на него вживую и убедиться лично, что он настоящий и не плод моего воспалённого воображения! Да и где доказательства, что ты не натягала чужих снимков из интернета?

Где-то за сотню лучших пробных фотографий Дэниэла в тёмно-коричневой водолазке и чёрных джинсах на фоне белого экрана в нашей фотостудии заняли не меньше трети всей поверхности кровати Саманты. Моя рыжеволосая, зеленоглазая и эффектная даже в спортивном (обязательно тёмно-изумрудном) костюме подруга с каким-то нездоровым остервенением перебирала и разлаживала перед собой на покрывало ещё пахнущие принтерной краской свежеиспечённые фотографии, то хватаясь за очередным не замеченным ранее ею кадром, то возвращаясь к уже отложенным.

Портреты крупным планом, захват по пояс, в полный рост, с одного ракурса, с другого, анфас, профиль, в три четверти, с очень близкого расстояния, с далека, сверху, снизу… С закрытыми глазами, с открытыми, с блуждающим взглядом за пределами этого мира или заглядывающим в твою сомлевшую от тайного предвкушения душу…

Честно признаюсь, снимков было куда больше, причём в разы, и оставшиеся на компе нераспечатанные позитивы выглядели ничуть не хуже тех, которые Сэмми сейчас сортировала с маниакальной одержимостью тайной фанатки своими загребущими, едва не дрожащими от жадности пальчиками. Даже я не успела толком их все пересмотреть и изучить, прекрасно понимая, что на это уйдёт далеко не пара часов. А с моими-то созерцательными зависаниями только на одной картинке – это даже не вопрос времени, а минимум целой вечности. А если я ещё полезу в графический редактор для обработки и ретуширования хотя бы парочки снимков, реальность потеряет меня уже навсегда и безвозвратно.

– Ты даже заставила его разуться, какая шустрая девочка.

– Мне показалось, будет интересней, если он будет без обуви. – вру! Да кому вообще может прийти в голову, для чего на самом деле я захотела его разуть? Только если сумеют разглядеть на фотографиях и увидеть истинный смысл моего коварного замысла – то, каким Дэниэл стал частично «незащищённым» или даже одомашненным. Вроде как мелочь, но всё равно бросается в глаза, добавляя позирующему исключительного шрама и притягательного обаяния.