А ещё меня непреодолимо тянуло его сфотографировать, уже таким, каким он стоял передо мной прямо сейчас и против солнца. Чёткий чёрный силуэт будто вышагнувшего из яркого света таинственного незнакомца в тёмном. Похоже, меня уже пробирает по самое небалуй, запуская в моей голове ржавые шестерёнки просыпающегося воодушевления.

– А у вас имеются при себе работы, которыми вы могли бы похвастаться?

Эмм… И кто кого из нас принимает на работу?

– Конечно! – ну, конечно, малышка Алиса была готова на всё, лишь бы удержать белого кролика в поле своего зрения хотя бы ещё на часик. Даже поменяться для этого ролями со своим гостем. – Можете пока присесть, а я схожу за альбомом в подсобку.

Если бы ещё кто-нибудь сказал, что же со мной не так и почему меня так тянуло ему угодить хоть в чём-то? Я же понятия не имела, кто он такой вообще, впустив в студию буквально первого встречного и даже не поинтересовавшись, какое отношение он имел к нашему колледжу. А теперь показываю ему в сторону диванов, которые он не так давно разглядывал с явным недоверием, разве что не предлагая в довесок тёплого пледа и домашних тапочек. Никогда бы не подумала, что однажды перестану соображать при знакомстве с представителем мужского пола. Похоже, жизнь не собиралась учить меня уму-разуму вообще никак и ни при каких обстоятельствах.

Но мой гость кивнул в ответ положительным согласием, и меня тут же подхватило с места подобно Гермесу только что обувшемуся в свои крылатые сандалии. А на деле, глупышка Алиса едва не бегом засеменила в смежную подсобку студии в своих стареньких кроссовках на босу ногу и болтающихся на ходу штанинах джинсовых бриджей.

Мне действительно не терпелось поразить его своими работами? С чего это вдруг? И разве это не я должна сейчас его расспрашивать какой у него стаж работы в качестве профессиональной фотомодели, и где он до этого снимался? Ага! Щазз!

Все мои мысли на тот момент были заняты абсолютно противоречивыми желаниями и необъяснимыми с моей стороны действиями. Как будто это не я, а он являлся искушённым эстетом в мире художественной фотографии и именно от его одобрения моих работ зависело наше с ним дальнейшее сотрудничество. Как говорится, приехали. Хорошо, что я не додумалась по ходу привести себя в порядок и поискать в своей сумочке где-то глубоко-глубоко завалявшуюся помаду.

– Может, хотите что-нибудь выпить? – отсутствовала я совсем недолго, по той же причине, из-за которой не стала делать себе причёску, переодеваться из «рабочей робы» в вечерний туалет и соответственно полировать на руках-ногах маникюр-педикюр. Так что, да, вернулась я практически сразу. Даже минуты не прошло.

Дэниэл только-только успел присесть на край черного дивана, идущего вслед за красным от окна. Оба дивана были низкими, обтянутыми не совсем ещё стёртым кожзаменителем, но, видимо, особого дискомфорта не вызывали. Чего не скажешь обо мне, вернее, о моих странных предложениях.

Судя по всему, как раз из-за моего последнего вопроса мой гость и вскинул голову от удивления.

– Хотите, чтобы я расслабился? – мне показалось или он снова нахмурился с эдаким сомнительным напряжением во взгляде, хотя вроде как и пытался шутить и улыбаться.

– Было бы неплохо, – думаете, я шутила? Нисколько! Была б моя воля, приготовила бы пару романтических коктейлей собственными руками. – Но кроме воды и кофеварки у нас здесь ничего крепкого не имеется.

Я как раз (но уже не торопясь) дошла до дивана и всунула ему в руки пухлый альбом-скоросшиватель стандартного формата А3 в кожаном тиснении красного цвета и с чёрными завязками из шелковых тесемок. Да, угадали, самый мой любимый и особенный. Только без наклеек из сердечек со стразиками.

Мужчина протянул к альбому свою внушительную ладошку, продолжая смотреть мне прямо в глаза снизу-вверх. Не удивительно, почему меня сразу бросило в жар. И хрен поймёшь от чего. То ли от вида его руки, на которой хотелось залипнуть взглядом на долгие адцать минут, то ли от его пробирающего насквозь взора. Но, скорее, от всего сразу.

Пришлось заставить себя насильно отвернуться и пройтись в противоположную от окон мастерской сторону. А точнее в дальний конец помещения, где у стены стоял весьма внушительный стол-горка из тяжёлого дерева с многоярусными полками-стеллажами под студийное фотооборудование и прочую вспомогательную оргтехнику. Я свернула и подошла к той части столешницы, на которой обычно складировали старую фотоаппаратуру всевозможных поколений и образцов. Именно там и находилась моя обожаемая классика бессмертных зеркалок.

Увы, Дэниэл, но твой час пробил. Ждать твоего согласия – больше не имеет смысла. Дверь заперта, а мои руки тянутся к моему надёжному любимчику Никону предпоследнего года выпуска с объективом для близкой, портретной съёмки.

Это моя территория, на которой работают лишь мои правила. Прости, что не предупредила тебя заранее, наверное, не посчитала это столь важным. Но ведь Алиса прыгнула в кроличью нору тоже не имея представления, что же её ждёт и какие опасности будут подстерегать её за каждым поворотом. Она рискнула и попала в сказку.

Обещаю, больно не будет. А вот будет ли это сказкой?..

– Это действительно очень интересно.

Твой голос раздался за моей спиной чуть издалека, будто прорываясь из внешнего мира в невидимые границы моего разыгравшегося воображения. Я как раз подхватила увесистую зеркалку своими загребущими пальчиками, тут же на автомате включая цифровой экран с сенсорными настройками и, почти не глядя, устанавливая нужный мне режим предстоящей съёмки с подходящим качеством разрешения будущих снимков.

– И это всё ваши работы? – надеюсь, это было сказано от чистого сердца? По крайней мере, интерес в голосе Дэна казался неподдельным. А ещё в нём проскальзывали нотки искреннего восхищения и какие-то особенные бархатные вибрации, от которых сладкие разливы усилившейся приязни на уровне моей диафрагмы становились более глубокими и будоражащими.

– Вам действительно интересно? – моей выдержке пришёл конец. Я резко развернулась и сделала несколько наступательных шагов в сторону своего ничего не подозревающего гостя.

– Шутите? – а он поднял свой до неприличия пристальный взгляд на меня, наконец-то прерывая просмотр моих самых удачных снимков. – Я впервые вижу нечто… удивительное и захватывающее. – хотела бы я ему ответить тем же, рассматривая его лицо в рамке видоискателя на рабочем экране Никона. – Неужели такое можно заснять с помощью обычного фотоаппарата?

– Обычного фотоаппарата? – удержать ироничную усмешку, увы, не удалось. – Как правило, вот такие «обычные» зеркалки считаются самым профессиональным оборудованием. И только в руках воистину настоящего мастера они способны сохранять на плёнке или электронных носителях памяти непревзойдённые шедевры из так называемых неуловимых мгновений нашей обыденной жизни. Кстати, самые лучшие чёрно-белые снимки получаются именно у зеркалок.

Удержаться от соблазна так и не удалось. Я всё-таки подняла взгляд с экрана фотокамеры и посмотрела в лицо Дэниэла. Сердце в груди предательски всколыхнулось, тут же со всей дури ухнув о рёбра. Не хватало, чтобы у меня ещё и руки задрожали.

– Как раз хотел спросить, почему у вас только чёрно-белые фотографии? – а хотел бы он узнать, каким я его видела в этот самый момент и что собиралась сделать с данным образом в ближайшее время?

Я подняла Никон к своему лицу. Сработала автоматическая задержка фокусировки механического объектива, за которой последовал характерный щелчок заснятого кадра.

Мужчина отреагировал моментально, удивлённо приподняв и свои грузные брови, и колдовские глазища цвета медно-янтарного коньяка. Мой палец тут же нажал на «спусковой курок», а я «виновато» улыбнулась в ответ, опуская на время камеру вниз.

– Это моя «профессиональная» фишка. – сложнее было отвести взгляд от оригинальной картинки, которая намертво вживлялась в мою память, раскачивая на всю катушку бурное воображение совершенным образом безымянного героя в чёрном. Казалось, ещё немного, и белая стена за его спиной вот-вот начнёт раскалываться на бесчисленные трещинки, рассыпаясь впоследствии в невесомые хлопья белого пепла и выпуская на волю ажурные узоры фантасмагорических растений невидимого им мира.