39 Он в память дяди ненадолго хоть раз в неделю посещал домашний храм и с чувством долга, в помин там свечи зажигал. Но не молился. К суеверью и на дому устроить келью, был равнодушен и давно. Но ради дяди всё равно хранил старинные заветы. Тот, может видел в этом толк. Был у Ильи семейный долг, все выполнять его заветы. Попов не звал, он их не чтил. Илья всегда по – светски жил. 40 Ноябрьским днём, одним из ясных, в карман засунув бутерброд, устав от дел однообразных, Онегин вышел из ворот. Побыть с природой без прислуги, исследовать места в округе: леса, долы, ручьи, луга, под песнь чечетки иль щегла. Полюбоваться снегирями, собрать в гербарий нужный лист, рябины стылой сладкой кисть найти меж голыми ветвями. Жаль, перелётных журавлей, уж нету в мареве полей. 41 Илья, плутая меж стволами, вдруг, вышел на простор лугов, покинув свалки меж домами не от природы, а жильцов. Светлела речка недалёко. Берёзки нагие, сорока оберегали берега, чуть схваченные твердью льда. Не сберегли, на них застыла навозно – ржавая волна. Беспечно бойкая желна за год сноровки не забыла — стучала в завязи сучков, ища застылых червячков. 42 Узнал, Онегин это место. Бывал он здесь давним – давно, в далёком, невозвратном детстве. Как с дядей, расстелив рядно на шелковистом покрывале читали, в шахматы играли на лоне пряной муравы, до впредь назначенной поры. Потом купались до озноба и грелись, руки распластав, подставив каждый свой сустав навстречу греющего свода. Вернуть бы прежние года, чтоб было так же, как тогда: 43 вокруг раздолье, птицы свищут, там кулички по кромке вод бегут, клювами что-то ищут, перебегая лужи вброд. Иван-да-Марья в полгектара, пчела полрюмочки нектара взяла у них, несёт в леток. Ей по душе двойной цветок. Стрекозы, бабочки, букашки… кто к солнцу тянется, кто в тень. Все прославляют жизнь и день. Мелькают ласточки-монашки. Воспоминаний светлый сон. А в явь – замусоренный склон. 44 На этом я главу венчаю. Как мог Онегина списал. Он возвратится скоро к чаю, уж, видно, в двери постучал. Желаю очень, чтобы в жизни, его не ждали больше тризны или какой-нибудь порок. Богатство дяди было впрок. И жизнь, устроенная, вскоре пусть обрела бы нужный смысл. И как корабль желанный бриз, нашла решение простое. В другой главе продолжу стих, пока порыв мой не утих. Глава вторая «Всё в преходящем было, только знак извечных тайн, начертанных на небе. Макс. Волошин». 1 Усадьба – дядино наследство, построена была давно вдали от всякого соседства, хотя Онегин всё равно не докучал соседям дальним своим присутствием банальным. Но для знакомства посетил, а у кого – то погостил и скоротал в беседах вечер, о новостях, о том, о сём. В знак уваженья за приём. Но больше слушал, не перечил. Не нарушая этикет, хозяйкам даровал букет. 2 Илья был больше расположен в усадьбе время проводить, где дом уютен и ухожен, любому вкусу угодит. В столовой, спальне, кухне, зале, которая пока в опале и дядин бывший кабинет, блестело всё, как и паркет. Был телескоп и игровая, библиотека и бассейн. Могла открыться для гостей и в зимний сад дверь раздвижная, Он полюбил в закатный час смотреть в камин на рыжий пляс. 3 Онегин жил в одной из комнат, не потревожив ничего. Ведь эти вещи дядю помнят, прикосновенья рук его. Шкафы, диваны, вазы, кресла… не сдвинуты с былого места. Картины знатных мастеров, всё также смотрят в ворс ковров. И стол рабочий гладью блещет, зовёт к работе чистый лист. Под музыкальный плавный диск бассейн за дверью тихо плещет. Здесь не спартанским был уют, но говорят ведь – что дают… 4 Он в доме свой завёл порядок, но слугам не было причин роптать, бояться новых тягот для женщин, девок и мужчин. Все наряжались словно в праздник, всегда был в «хаки» только стражник. Но там военный был устав и лично преданный состав из караульных помещений. И на расставленных постах, был каждый на своих местах, не прерывая зорких бдений. Остались дядины враги, от их коварства стерегли. |
