Впервые он забрёл сюда почти сразу, как только был переселён во дворец. Забавно… Помнится, что приставленная к нему гувернантка перепугалась не на шутку, когда не смогла найти его там, где оставила. А он, пленённый красотой старинных переплётов, шёл поглощённый чистым восторгом от книги к книге, погружаясь всё глубже и глубже в лабиринт библиотеки. Наверное, это у него от матушки – всё же она очень рано научила его читать. И он шёл. Шёл меж длинных стройных рядов полок, уходящих в высь пока недоступную для него. Тонкая и совсем грубая кожа, металлические заклёпки и дужки, дорогая парча и совсем вытертые корешки. Он ощущал их своими детскими ладошками –вспышки жизней, заключённые меж страниц в стройные ряды и столбики надписей, богатые иллюстрации и скорые скупые зарисовки. Хранилище королевской библиотеки стало для него особым местом. Потом он часто приходил сюда. Сначала из любопытства, затем и сбегая от назойливого внимания придворного люда, и чураясь глупых шумных сверстников. А потом уже прятался, опасаясь, что с ним что-то не так, что он болен или проклят, но как бы не так… И теперешний он улыбается наивным предположениям и страхам прошлого себя.

Он проводил здесь дни напролёт в компании мудрых мыслителей и отважных путешественников прошлого, делал задания, что давали учителя, и предавался праздным и весьма серьёзным мыслям за чтением очередной книги. И вот, по итогу стольких лет этот закуток приобрёл вполне обжитый вид: у старого массивного письменного стола появился новый легкомысленный стул вместо неудобного табурета, сбоку пристроилась старая тахта с парой подушек и тёплыми одеялами, отдающими сыростью, - всё же даже в летнюю жару тут бывает зябко.

Стянув рубашку и наслаждаясь бодрящей сыростью, что не даёт уснуть, Титр взгромоздился на тахту, закинув босые ноги на стол, чтобы не свисали. Он не давал направления своим мыслям, позволяя свободно течь, желая отрешиться от событий сегодняшнего дня, но вновь и вновь возвращался к схватке с королём. Потянулся, шумно вздохнул, отгоняя образы, и увязая вновь в сомнениях: догадался ли или нет. И все треволнения медленно оплетала апатия и затягивала в свои силки, нагоняя глухое серое безразличие. Как ему теперь вести себя? А нужно ли как-то вести себя? К чему это всё? И почему он столь наивно полагает, что без него не справятся? В конце концов у короля кроме незадачливого сына целый кабинет министров…

По телу прошла холодная дрожь – предупреждение, что его ищут. Что ж, все свершится раньше, чем он думал. Ну и пусть. Лень растекалась по телу равнодушной вялостью и мягко сдавило горло, напоминая о призраке голода, который его неотступно следует за ним уже больше полугода. Сквозь ткань лениво сжал пылающую плоть, со скучающим безразличием мысленно следуя за мурашками на коже и наслаждаясь предвкушением совсем скорого и неизбежного насыщения. Прикрыв глаза предплечьем, усмехнулся – интересно было бы взглянуть на выражения лиц тех, кто застал бы его за подобным. Хотя он всё же не утратил благоразумия и отшвырнул мысль, не додумывая, - не сейчас, он ещё успеет взять своё.

Он чувствует, уже близко. Уж слышны широкие тяжёлые шаги. Странно, слишком…неистовые. Что-то случилось, пока он здесь отсиживался?

- Титр! Ты здесь? – взревел король, заходя в закуток, и голос его дребезжащим эхом зазвенел выше книжных полок.

Глаза с лёгкостью переключились на звериные и он сквозь тьму бросил оценивающий взгляд на вошедшего. Да, он определённо в ярости, даже поисковая искра, за которой он пришёл, мерцает.

- Да, мой повелитель, - голос получился глухой и с хрипцой; кашлянув, Титр, не спешил подниматься и поинтересовался с привычной холодной формальностью. – Случилось что-то серьёзное?

- Ты!..

Искра переродилась, вспыхнула, разрослась и под напором зеленоватого свечения заставила тьму отступить на пару шагов вокруг. Зверь внутри недовольно сощурился, возвращая привычное зрение. Титр инстинктивно мотнул головой и чуть не врезался в сапог его величества. Он озадаченно смотрел на короля снизу, став свидетелем как вспышка гнева вдруг на мгновение уступила место замешательству. Наверное, всё-таки стоило набросить рубаху.

- Я… – устало подсказал Титр, стараясь переключить внимание короля с разглядывания на суть визита.

- Да, ты! – опомнившись, рассвирепел ещё с большей силой вошедший. – Как ты посмел! Ты и Барха! И вообще, чем ты тут смеешь заниматься?!

Всё-таки под шальварами не успело улечься, хотя вроде же достаточно свободные, но гневный взгляд был брошен именно в туда. Титр шумно вздохнул, нехотя сел, взъерошивая волосы, посмотрел на короля и спокойным голосом спросил:

- Вам Барха рассказала?

- Да! А строил из себя невинную овечку!

- Я хотел бы знать, что именно она рассказала… - и потёр лицо, будто только проснувшись.

- Тебе ещё подробности нужны?!

Похоже скучающий тон советника был последней каплей – в воздухе проступали светящиеся зелёные всполохи, пытающиеся медленно, но верно сложиться в Печать Подчинения. И вот только её не хватало.

«Да гори оно синим пламенем», - устало подумал Титр и как бы невзначай провёл рукой по воздуху, стирая незавершённый круг.

- Присядьте и мы спокойно поговорим, - тактично поднял, прислонив к спинке тахты, подушки и одним щелчком пальцев на всякий случай наложил Печать Уединения. – Можно даже выпить, если вам так будет проще, – придвинул стул на манер столика и, лёгким движением руки явил из воздуха небольшую бутыль, пару чарок и поставил сверху.

Он вопрошающе посмотрел на короля, будто не понимая чего тот молчит и медлит. Значит, Барха рассказала ему не всё. Хотя странно, что после случившегося днём и факта их отношений с принцессой он не догадался сам.

Тяжело вздохнул. Не предатель, но всё же таковым себя чувствовал. Под ногами разверзлась бездна и сердце сжало до боли. Ему было жаль. Жаль, что, срывая декорации со своего мира, он невольно цепляет чужую жизнь, нанося удар в спину. Увы, всё кончено. Ещё днём от случайной искры мосты к отступлению начали заниматься огнём, а Барха лишь ускорила неминуемое. Да свершится, что суждено, будь оно не ладно.

- Титр?

- Да, это я, - сосредоточенно взглянув на ошарашенного короля, утомлённо потерев переносицу, отвечал он.

- Подожди! Стой! Я не понимаю… Как…

Наверное, он всё же отказывался поверить в то, что видел, - иначе зачем он решил чертить боевую метку?

Титр обречённо вздохнул. Видимо без этого не обойтись.

Тьма внутри, обрадовавшись, замельтешила и утробно заурчала прорываясь наружу. Зеленоватая искра короля выцвела и погасла вслед за его боевой меткой. Тесно и душно. Не самое удачное место, да и шальвары жалко. Тахта жалобно заскрипела под его весом. Встал, чуть не снеся книги со стеллажа. Зверь рвался распустить и крылья, но это было лишним и появившийся камень на шее предупредительно вспыхнул красным, поглощая избыток силы, на прощание слегка обжигая кожу и исчезая с глаз.

Немного жаль. Безвозвратно утрачена даже смутная надежды на то, что всё можно оставить как есть. И расписная ширма, что надёжно скрывала случившееся более полугода, должна рассыпаться пылью и воспарить мелкими пузырьками света, освещая синим руины прошлого, что острыми обломками врезаются в ступни. И вот, рой пузырьков, достигнув потолка, заискрился и медленно опадал светящимися белыми хлопьями на короткий густой мех ржаво-красный на боках и молочный на животе и шее. Титр потянулся, будто разгоняя застоявшуюся кровь. Массивная голова, широкие скулы, небольшие округлые уши. Длинный полосатый хвост с черным кончиком нетерпеливо бился об пол. Мощное переполненное силой тело, испещрённое будто широкими шрамами чёрными полосами из перьев со стальным отливом. Дело за малым. Когтистая лапа легко рассекала воздух и под острым когтём возникали древние письмена, закручивались, сливались в круг, растрескиваясь будто промёрзший лёд на море, вспыхивая синим пламенем и туго сплетаясь воедино звёздчатым плющом. Точный удар в середину оглушил гулом и в центре его Королевской печати проступил когтистый отпечаток не то тигра, не то хищной птицы.