- Что-то случилось во дворце?

- Ну как сказать «случилось», - и усмехнулся, пригубив немного нектара. – Всякий раз, как он возвращался в столицу на него открывалась самая настоящая охота. Придворные дамы да фрейлины, заезжие гостьи и даже жёны многоуважаемых особ состязались кому в этот раз удастся обратить на себя внимание и урвать хоть одну ночь. А сколько раз его пытались сосватать… Да уж, были времена. Не пойми меня неправильно, я уважал твоего отца и любил как брата, но он был далеко не аскет и изгой, хоть и старался вести себя предельно честно, но и случай не упускал. И вот сегодня я зашёл в библиотеку и увидал как Барха вьётся возле тебя и это мне напомнило давно минувшие времена…

- Я же говорил, что светлейшая Барха всего лишь зашла за книгой… - попытался мягко возразить Титр.

- И как бы невзначай поверх домашнего платья набросила плащ, подаренный тобой? - и он хитро сощурился, допил нектар, со стуком поставив стакан на столик, и, подперев подбородок кулаком, с любопытством наблюдал за трепыханиями своего юного советника. – Мальчик мой, я живу на этом свете не первый десяток лет и издалека вижу, когда женщина решила выразить своё расположение. Плащ насквозь пропитался её духами, что говорит о том, что она довольно часто позволяет себе бывать в его объятьях. Вопрос в том воспользуется ли мужчина выказанной благосклонностью дамы.

- Вы же прекрасно знаете, что об этом не может быть и речи, - Титр привычно скользнул под маску отчуждённости и холодности.

- Может и знаю, - в шутку король примирительно вскинул руки вверх. – Но порой чувствам не прикажешь, тем более не известно, что за судьба предначертана ей Всевышними.

- И всё же негоже думать о том, что королевская особа снизойдёт до простолюдина.

- И всё же она хороша, определённо. Жаль, что если мой оболтус не соизволит снизойти до брака, то её как есть сошлют в монастырь… Самому что ли женится? – и он усмехнулся своей мысли. – Ну уж нет. Что должно, то случится, - прищурив глаза, отстранённо прошептал король; он рассматривал собеседника и его разморенный взгляд то и дело норовился сползти куда-то в бок – все же сомы было выпито достаточно. – Чем больше отрицаешь свою судьбу, чем дальше пытаешься от неё сбежать, тем более неотвратимой она становится. И я не бегу. Я не боюсь. Я приму и изопью её до дна.

Словно влекомый внезапным порывом, правитель резко встал, что-то пытаясь рассмотреть в густом сумраке над головой, махнув рукой, словно отгоняя наваждение, он склонился над столешницей и лёгким и чётко выверенным движением наполнил стаканы, один себе, другой протянул Титру, и, подойдя к камину, поддел решётку носком расшитого сапога и задумчиво уставился в огонь.

- Мне было всего семнадцать, а мне уже рассказали сюжет и финал моей книги жизни, - и он сделал глоток. – Не хотел, но знал. И теперь, когда я могу сказать, что большая часть жизнь моей точно прожита, во мне зреет чувство, что слишком много случилось по писанному и не хватает…спонтанности, внезапности. Я всё это потерял так рано и так давно… - глоток и ещё глоток.

На него было жалко было смотреть: под гнётом внутренних переживаний он вдруг как-то резко осунулся и сник.

«Хочешь его приободрить? Могу устроить. Заодно и незабываемые впечатления», - внутри заговорщицки скользнул холодок меж роящихся вязких мыслей.

«Не смей!»

Король повернулся. Под пристальным недоумевающим взглядом Титр вынужденно отпил лунного нектара, но взгляд не отпускал его, так что пришлось осушить весь стакан полностью и лишь после правитель удовлетворённо кивнул.

«Можно лишь слегка ослабить незримый кокон, что не даёт твоей силе просачиваться вовне…», - не унимался голос внутри.

«Нимата, у нас уговор. Ты помнишь?»

Внутри Титра всё похолодело. В ушах громко и мерно ухало сердце. Только не сейчас, не здесь. Стараясь дышать как можно реже и глубже, пытаясь успокоиться, он расправил закатанные рукава – может быть всё обойдётся.

«У тебя глаза начинают светится», - равнодушно заметил голос.

- Мне мой отец рассказывал, что в начале Перехода можно просить об исполнении одного желания. Сейчас, оглядываясь назад, я бы хотел не знать того, что уготовили мне Всевышние и прожить жизнь единожды, взахлёб, без подсказок и каждое моё действие влияло бы на моё будущее в равной степени…по крайней мере я бы думал так…

Опьяняющая лёгкость постепенно отравляла тело Титру, но ему оставалось лишь ждать подходящего момента. Плоть под плотной одеждой наливалась кровью и доставляла дискомфорт. Щёки пылали. Он постоянно ловил себя на том, что хочет облизать пересохшие губы. Одежда впивалась швами. В сон больше не клонило, но лучше бы перед глазами маячил назойливо призрачный куцый хвостик, чем это нестерпимое желание услышать сладкий стон женщины, принимающей его в себя, подставляющая навстречу бёдра…

- Ты какой-то смурный…

Король Леон налил себе ещё, опёрся рукой над камином и задумчиво уставился на своего собеседника, но взгляд всё время соскальзывал и глаза сами собой закрывались.

– Хотя да, уже же ведь поздно, - чуть погодя добавил он. – Ты устал, да и мне, наверное, на сегодня уже хватит…

И с этими словами он опрокинул стакан, лениво допивая всё до капли. Неизвестно какая именно капля оказалась лишней, но Леон медленно сползал вдоль стенки. Титр подскочил, на ходу выудив из-под одежды камень на шнурке и закусив, поймал обмякшее тело и оттащил подальше от огня. Подумав, он поднял Леона на руки и осторожно усадил в кресло. Камень в зубах заискрил алыми всполохами и через мгновение погас, снова свободно болтаясь на шнурке.

- Напился? – шепотом спросил он.

Белоснежная бледная кожа, узкие запястья, увешанные браслетами-кольцами, синие одежды, расшитые серебром, и очи, темнее ночи, - словно на поверхности мутной воды из тьмы проступали тонкие черты женского облика. Нимата, будто невесомая пушинка, медленно ступила на ковер, присела и, по-птичьи наклонив голову, смотрела на сопящего короля.

- Напился и вырубился до утра, - подтвердил безразличный женский голос.

- Я был на грани провала, - пальцы быстрым движением рассекли воздух, подкрепляя тающую чужую Печать Уединения.

- Ты же знаешь мою позицию на этот счёт.

- А ты – мою, - холодно бросил Титр и снова закусил камень.

- Бесполезно. Камень может утихомирить зверя, но не утоляет твой голод, - встав и повернувшись, глядя прямо в глаза, она говорила, но губы её не шевелились. – Вариантов у тебя, знаешь ли, не так уж много…

- Тогда потерплю, - отрезал Титр. – Сначала надо вернуть его в свои покои.

- Да без проблем. Только хочешь сначала один занимательный факт?

Ему показалось или она только что ухмыльнулась?

- Говори, - насторожено отвечал Титр.

- Во время Перехода сому не пьют. Не то, чтобы это было запрещено…

- Не юли.

Упругие кольца дымки – и черноволосая девушка вдруг оказалась близко и, нахально улыбнувшись, игриво провела ладонью по груди вниз, подцепив ноготком пояс шальвар.

- Она может давать неожиданный эффект, но что ж скрывать, мне по нраву, что ты подрос ещё…

Тьма спутанных дворцовых коридоров не была помехой, даже наоборот, - подспорьем в столь неловком деле и хоть как-то умаляла абсурдность ситуации. Титр на руках нёс вусмерть пьяного короля. Нимата почти сразу испарилась, снова оставив его одного, хотя её совет не помешал бы. Хотя кого он обманывает? Он был зол на неё.

Несмотря на глубокую ночь, он заметил, что у покоев короля караул из квартета полусонных солдат. То, что ему сейчас скрываться было в общем-то не от кого, развязывало Титру руки, предоставляя простор для действий. И всё же ему надо было просто незаметно от остальных пронести Леона внутрь и уйти, так что выбор был вполне очевиден.

Но не в одного пился королём лунный нектар, не в одного.

Он был раздосадован, зол, пьян и голод разжигал в нём жгучий азарт.

Голубое пламя неспешно стекло из-под повязки на руку, темнея. Широкий взмах, замыкающий кривую в замысловатый символ, будто истекающий кровью. Воздух в округе заполнял сизая дымка – чужой страх. Сдавленный вскрик. Солдаты заметили его – огромного чёрного зверя, что утробно угрожающе рычал и скалил острые клыки. Титр упивался собственным превосходством и хотелось позволить себе немного больше, чем создать столь правдоподобный призрак чудища из старинных книг. Может быть оно будет пожирать души солдат? Должно выглядеть завораживающе. Отдавшись пьянящему чувству, он оживлял самые ужасающие ночные кошмары караульных.