Звонкий детский голосок зазвучал в вышине голубого неба:

«Воронёнок, воронёнок,

Из гнезда лететь пора!

Подставляй крыло под ветер

Ждёт нас добрый славный вечер!»

Смутное и что-то очень далёкое, совсем забытое шевельнулось в груди и защемило тоской.

«Ты лети, лети быстрей,

Навести свой сад скорей.

Искру из-под своего крыла

Хватай, сажай и поливай,

Чтобы с ночи до утра

Нам светила новая звезда!

Раз, два! Раз, два!

Появилась первая звезда!

Раз, два! Раз, два!

Вот и полная луна!»

Поднялся ветер — или это только кажется? Озноб пробил до костей и воздух стал ледяной; вдохнув его полной грудью, горло сковало и губы сами закончили детскую считалочку:

«Раз, два, три, четыре -

Сделай небо шире!

Пять, шесть -

Цветов в твоём саду не счесть!»

- Протяни свою ладонь, но цветы мои не тронь. Так и быть, пойдём со мной, отведу тебя домой, - вдруг неожиданно хрипло прокаркал ворон.

Вдруг трава стала гуще, выше и устремилась вверх, распушаясь мятликом и застилая собой небо и солнечный свет. Рубаха перестала трещать по швам, но начала намокать от земли. Вода. По земле стремительно растекалась неспешными волнами вода, затапливая тонкие стебли. Жидкая, прозрачная и ледяная она сковывала и заключала в свои объятья, утаскивая на самое дно, где пылающее полуденное солнце становилось жалкой золотой песчинкой во тьме. На мгновение закрыть глаза и уже тысячи сияющих солнц полна тьма. Сквозь ворох разноцветных искр в кромешной мгле несёт его всё дальше и дальше от знакомой золотой песчинки, но вскоре и она слилась и спуталась с миллиардами других…

========== Думай об этом как об игре ==========

Потолок проломил водопад и аккурат в её и так до краёв полную ванну. Рёв потока был скоротечен, да и ни один камушек не упал сверху — никаких разрушений, если не считать воды. Только вода, ещё раз вода, исчезающие с её поверхности голубые всполохи пламени и запах недавней грозы. И да, в ванну кто-то упал. И если бы она его сразу не узнала, то он был бы труп. Хотя если учесть что он смел вытворять ранее, то она бы наделала бы только лишнего шуму и не оставила бы ему ни одной царапины.

-И какого черта?! - в негодовании она хлестнула мокрым полотенцем по торчащей из ванны голой ноге. - Я тебя спрашиваю!

На неё смотрели, не видя, иссиня-черные глаза, постепенно выцветая и приобретая более знакомый, но не привычный здешнему народу, льдисто-синий цвет.

-Верховный советник! - язвительно окрикнула она его. - Если вы все еще не поняли, то это я обращаюсь к вам! Да-да, вы не ослышались: к вам!

Взгляд приобретал осмысленность, но мысли ещё были далеки от этой маленькой комнаты. Обречённо выдохнув, Барха решила запечатать комнату и все свои покои разом. Вздрогнув в воздухе, но тем не менее вспыхнули и рассыпались золотые вензеля Печати Уединения — и всё же её сил недостаточно, чтобы продержать Печать долго. Поёжившись, она сильнее укуталась в длинный халат, набросила сухое полотенце на голову и присела на край каменной ванны.

- Э-ээй, ты тут? - устало позвала она.

Тело и торчащие из воды руки-ноги подавали признаки жизни, но отвечать ей никто не спешил.

«Интересно, а он себе ничего не попереломал, когда подал?» - подумала она и, аккуратно подцепив пальцами его указательный палец, подняла руку из воды и, довольно равнодушно осмотрев, отпустила обратно; привстав, проверила другую — там только царапины, свежие, но уже затянувшиеся и не вызывающие никакого опасения. Незваный гость вяло и нечленораздельно возмутился такому обращению и, ворочаясь, будто не в силах вырваться из крепкого сна, пытался сфокусировать взгляд, но всё падал обратно в сладкое забытьё. Барха уселась обратно, задумчиво потёрла переносицу пальцем. Она знала о нём больше всех во дворце, но это всё было ничтожно и недостаточно, ведь оставались вопросы и их число с каждым днём росло. Рано стал сиротой и сам король взял опеку над ним, как над родным, но это не объясняет откуда в нём королевская кровь и эта доступная лишь избранным из августейших семей огромная сила, которая может творить историю, возвеличивать и стирать целые государства… И эта огромная редкая сила растрачивается на бесконечную бумажную волокиту. Как жаль. И даже трудно представить сколько ему приходится прикладывать сил, чтобы хранить от всех в тайне свои таланты. Усмехнувшись, она вспомнила слух, что недавно волной прошёлся от слуг по всем ушам, что желали слышать, и взбудоражил все будуары, а некоторых мужей заставил понервничать. Укол ревности или горчинка зависти? В любом случае она могла его понять, ведь собственный переход она ненавидела даже вспоминать… И тем не менее мысли скользнули в приятное русло и, подогреваемая столь необычной сложившейся ситуацией, она с удовольствием рассматривала его. Очень тёмные и достаточно короткие мокрые волосы, закинутые назад, длинные чёрные ресницы, светлая по здешним меркам кожа, неравномерный загар, густая сизая поросль на щеках, приоткрытые полные губы, мощная шея, под грубой мешковиной широкие плечи…

Вскочив и, обойдя из стороны в сторону ванну, она раздосадовано туркнула его по ноге.

- Ага… Сейчас, уже… - хриплым спросонья голосом пробормотал он, поворачиваясь набок, и чуть не захлебнувшись, резко сел в ванной, расплескав на пол ещё с пару вёдер воды.

- О, наконец-то! Я уже думала мне придётся тебя разделывать и по кусочкам выносить в подоле в хлев к свиньям.

- Чему только не учат наследных принцесс нынче, - пробурчал Титр, озадаченно разглядывая себя и окружающую комнату. - И как я сюда попал?

- Я бы тоже хотела это знать, - поджав губы, она метнула испепеляющий взгляд. - Но сейчас я была бы благодарна, если бы вы, господин верховный советник, покинули мои покои и, крайне желательно, чтобы вы сделали это тайно.

- Да понял я, не устраивай переполох…

Не без зависти она смотрела с какой непринуждённой лёгкостью и без лишних движений, как бы между прочим он, казалось, одним движением кисти создал свою Печать Уединения, запечатав поверх её покои, позволяя ей не тратить силы на оборону.

- Спасибо и на том, - сухо поблагодарила девушка, приосанилась, вышла в спальню, уселась в глубокое кресло, поджав ноги, и обречённо закрыла глаза.

В ванной слышались какие-то чертыхания, журчание воды и тихие хлопки. Через пару минут явился верховный советник с голым торсом и в наспех выжатых шальварах, которые лишь подчёркивали все изгибы тела, что должны быть надёжны скрыты от чужих глаз.

- Тебя твой проводник не учил сушить одежду? - стараясь не смотреть на него, она, тем не менее, одним движением пальцев высушила мокрую ткань.

- Я бы хотел узнать у этой бестии много чего другого, но она не отзывается, - хмуро ответил он. - Благодарю за помощь.

- Что с рукой?

Проследив за взглядом, нервно заложил левую руку за спину.

- Да так, царапины. Есть чем перевязать?

- А смысл?

- От любопытных глаз.

Девушка нехотя соскользнула из кресла и лёгкой походкой прошла к комоду; немного порывшись, достала на свет длинный невесомый шарф.

- Подойдёт? - утвердительный кивок. - Тогда можешь не возвращать.

- И всё же за мной будет долг.

- Вы переоцениваете стоимость этого куска материи, - и фыркнув под нос, вернулась обратно к креслу, подумав, обошла и облокотилась на спинку. Её любимый шарф из тончайшего шварицкого батиста, подаренный старшей сестрой на совершеннолетие, размеренными и уверенными движениями превращался в банальный бинт.

- Сколько меня не было во дворце? - глухо и как бы невзначай спросил он, сосредоточенно закрепляя на левом предплечье тонкую ткань.

Она знала что скрывается за подобным вопросом и ей стало немного жаль его. Сколь ты бы не был силён, ты не властен над собой и своим телом во время Перехода.

- Ты у меня был со вторника на среду на прошлой неделе. Нынче суббота, дело к обеду.