- Грубо говоря, всего лишь дней десять…

В задумчивости, он присел на край кровати, сцепив руки в замок перед собой. Барха мысленно поперхнулась с «всего лишь», но виду не подала.

- Не слышала версии куда я…девался?

- Вроде как говорили, что в твоём имении образовались неотложные дела и ты поспешно отбыл.

- Занятно, - и, закинув руки за голову, он откинулся на спину. - А в дворце ничего такого не происходило за это время?

- В прошлое воскресенье король изволил смотреть тренировку…как вы их тут называете…в общем, гвардии, что охраняет замок.

- Военный министр сопровождал?

- Да.

- И Синха был с ними?

Барха утвердительно кивнула.

- Ясно. Что-нибудь ещё?

- Ничего достойного внимания верховного советника.

- Может быть что-нибудь необычное, что всех заинтересовало?

- Необычное… Ходят слухи, что наследничек хочет себе в наложницы ещё одну деву, но его вкусы весьма специфичны и под запрос найти не могу подходящую. Хотя правитель вообще не одобряет желание сына, но и против ничего не говорит.

Титр оживился и, кажется, усмехнулся.

- Что ж ему там такого диковинного взбрело в голову, что это ему не смогли притащить его любимые прихвостни на блюде с золотой каёмочкой?

- Миниатюрную девушку с белоснежной кожей и копной чёрных вьющихся волос…

Произнесла она, искоса поглядывая за реакцией. Он сначала замер, задумавшись, а потом расхохотавшись в голос, сказал:

- Ну удачи ему.

- С чего бы вдруг?

Он приподнялся на локте и, усмехнувшись, посмотрел своими холодными льдистыми глазами.

- А с того, что сам того не ведая Синха возжелал заполучить бесплотную сущность.

- Он видел…твоего проводника?

- Ишь, какая сообразительная. Чего же тогда это тебя так удивляет?

- Проводник предстаёт перед взором только подопечному…

- Или если только проводник не хочет, чтобы его увидели с подопечным.

Сделав в воздухе жест, будто тянет за невидимую верёвку, в воздухе вспыхнули сумеречным плющом алые вензеля; тотчас Барха ощутила как воздух в груди спёрло, а в ногах появилась слабость.

- Это обязательно? - как можно более невозмутимо спросила она.

- Прости, дорогая, так получилось: голод сильнее меня, - голос был глухой и с хрипотой. - Ты ведь поможешь мне, не так ли?

Вопрос был лишь формальностью. Её кровь уже была отравлена и мысли сметались под напором разгорающегося огня.

- Может быть вечером? - медленно, на ватных ногах её неумолимо тянуло к ложу.

- Больше чем за неделю ты недостаточно соскучилась по мне?

- А ты уверен, что я могу скучать по кому-то вроде тебя?

Она ненавидела его. Эта очаровательная самовлюблённая ухмылка вместо ответа, пылкий взгляд обычно холодных равнодушных глаз и рельеф живота направляющий её гуляющий взгляд под пояс шальвар.

- Ну же, - он сел на кровати, приглашая жестом к себе на колени.

- Ты чудовище…

Голос предательски дрогнул, слабость до тошноты, губы в миг пересохли, но она не спешила их смачивать. Когда подошла достаточно близко, её сгребли в охапку без церемоний и притянули к себе. Горячая широкая ладонь с сильными пальцами скользнула вверх по ноге.

- Чудовищ нет земле.

- Есть ты и ты страшнее всех чудовищ из сказаний…

- Потому что я реален и ты моя добыча?

Добыча. Да, это слово как нельзя точнее описывает его чувства к ней. Если бы она доставалась слишком легко, если бы на неё никто больше не претендовал, если бы к ней вслед не были устремлены похотливые взгляды, если бы она была таким же простым трофеем, которым жаждут быть иные барышни… Если бы…, но всё решило случайно стечение сиюминутной взаимной слабости и теперь слишком горько было отказываться от этой порочной связи.

Голод душил, но блюдо перед ним было слишком изысканным, чтобы набрасываться зверем. Он растягивал удовольствие и сгорал от нетерпения. Нежная бархатистая кожа под белоснежным халатом бередила воображение, а пояс всё не спешил поддаться и позволить себя развязать. Смиренно закрытые глаза. Сама подставляла тонкую шею поцелуям. Выворачивало от призрачного невыносимого сладкого вкуса и желание поделиться, напоить её эти огнём, снедающим изнутри. Кончиком языка он чувствовал её иссушенные похотью, будто опалённые солнцем пустыни, губы. Дразнить, чтобы смочить и проникнуть глубже, напоминая и заставляя предвкушать, и напоследок провести по мелким ровным зубкам. Её соки пропитали шальвары насквозь, а узел всё так и не поддался. Ну и ладно. Хорошо, что с его стороны ничто не мешает освободится от оков одежды. Довольное урчание, прикосновение тонких нежных пальцев, ещё миг и его сердце ухнуло вниз. Как же восхитительно горячо, мокро и туго. Сосредоточенное недовольное сопение, полное торопливой жадности получить всё и сразу. Почему бы и не помочь ей в этом стремлении? Всего-то надо обхватить за её крутые бёдра и надавить вниз. Ещё ниже, не смотря на сладкие стоны и острые когти вспарывающие ему спину до крови. И ещё чуть-чуть. Погладить по спинке, спуститься ладонью вниз и прижать переполненные яйца к мокрой похотливой… Недовольное шипение — слишком увлёкся и сильно сжал ей бедро, но от этого она лишь ещё крепче обхватила член. Но ему всё мало. Пока Барха, громко судорожно дыша ему в шею, привыкала и, неторопливо елозя, пыталась расслабить мышцы, чтобы можно было свободнее двигаться, пальцами собрал её смазку, специально задев торчащий клитор, и, насладившись сдавленным стоном, медленно надавил на анус, проскальзывая внутрь тугого колечка.

Смазанный удар и неудачный укус в плечо — неужели она думает, что эти жалкие потуги остановят его осуществить задуманное.

Они почувствовали это оба. Туго заткнутое лоно неожиданно выдавило большую порцию горячей вязкой смазки. Титр ухмыльнулся, плотоядно обнажив удлинившийся клык. Барха пристыженно отвернулась.

Но он уже не был в состоянии сдерживаться. Он только хотел залить изнутри, заполнить её до отказа и почувствовать как она бьётся в блаженном экстазе, а потом… Руки грубо и резко приподняли хрупкий девичий стан, позволяя члену выйти, но не головке, и резко отпустил. От неожиданности Барха не успела и пикнуть, как соскользнула обратно, смачно шлёпнувшись под конец по яйцам. Приоткрытые алые губы, ошалелый взгляд. Чертовски приятно. Мог ли он мечтать, чтобы женщина так легко скользила по его стволу? Стоит повторить. Она сопротивлялась и пыталась навязать более щадящий стиль, но прошлый раз он её хорошо растянул. Ей оставалось сдаться и под ритмичное чавканье стонать, принимая в себя твёрдый член с вздутыми венами.

Титр откинулся назад, приподнял за талию над собой и наблюдал как легко он входит в истекающее смазкой лоно. И ещё. И ещё. До самых яиц. Он даже надавил сверху на бёдра, заставляя широко расставить ноги. Толстый корень раздвигал мокрые половинки половых губ и уходил вглубь такого маленького животика нарушая его идеальную плоскость рельефом изнутри.

- Грязный извращенец, на что ты смотришь!.. - шумно дыша и облизывая пересохшие губы, она с презрением смотрела на него свысока.

Он поймал её за запястье и притянул к себе, чтобы прошептать:

- Ты прекрасна с этого ракурса.

Смущённое лицо и вовремя пойманная в замахе для пощёчины рука. Обняв, они перекатились через бок и он оказался сверху.

- Не находишь, что слишком поздно строить из себя скромницу? - и поцеловал.

Она с трудом отпихнула слабеющими руками его от себя.

- Я не знаю что ты за человек и чего ты хочешь от меня!

- Неужели не понимаешь? - с издёвкой спросил и вопросительно приподнял бровь, одновременно по-хозяйски закидывая её ноги к себе на плечи и начиная медленно ритмичные движение.

Сначала сдавлено шипела, потом нервно кусала губы и в итоге сдалась, откинув голову и закрыв глаза, двигала навстречу тазом и постанывала с каждым раз чуть-чуть, но всё же громче. Громче, чем хлюпанье её похотливого тела. Так сильно вцепилась в простыни своими тонкими пальцами, что они побелели. Секунда сосредоточенного шумного дыхания лишь для того, чтобы сорваться. Бездна агонии сменилась колоратурной кульминацией достойной царицы ночи. Буря сменилась штилем шумного дыхания вторящего упругим толчкам изливающегося в неё семени.