— Мне жаль, Эрен.

Йегер раскрыл глаза и уставился в пол, медленно опустив руки. Десять лет назад было так же, держа Армина на руках, он испытывал то же ненавистное бессилие и страх. Страх навсегда остаться одному в своём безумии. Сегодня он вновь увидел, насколько сильно оно было опасным. Эрен больше не хотел потонуть в нём.

— Эрен.

Совсем тихий, уставший голос позвал его, вновь возвращая на поверхность и позволяя сделать ещё один глоток воздуха. Йегер взглянул в мутно-голубые глаза, смотрящие на него из-под слипшихся от влаги ресниц. Эрен помнил именно этот взгляд, он видел его вживую всего раз, когда ему было семнадцать, но как бы Эрен ни хотел его забыть, у него не получалось.

— Идём, оставим их. — Доктор Росс поклонился и вышел из комнаты, а вслед за ним, бросив на Армина прощальный взгляд, вышла Энни и закрыла дверь.

И снова мир свёлся до двух людей. Это место больше не казалось Эрену тихим: он слышал доносившиеся с первого этажа стоны и крики, голоса с улицы и шаги по коридору, но громче всех в этой какофонии звучало его сердце и тяжёлое дыхание Армина.

— Я рад, что с тобой всё хорошо, — слабо улыбнулся Арлерт.

Эрен цикнул и, сжав кулаки, резко всем корпусом развернулся к нему.

— Да кого это сейчас волнует! Ты на себя посмотри, оставил тебя совсем ненадолго, а ты что натворил, а?

— Прости.

— И хватит уже вечно извиняться! Ты не должен, — Эрен опустил голову и задрожал всем телом, — не должен извиняться за чужие ошибки.

Всё верно, только он сейчас должен был умолять Армина на коленях. Его ошибка стоила жизни. Но… ведь у него ещё был шанс всё исправить!

— Фокс! — Эрен поднял голову и попятился назад. — У Фокса должна быть антисыворотка. Я сейчас же пойду и заставлю его отдать её. Подожди немного, совсем немного, Армин.

Эрен развернулся и помчался к двери.

— Прекрати это, Эрен! Эрен!

Армин приподнялся на локтях, хотел встать, но тело совсем ослабло, и молодой человек упал на пол, задевая штатив капельницы и опрокидывая его на пол — бутылочка с лекарством разлетелась на несколько больших и маленьких осколков. Арлерт выдернул иглу из предплечья и вновь приподнялся.

— Хватит уже, остановись. Фокса больше нет, ты убил его. Ты не получишь от него лекарство, Эрен. Да и если бы он был жив, всё равно всё напрасно, у Фокса его никогда и не было. Он соврал тебе. Так что, пожалуйста, перестань безумно гоняться за тем, чего никогда не существовало.

Эрен сжал ручку и с яростью ударил кулаком по двери.

— Чёрт! — Он ударился лбом о деревянную поверхность и сжал челюсти. — Но что мне теперь делать? Что я тогда вообще могу?

— Просто будь со мной.

Эрен опустил руки и обернулся к Армину. Похоже, это единственное, что ему оставалось. Он сел рядом с кроватью, обнял Армина сзади и прислонил спиной к своей груди.

— Обещание, — тихо напомнил Арлерт, — обещание, что ты дал мне тогда… ты выполнил его. Спасибо. Тебе больше не надо быть его заложником.

— Я никогда не был в его плену, — пылко возразил Йегер, но Армин быстро охладил его пыл, перебив.

— Эрен, расскажи мне о внешнем мире. Ещё разок. Пожалуйста.

Эрен глубоко вдохнул и сглотнул, пытаясь сдержать слёзы. Крепко держа друга в руках, он стал рассказывать о снежных пустынях, о песочном море и горящем огнём небе. Он говорил о том, что так часто слышал от самого Армина, описывал так, как представлял сам Армин, восхищался таинствами природы, как восхищался ими Армин. Эрен говорил и плакал, потому что слёзы были сильнее его, потому что чувства душили. Он говорил и чувствовал ладонями дыхание человека, жизнь которого ему была гораздо важнее любого секрета внешнего мира, как медленно поднималась и опадала грудная клетка.

Вдох. Выдох.

Вверх. Вниз.

Поднялась. Опустилась.

И больше не поднялась.

Комментарий к Глава 6. Колыбельная монстра

*Толерантность (в фармакологии) — снижение реакции на повторное введение лекарств, наркотиков или психоактивных веществ. Другими словами, привыкание.

========== Эпилог ==========

Полгода спустя.

Молодой человек ступал по жухлой траве, иногда оставляя неглубокие следы на ещё не полностью растаявшем грязном снегу. Весна только недавно сменила зиму, потому на улице в ночные и ранние утренние часы было достаточно морозно. По-хорошему, надо было подождать ещё пару месяцев, пока солнце как следует не прогреет их небольшой мир, но ждать больше не было возможности. Не согласись он тогда, сидел бы сейчас спокойно дома за чашкой согревающего глинтвейна, почитывая какую-нибудь книгу, пусть даже и при условии, что книгу он последний раз брал… даже и не упомнишь уже когда. Молодой человек приподнял ворот утеплённого плаща и выдохнул облачко пара.

— Не хватало только заболеть, — пробурчал он, шмыгая носом.

А на месте назначения его уже ждали с таким же недовольным лицом, каким было сейчас и у него самого.

— Что за кислая мина, Жан? Ты же сейчас радоваться должен как никогда.

Кирштейн скривил губы и потёр холодными порозовевшими ладонями.

— Радовался бы, если бы задница к штанам не примерзала, — недовольно ответил тот. — Сам-то тоже особо восторгом не блещешь, Йегер. Нафига меня надо было сюда тащить?

— Куда ж без великого капитана, — съехидничал Эрен, — надо же кому-то сумки таскать.

Жан осклабился и замахнулся на товарища поднятым рюкзаком. Йегер дёрнулся и легко засмеялся, прикрываясь руками от возможного полёта в него тяжёлой сумки. Кирштейн пробубнил что-то нечленораздельное, явно наполненное недобрыми словами, и кинул рюкзак в корзину. Эрен выдохнул и с полуулыбкой на губах уставился на воздушный шар, чуть приподнятый над землёй и удерживаемый верёвочными стропами. Его еле заметное покачивание и горящая голубоватым пламенем горелка навеяли воспоминания о его предшественнике с весьма трагичной судьбой и первом полёте. Эти воспоминания согревали Эрена не хуже самого вкусного глинтвейна, но также тянули за собой лёгкий, полупрозрачный шлейф грусти. Те дни уже не вернуть, но, быть может, оно и к лучшему.

— Помогать не собираешься? — выдернул из воспоминаний обиженный голос Жана.

— Да, подожди минутку.

Эрен пропустил мимо ушей очередной упрёк в свою сторону и стал быстро взбираться на вершину холма к большому, ещё не одевшегося в листву дереву. Сколько же всего оно пережило, сколько человеческих эмоций впитало в себя. Раньше Эрен часто спал под ним, когда делал перерыв, возвращаясь из леса с хворостом. Интересно, помнит ли это дерево его сны? Эрен улыбнулся уголками губ. И запомнит ли оно сны Армина? Эрен остановился у большого ствола и провёл кончиками пальцев по его шершавой коре.

— Погодка сегодня, конечно, та ещё, — выдохнул Эрен. — Надеюсь, тебе не холодно. И хорошо ли тебе спится, Армин? — Эрен взглянул вниз и удручающе покачал головой.

Как бы Йегер ни старался забыть, смириться с прошлым, чувство вины всё никак не покидало его сердце. Он натворил столько ужасных дел, а расхлёбывать пришлось другим. И хоть Жану удалось замять дело с внезапным нападением титана на город, переложив всю ответственность на Фокса, Эрен ещё долго не выходил из дома, боясь вновь сорваться с цепи. Новая Шиганшина ещё не полностью отошла от потрясения, унёсшего жизни двадцати четырёх человек, в числе которых были пятеро детей, и это не считая тех, кого Фокс использовал для своих экспериментов, но она быстро приходила в себя. Конечно, многие уехали из города, решив на всякий случай обезопасить себя и перебраться в глубь стен, но те, кто остался, вновь засучили рукава и как несколько лет до этого сплотились, чтобы восстановить свой родной дом.

— Время пришло, Армин. — Эрен вновь улыбнулся и тут же нахмурился. — Я серьёзно, вставая уже!

Йегер хорошенько пнул по ноге спящего у дерева Армина. Арлерт вздрогнул, хрюкнув, и захлопал глазами.