— Они убили её, — просипел Эрен, омывая дрожащие руки солёными слезами, — убили на моих глазах.

Пробежав через весь хаос, спотыкаясь об изуродованные тела и обломки ветхих хибар, Эрен смог добраться до своего дома. До того, что когда-то было его домом. Карла, вся израненная и растрёпанная, стояла возле горы металла и камня. Обернувшись на зов сына, её прекрасное лицо изуродовали страдание и ужас. Мама плакала. Крупные слёзы текли по грязным щекам, собирались на подрагивающем подбородке и капали вниз, впитываясь в почерневший из-за золы камень. Она кричала, махала руками, приказывала ему убираться отсюда, спрятаться, переждать, а Эрен бежал к ней, к её тёплым объятиям и любящим рукам. Бежал, несмотря на ругань матери, бежал к своему спасению, ведь вместе они обязательно справятся, переживут этот кошмар, как вместе переживали долгую грозу. Пока они будут рядом, беда обязательно пройдёт их стороной. А потом слух пронзил выстрел, и мир вдруг стал беззвучным. На женской груди растеклось огромное красное пятно, Карла опустилась на колени и, последний раз взглянув на сына, упала на землю лицом вниз. Взгляд светло-карих глаз, полный бесконечной любви и огромного сожаления. Больше перед глазами Эрена не было образа матери, только чёрный силуэт, направляющий на маленькое детское тельце дуло автомата. Он потерял связь с реальностью, ослеплённый горем, Эрен мчался вперёд, срывая голос в крике и не видя ничего вокруг. А затем был сильный толчок, земля в метре от его глаз, лёгкий запах дешёвого пойла и крепкие руки дяди Ханнеса, сжимающие его разгорячённое, пропитанное ненавистью мальчишеское тело. И теперь он стоял в каком-то тёмном сыром подвале напротив что-то судорожно ищущего отца.

— Где ты был? Почему ты не спас её? — Эрен не узнавал собственного голоса — хриплый и тихий, прямо как когда он болел ангиной. Голос, ослабленный долгим криком проклятий. — Почему тебя не было с ней? Если бы ты только был рядом, мама бы была жива. Почему ты позволил ей умереть?!

А головокружение всё никак не проходило. Эрен отчаянно хотел проснуться и больше никогда не возвращаться в этот страшный чёрно-красный мир. Гриша наконец нашёл то, что так долго искал, и подлетел к сыну, крепко сжав его худенькую руку в своей широкой ладони.

— Мне жаль, Эрен, мне правда очень жаль, — возбуждённо тараторил он, — но мне нужно, чтобы ты кое-что сделал.

Эрен отошёл на полшага назад и с ужасом взглянул в обезумевшие глаза отца. Эрену стало страшно. Гораздо страшнее, чем перед чёрными шлемами с автоматами. Он не видел в глазах напротив спасения.

— Что с тобой? — прошептал мальчишка. — Не надо, отец.

— Послушай, ты должен принять это. — Гриша сглотнул и показал сыну один из стареньких ручных шприцев, которые он часто использовал при лечении больных. Капля бледно-зелёной жидкости стекла по острой игле. — Ты должен оборвать этот круг. Должен освободить народ.

— Ты сошёл с ума! — крикнул Эрен и рванулся из рук отца, но всё было тщетно. — Отпусти меня! Пожалуйста, отец, мне больно!

Гриша зарычал и подмял ребёнка под себя, пресекая всякие попытки дёрнуться. Оголил предплечье сына и приставил к выпирающей синеватой вене иглу. Лёгкие Эрена сжались, глаза полные слёз широко распахнулись. Игла вошла в кожу — зелёная обжигающая жидкость потекла по венам, распространяясь по всему организму. Эрен выгнулся и хрипло закричал, когда боль охватила тело. Это было невыносимо, его будто раздирали изнутри чьи-то невидимые руки. Дыхание перехватило, и Эрен испугался, что может задохнуться.

— Пожалуйста, папа, — простонал он.

Эрен чувствовал, как сознание покидает его.

— Всё хорошо, — перед глазами появился неясный образ Гриши, — потерпи немного, скоро всё пройдёт, твой организм сейчас перестраивается, поэтому может быть немного неприятно.

Эрен попытался сглотнуть, но тело не слушалось его: оно ослабло, стало вялым и горячим, одним большим сгустком боли. Капля пота стекла по лбу и попала в глаз. Мальчишка медленно моргнул и застонал. Откуда-то издалека, будто из-под толщи вязкой воды, до слуха долетели чьи-то голоса и топот тяжёлых ботинок. Гриша опасливо обернулся и задыхаясь заговорил:

— Теперь всё в твоих руках, Эрен, только ты сможешь изменить эту систему. Обязательно найди Армина и Микасу и ни в коем случае не разделяйтесь. Втроём вы сила. Сила, способная исправить этот мир.

Гриша крепко обнял сына и аккуратно положил на холодный пол. Тьма окружала, давила на виски и глазные яблоки. Эрен протянул руку и одними губами позвал убегающего отца. Сквозь шум крови в ушах прорвалась глухая автоматная очередь, и тьма поглотила окончательно.

***

Эрен открыл глаза, и по ним сразу же ударил яркий свет потолочных часов. Четыре утра. Йегер вздохнул и сел в постели. Ему приснился странный сон — он слишком был похож на реальность. Эрен глянул на смятую справа от себя постель и согнул ноги в коленях. События вчерашнего дня мигом всплыли в памяти. Затошнило. Видимо, не стоило вчера так напиваться. Эрен в сердцах заругал себя, ведь ещё с приюта понял, что вино — та ещё дрянь. Прохладный из-за системы вентиляции воздух быстро охлаждал разогретую одеялом и алкоголем кожу. Эрен склонился вперёд и заметил лежавшего в изножье кровати Армина. Запутанный в одеяле и почти сползший на пол, тот крепко спал. Лёгкая улыбка коснулась губ Эрена. Армин прижал руки к груди и тихо позвал маму. Похоже, не только Йегеру сегодня снилось детство.

— Надеюсь, твой сон хороший.

Эрен обхватил Армина поперёк груди и подтянул, укладывая головой на подушку. Шурша постелью, он слез с кровати и почти бесшумно подошёл к столу, за которым, следя за мерцаниями звёзд на тёмно-синем небе, сидела Микаса. За годы, проведённые вне стен приюта, они привыкли спать втроём в одной кровати. Так было теплее и безопаснее, да и спальных принадлежностей на всех не хватало. Но даже сейчас, когда у каждого была огромная кровать, им было непривычно находиться в ней одним. Между ними образовалась особенная связь, и Эрен чувствовал себя разбитым, если кого-то из них не было рядом.

— Звёзды сегодня прекрасны, — сообщил Эрен, вставая рядом с подругой.

— Ты прав. Жаль только искусственные, — Микаса постучала костяшками пальцев по дисплею. Она обернулась к кровати. — Он, наконец, смог уснуть.

— Ага, — улыбнулся Эрен. — Может, стоило ему просто перед сном давать немного вина?

Они вдвоём тихонько засмеялись. Эрен присел на стол и наклонил голову вперёд. Он чувствовал себя странно, будто сейчас на самом деле спал, а то, что произошло с ним во сне, в действительности было реальностью. И если это на самом деле было так, Эрен бы не хотел просыпаться. Пускай это и был мир иллюзий, здесь рядом с ним были люди, которых он не хотел потерять, которые были дороги его сердцу. Люди, которые оставались на его стороне.

— Эрен, — позвала его Микаса, теребя в руках ниточки на конце красного шарфа, лежавшего на столе, — спасибо.

Йегер удивлённо глянул на подругу.

— За что?

— За то, что… — Микаса запнулась и ненадолго замолчала. — За то, что подарил мне этот шарф, — на одном выдохе быстро закончила она.

— Да если захочешь, я подарю тебе ещё кучу таких шарфов.

— Нет, это не то, что я хотела…

Микаса засмущалась и громко выдохнула.

— Пойдём лучше спать, сегодня будет тяжёлый день.

Эрен направился к кровати. Микаса резко встала со стула и удержала его за руку.

— Ты ведь не бросишь меня? — воскликнула она. Армин заворочался в постели, и Микаса заговорила тише: — Не бросишь нас с Армином? Я, я не хочу, чтобы и ты ушёл.

Микаса опустила голову и крепче сжала ладонь друга. Она буквально озвучила его мысли. Те, что он сам боялся высказать. Эрен повернулся к ней лицом и прямо спросил:

— Микаса, кто я для тебя?

Девушка вздрогнула и отпустила его руку.

— Т-ты… моя семья, — почти беззвучно ответила она.

— Раз так, — Эрен убрал прядь её чёрных волос за ухо и склонился к её лицу, — я никогда и ни за что не предам и не брошу свою семью.