Мужчины готовили волокуши, вырубая в близко расположенном лесу молодые кудрявые берёзки, комли которых служили оглоблями, куда впрягали лошадь. Концы берёз вместе с листьями волочатся по земле, наподобие санных полозьев и хорошо держат наложенный на них сенной груз. Перечень служил основанием, соединяющим обе оглобли. Ветки с листьями были как бы опорой для копны сена, и она с них не соскальзывала. Её снимали с волокуши в нужном месте, воткнув ниже поперечины палку. Лошадь трогается а копна остаётся у зарода, тут же с помощью вил подаётся на зарод и укладывается принимающим сено граблями.

   Дети работали, подвозя сено к зародам, заменяя взрослых, но вот только копчики на попах истирались до крови и было сильно больно, несмотря на то, что вместо седла на хребтине лошади всё же было что-то подослано. Благо, что моя лошадка была послушной и везла положенное на волокушу сено к стогу без моей команды очень осторожно, позволяя мне сидеть на её спине, свесив обе ноги вместе на один её бок. Дни стояли жаркие. Солнце нещадно палило. С меня за время уборки сена сошло несколько шкур. Я стала чёрной, как жужелица. Зароды росли, как грибы после дождя. Поле нашей деятельности всё дальше удалялось от стана. Поэтому обед нам стали привозить на телеге. Повар с поварёнком раздавали еду. Чаще это был суп с бараниной и каша. Больше всего мне нравился густо заваренный чай, пахнущий смородиновым листом.

   Ребята, что повзрослее, ходили с вилами и граблями, переворачивали и шевелили сено, чтобы оно быстро подсыхало, а когда сенокосилке негде стало косить, остались только участки, которые могли быть выкошены литовкой, тогда им их вручили. Конные железные грабли, сгребающие сухое сено в большие валы, углублялись всё дальше к горизонту. На перекуре мы зарывались в сено и играли, разбрасывая его, чем усложняли работу взрослых. Парни и девушки, получили полную свободу в отличие от деревни, где было всё на виду. Копчики у нас с Люсей зажили, наверное там уже мозоли образовались. В конце дня мы выпрягали свои лошадки. Освободившись от волокуш, они несли нас к стану сначала трусцой, затем, переходя к бегу, на рысь, наряду со всей ребятнёй. Мальчишки мастерски нас перегоняли, мчась галопом. Когда подъезжали мы, они уже успевали выкупаться.

   По утрам выпадала обильная роса. Всё было серо и мокро от росы. Туман расстилался и курил повсюду. Мокры балаганы, волокуши, грабли, литовки, по желобкам которых к носу частыми каплями сбегала эта чистейшая влага на землю; мокры кусты, все орудия производства, и даже стреноженные кони стоят мокрыми от росы, отфыркиваясь. Бытует такое выражение - роса косу точит. Именно по росистой траве косить было легко. Именно по этой причине дядя Сёма отбивал косы с вечера, сидя на широком комле крепкого дерева. Затупившееся за день лезвие косы он плашмя прикладывал на наковальню, которая была вбита в тугое дерево и перевёрнутым молотком метко попадал на лезвие косы, оттягивая его, отчего оно становилось расплющенным и острым. При этом издавался певучий звук ти-у, у,- у, ти-у... А дядя Сёма всё тюкал и тюкал до тех пор, пока не поправил последнюю из кос.

   Просыпались разбуженные косари. Выползали как жуки из навозной кучи, стряхивали с себя сенную труху, кряхтя разминались; не выспавшиеся за короткую летнюю ночь, торопились к озеру умываться. Прибежали к озеру и мы с Люсей умыться. Люся первая подошла к воде, забрела по колено и, смахнув с воды рукой плаунов, набрала пригоршни воды, смочила лицо, шею и руки по локоть и спешно что-то буркнув мне, удалилась.

   За мной Саша забрела в воду по колено и, обнажившись по пояс, положила кофточку на мостик и вымылась с мылом. Завернувшись в полотенце, она побрела к стану, на ходу одеваясь. Неожиданно на тропе она заметила Виталия. Он, улыбаясь, шёл ей навстречу. Саша растерялась. Мысли её всё время крутились вокруг него. Сколько раз в голове она прокручивала их последнюю встречу и чувства, которые испытывала тогда, сладко будоражили её душу. Девушка мечтала о встрече с ним, но чтобы вот так, в таком виде... Она повернула с тропы в сторону, но Виталий преградил ей путь.

   ? Сашенька, я приехал сюда встретиться с тобой. Ты не поверишь, но я стосковался по тебе.

   Тёплая волна прошла по её телу и обволокла её всю.

   ? Всё это время я неотрывно думал о тебе, - продолжал, он, глядя на её порозовевшее свежее лицо, её формы и глаза, наполненные добротой и любовью. И тут Виталий подумал, как же точны слова и музыка В. Зах в исполнении хора имени М.Е.Пятницкого в песне "Русская красавица": "Кто выходит рано в поле, кто встречает в поле зори? Девушка колхозница - молодцу бессонница. На груди её коса, с поволокою глаза. Стар и млад - вся улица девушкой любуется. Ох, недаром славится русская красавица. Ох, недаром, ох, недаром русская красавица...''

   Саша молчала, не зная, что ответить и как быть.

   ? Виталий, мне пора идти.

   Он нежно привлёк её к себе и поцеловал. Саша не сопротивлялась.

   ? Виталий, я всё это время тоже думала о тебе, - застенчиво сказала она. ? Хорошо, встретимся вечером в девять на озере, у старой ракиты, - продолжила она, освобождаясь из объятий Виталия.

   Саша - девушка из многодетной семьи. Очевидно, отец погиб на фронте. А из двенадцати рождённых детей тёткой Дарьей, выжило только четверо.

   Бригадир полеводческой бригады, Иван Спиридонович, ещё с вечера, предупредил нас с Люсей, что уборка сена заканчивается, основные косцы сегодня переброшены на другие участки. Остались только небольшие делянки для ручного кошения, и он просит нас с Люсей чтобы сегодня легли спать раньше обычного. Дед Семён приготовил для нас маленькие косы и нам предстоит завтра косить траву на утренней зорьке, пока трава покрыта росой. Мы с Люсей обрадовались и после ужина ходили гордые, сознавая то, что нас признали, наконец, взрослыми. Мы поделили с ней косы и сделали на них заметки, чтобы не перепутать.

   И вот мы на лесной лужайке. Травы по грудь нам с Люсей и такие сизые и мокрые. От тяжести росы они склонились и блестели от утренней зари. В каплях росы отражались цвета утренней зари и горели бриллиантами. Каждый кустик, к какому только случайно прикоснёшься, сразу становишься мокрым. Крупные капли росы потоком мчались на землю. Растение выпрямлялось. Бригадир сначала учил Люсю. Я смотрела на них и повторяла их движения.

   Но моя коса, как топор, втыкалась то в муравейник, то в землю, и мне стоило большого труда вызволить её оттуда. У Люси уже что-то получалось. Оставив её, он стал учить меня. Он поставил меня впереди себя, и мы стали с ним косить двумя руками держась за одну ручку косы. У него были широко расставлены ноги. Наверное, мне надо было сделать то же самое. Мы сделали замах косой вправо и, захватив почти у самой земли, не касаясь её, небольшую полоску травы, резким движением влево, срезали её. Потом всё повторилось сначала. Он это делал, сильно наклоняясь ко мне, до плеча и от него сильно пахло потом. А я не успевала за его движениями и делала перебежки от начала закоса до конца, держась за ручку косы. Дальше я болталась между его ног, как маятник. Туда-сюда. "Попробуй одна", - сказал он и отдал мне косу. Так мы с подругой научились косить и точили затупленные косы сами. Во время этого опыта я поняла весь процесс кошения. Это стало моим любимым занятием. Точить затупленную косу точилкой я тоже научилась хорошо. А к концу сенокоса мы становились даже между девушками и парнями. Только прокосы наши были не такими широкими чем у других, поэтому легко было угадать, где косили дети.