Повариха Мария разливала суп по чашкам и чай в кружки с горячим густо настоявшимся смородиновым листом. Ко всему этому она прикладывала толстый кусок суррогатного мягкого хлеба с горчинкой, видимо, опять с примесью в муке жабрея (ядовитый сорняк), от которого у некоторых отнимались ноги, а иногда люди находились на грани потери сознания, но голод не тётка. Однажды женщины снова, наевшись такого хлеба, с трудом добрались до дома только к утру. Пришлось эту партию муки отложить для скотины и раздать её поселянам. Возницы распрягали лошадей, дав им возможность попить из соседней лужи и, стреножив, отпускали на волю.

   Утро было жарким. Едва сбросив свои фуфайки на нары, сколоченные из отёсанных жердей и таким образом заняв себе место для ночлега в деревянной избушке, мы перекусили наскоро наряду со всеми, и бригадир Иван Спиридонович, назвав нас всех поимённо - Шура, Нина, Тамара, Сева, Люся, Лиза, Роза, Вова - идёмте со мной на ток, к веялке.

   Было интересно. Он привёл нас под широкий длинный двухскатный навес, высоко поднятый над землёй и под соломенной крышей. Вся земля под ней завалена ворохами намолоченной пшеницы. Из-под куч зерна видны были клочки до блеска отполированной земли.

   Рядом, впритык к навесу, трещала веялка-сушилка. Отшлифованные плицы лежали на кучах зерна и ждали нас. Тёплое зерно приятно ласкало наши голые ноги, проваливающиеся в него по самые икры. Солнце проникало под крышу и наполовину освещало ток с множеством конусообразных куч и дорожек от проезда по нему машин и гужевого транспорта. С обеих сторон торцы тока раскрыты для беспрепятственного проезда транспорта.

   - Ну что, орлята!? Вот ваше место работы. Выбирайте плицы, кому какая по нраву, - сказал бригадир.

   Для демонстрации он подошёл к работающему агрегату, где крутились колёса, по которым быстро двигались изрядно рваные брезентовые ремни. Веялка гудела и дрожала всем корпусом. Иван Спиридонович зачерпнул плицей зерно и высыпал его в жерло воронки. Зерно с шумом исчезло и, пройдя через какую-то технологическую цепочку, высыпалось в другом месте очищенным и подсушенным. Он повторил это дважды. Вся шелуха поднялась высоко в воздух и, опускаясь, летала, обволакивая и нас, затрудняя наше дыхание. Вопросов к нему не было. К тому же он подтвердил, что прогноз погоды на ближайшие дни не утешителен и будем трудиться ночью тоже.

   Работая безостановочно, мы устали и ждали, когда же покличут нас поесть. Наконец, повар позвала нас и накормила мясным супом, заправленным пшеничной крупой, после чего нас снова отправили под навес к веялке. Зерна поступает много. На других токах работают тоже. Сдача зерна государству идёт полным ходом, но до выполнения плана ещё далеко. Зерно отвозили на элеватор станции города Заводоуковска. Его везли непрерывным потоком и из других колхозов.

   После ужина нас отправили без передышки работать в ночную смену, под свою крышу. Видно было, что наш бригадир сочувствует нам, и мы, понимая его, побрели к своей веялке.

   Не все дети чувствовали себя хорошо, каждый нуждался в отдыхе. Лично я с удовольствием уснула бы, будь моя воля, на любом ворохе пшеницы. Но долг помочь своему колхозу и уважение к бригадиру, обязывали. Мы хотели быть лучшими. Ещё одно обстоятельство двигало нами. Наш руководитель был мужем нашей первой и любимой учительницы. Анастасия Германовна учила нас с первого по четвёртый класс и была для нас непререкаемым авторитетом. Добрая, интеллигентная, умная, красивая, в меру с вьющимися светлыми мягкими волосами, она к каждому из нас всегда находила подход и ласковое слово. Душа теплеет до сих пор при воспоминании об этом прекрасном человеке.

   Помню, как Анастасия Германовна знакомила нас с творчеством Николая Некрасова. На уроке пения мы разучивали его стих "В полном разгаре страда деревенская...". Звучал её мягкий, задушевный голос, который проникновенно заходил в детские души.

   - Доля ты русская долюшка женская! Вряд ли труднее сыскать.

   Песню в конце пели всем классом сдержанно, грустно, протяжно. Казалось, что эта безысходная грусть и трудная женская доля разлилась по всей многострадальной матушке - России. Слова стихотворения Н. Некрасова дети подтвердили собственным трудом, когда всей школой были обязаны собирать колоски в самые трудные годы для страны в жаркие дни, в условиях, описанных поэтом. Руководила отрядом сборщиков колосков наша дорогая Анастасия Германовна.

   Таскать наполненные хлебом плицы из отдалённых от веялки куч было труднее и работа шла медленнее, а расстояние между объектами всё увеличивалось. Сначала было терпимо. Но с наступлением сумерек нам всем так хотелось спать. Может ли кто-либо представить спящего ребёнка, идущего к трясущемуся агрегату с нагруженной зерном плицей? Боже милостивый, как сладки были эти мгновения сна и покоя на несколько секунд, когда полностью отключается сознание и все мышцы. Организм механически бредёт по выработанному рефлексу к веялке. Затем мгновенно включается сознание на грани краха, когда наполненная зерном плица начинает выскальзывать из рук, подходя к выхваченному светом лампочки месту жерла бункера. Я думаю, что подобно мне происходило со всей малолетней бригадой без исключения. Мы любили друг друга и были как будто спаяны в одно и одержимы были погибнуть на этом месте, чтобы колхоз выполнил государственный план по сдаче хлеба, чтобы Родина наша была богата, и народ в ней жил счастливо.

   Мы родились в России, душою приросли к Земле родной.

   Но если б нас сейчас спросили, гордимся ль мы своей страной?

   Нам прививали гордость за державу,

   Ей с детства марку верности держали.

   Мы ещё с детства верили, что живём в самой прекрасной стране мира, и мы хозяева этой земли. Лежишь на земле, раскинув руки,

сморишь вокруг и свято веришь: всё - наше. Мы - хозяева.

<p>

Сдача зерна на элеватор</p>

   Под открытым небом, на раскалённых солнцем площадках, женщины перелопачивали подопревшее зерно пшеницы из одного вороха в другой путём перекидывания его деревянными лопатами веерообразно, насыщая его сухим нагретым воздухом. Эта процедура повторялась несколько раз.

   Доведённую до кондиции пшеницу переносили в укрытие в амбары для хранения, либо грузили на машины и отправляли на элеватор для сдачи государству. Не редко сопровождающими отправляли и нас, детей, но по два человека, чтобы не потерялись.