Вдруг наше внимание привлекло животное, плывущее через реку. Мы обе догадались, что это волк. Нами овладел жуткий страх. Переплыв реку, он выскочил на берег перед нами метрах в пятидесяти и, перейдя нам дорогу сел и, задрав голову высоко вверх, завыл. Лиза сообразила, что волки боятся огня и предложила снять с себя пионерские галстуки, что мы и сделали, еле развязав замки галстуков дрожащими руками. Когда мы стали трясти этими красными лоскутами, волк поднялся и побежал от нас прочь в лес. Там было низкое место, его называли согрой. Во время наводнения именно к этому овражистому месту вода из Тобола устремлялась, перекрывая шоссейную дорогу. Зато в конце лета там вызревала отменная сладкая черёмуха, которую мы с друзьями вёдрами собирали, а бабушка, высушив её в печке и измельчив в ступке, пекла нам вкусные пирожки с черёмухой.
<p>
Военные годы</p>
Жизнь наша потекла по другому руслу. После ухода папы на фронт, стало голодно. Самое трудное время года для нашей семьи были холодные зимы. Одна пара валенок на шестерых вынуждала нас выходить на улицу по очереди. Иногда я не выдерживала и выбегала на улицу босиком, порой, перебегая по снегу через несколько дворов, к подружкам.
Ноги ощущали вначале жуткий холод, потом не чувствовались совсем, превращаясь в деревяшки, затем горели как в пламени, и ощущалась такая невыносимая боль, аж саднило и заходилось сердце. Старшему брату Валентину, которого я очень любила, было к тому времени одиннадцать лет. Работая в МТС жестянщиком, он заработал денег и купил мне отрез красивейшей бумазеи на платье. Обожаемая мною бабушка Груня сшила его. Я лежала на кровати и любовалась им, представляя, как я выйду на улицу и покажусь подружкам, только вот выйду ли, так как тяжело заболела.
Мне было трудно дышать. Мама потеряла надежду в моё выздоровление. Позвать врача было не реально. Больница находилась от нашего дома в 10 км, в Упорово. И все же, Бог дал, я выжила.
Печь топили берёзовыми дровами. Ручной пилой отпиливали от сырых лесин несколько поленьев, раскалывали их с помощью топора, колуна и закладывали их в наполовину остывшую русскую печь вечером на просушку. Утром взрослые разжигали печь с помощью растопки, которой служили лучины и береста. Берёзовые дрова бойко горели и давали много жару, от чего в доме становилось тепло и весело.
Бабушка готовила еду из того, что было. Мама работала в колхозе за палочки. Её мать тихо умерла от голода, лёжа на печке.
До войны мы жили хорошо. За двухстворчатой дверью, соединяющей горенку с двумя широкими кроватями и большой зал-гостиную, в углу стояли один на другом два сундука, один больше другого, окованные жестью. Они были туго набиты всевозможными дорогими мехами, отрезами тканей, полушалками, атласом, украшениями и чем-то другим. В Новый год и святки бабушка вынимала из сундуков красивые одежды: длинные широкие из тонкой многослойной материи юбки, меховые изделия, шляпки и многое другое. Она позволяла нам с сестрой Шурой наряжаться во все это. Со всей деревни собиралась ряженая детвора, и с гармошкой ходили по домам, устраивая пляски. Нас всех ждали в каждом доме и радушно принимали. В скоморошной пляске на святках я вывернула ногу в колене. Нога распухла и я долгое время хромала, пока моя любимая баба Груня не поправила ее путём массажа. Светлая ей память. К сожалению, всё добро, лежащее в сундуках, мама спустила уже в начале войны зажиточным людям по дешёвке, не торгуясь, чтобы не дать помереть нам с голоду. В опустевших сундуках баба Груня прятала от нас ребятишек в маленьком мешочке сахарный песок, закутывая его во что-то, чтобы мы не добрались до него. По большим праздникам она усаживала нас за чисто вымытый стол и перед каждым из нас высыпала по одной щепотке сахара. Мы его языками слизывали до единой сахаринки. Маленький мешочек с остатками сахара она уносила в горенку.
Весной вместе с деревенскими ребятишками мы перекапывали огороды в надежде найти что-нибудь съедобное. Выкапывали корни репья и тут же, почистив их, съедали. Они вкусные. Ходили в лес за молодыми пучками. Последние очень похожи на молодой борщевик, который в нынешнее время заполонил огромные пространства вдоль дорог, по окраинам полей и все низкие места в лесах. Возможно, это и есть те самые пучки, но переросшие. Мы снимали с молодых зелёных стеблей кожуру, как с бананов, а мягкую сладковатую сочную сердцевину съедали.
В огромных количествах собирали полевой лук. Приносили его домой корзинами. Ели его сырым, жарили с яйцом, делали с ним окрошку. Ходили босиком и на ногах в области стоп и выше образовывались весьма болезненные трещинки, ноги в этих местах имели серый цвет, напоминающих кору некоторых деревьев, а на дне этих трещин виднелась запёкшаяся кровь. Необходимо было их отпарить горячей водой с моющим веществом, или мылом, что вызывало дикую боль; их ещё тогда называли "цыпками". Родители смазывали их чем-то, и всё проходило. А когда поспевали ягоды, и появлялись грибы, мамочка рано поднимала с постели всех и отправляла в лес за ягодой земляникой. Когда мы возвращались из леса, вываливали всю собранную нами ягоду в большую чашку, заливали молоком, и деревянными ложками, некогда выструганными дедом, хлебали все это из общей чашки, заедая горячим свежевыпеченным хлебом из конского щавеля и всего того, что можно было подмешать в муку.
<p>
Судьба реки Тобол до и после правления Н.С. Хрущёва.</p>
По правому берегу реки располагалось много деревень и сёл. Повсюду виднелись бескрайные поля злаковых культур. А на лугах в долине реки паслись многочисленные стада коней, коров, овец, владельцами которых были местные колхозы и жители этих поселений. В заречье по весне, особенно после паводка росло много дикого лука, который просто выкармливал нас во время голода в военные трудные годы. Затем вызревали ягоды малины, земляники, дикой клубники, смородины и костяники. Ни один куст черёмухи не оставался не обобранным. Короче, мы паслись, параллельно с этими животными небольшими стайками, набивая свои животики разной вкусной зеленью, в том числе кореньями репья и другими корешками. Затем поспевали огородные растения и грибы.
<p>
</p>
<p>
Рис. 6: Мостик в селе Чёрная, Упоровского района</p>
